Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы
Корин сделал большой глоток вина и положил голову на колени Алийи.
— У волшебника моего отца глаза, как две обкатанные морем гальки. Я никогда не могу понять, что выражают эти холодные жесткие глаза. Я ничего не имею против того, чтобы он снабжал нас светящимися камнями и развлекал фокусами, но когда я стану царем, мне не потребуются волшебники, чтобы выигрывать войны или охранять трон. Мне будет достаточно вас! — Корин взмахнул бурдюком, щедро облив вином тех, кто был рядом. — Да здравствуют скаланские стальные мечи и скаланцы, которые ими сражаются!
После такого тоста необходимо было спеть, а потом снова промочить глотки вином. Даже Тобин позволил себе немного опьянеть, прежде чем недовольный Ки отвел его в спальню.
Глава 42
Через несколько дней, когда Тобин и Ки возвращались после учебного боя, они увидели ожидающих их Фарина и дюжину солдат. Тобин не сразу узнал их: Кони и остальные были в новых мундирах, похожих на мундиры царских гвардейцев, только с серебряными бляхами на груди, а не золотыми. Фарин облачился в богатый наряд, хотя и неяркий из-за траура, серебряная цепь на груди говорила о его высоком ранге.
— Мой принц, — сказал Фарин, — управитель прислал известие: дом готов, чтобы ты его осмотрел. Он спрашивает, не посетишь ли ты его сегодня.
Тобин подбежал к нему и хотел обнять — он был так рад увидеть знакомое лицо, — но Фарин мягко удержал его и еле заметно покачал головой. Ки тоже кинулся к Фарину, но остановился, заметив его предостережение.
Получив разрешение наставника, мальчики следом за Фарином углубились в лабиринт садов и богатых резиденций, заполнявших пространство между Старым и Новым дворцами.
Дом, принадлежавший матери Тобина, был на самом деле небольшим флигелем, примыкавшим к наружной стене Старого дворца и окруженным вместе с дворами собственной стеной. Сад, разбитый перед парадным входом, был хорошо ухожен, но в доме Тобин ощутил странную пустоту, хотя прекрасная резная мебель и яркие росписи стен были в полном порядке. Полдюжины слуг в ливреях склонились перед Тобином, когда он вошел. Управителем оказался пожилой человек, которого Фарин представил как Улиеса, сына старого Минира.
— Я сочувствую твоей потере, — сказал ему Тобин. Улиес снова поклонился.
— А я — твоей, мой принц. Я почитаю за честь, что мой отец служил тебе и твоей семье, и надеюсь, что мне выпадет такая же участь.
Тобин медленно повернулся, оглядывая просторный зал с его старинной мебелью, гобеленами на стенах и изящной резьбой на поддерживающих потолок балках. Слева на второй этаж вела широкая лестница.
— Твой отец спустился с тобой на руках по этой лестнице в тот день, когда тебе было наречено имя, — сказал Тобину Фарин. — Видел бы ты этот зал, полный всей скаланской знати! Сам царь стоял у подножия лестницы с принцем Корином на плечах. Клянусь Четверкой, как же мы тобой гордились!
Тобин бросил на него внимательный взгляд.
— А где была моя мать? Она… она тогда была здорова?
Фарин вздохнул.
— Нет, Тобин, она не была здорова. С той ночи, когда ты родился, она уже не была самой собой, только твоей вины в этом нет. Она оставалась в своей комнате.
— Можно мне туда пойти?
— Конечно. Дом теперь — твой, и ты можешь ходить всюду, куда пожелаешь. Однако в комнатах верхнего этажа никто не жил с тех пор, как их покинула твоя мать. Твой отец и я пользовались комнатами на первом этаже, когда бывали в Эро, а для солдат во дворе имеется казарма. Пойдем.
Тобин оглянулся, ища взглядом Ки.
— Пошли!
Когда они начали подниматься по лестнице, на верхней площадке появился Брат.
Быть здесь ему не полагалось бы: Тобин в этот день его не вызывал.
На самом деле он не вызывал его с той первой ночи во дворце, виновато подумал Тобин. Нужно было так много всего увидеть и сделать, что он совсем забыл о Брате.
И все же Брат стоял на площадке, глядя на Тобина обвиняющим взглядом. Тобин вздохнул и позволил ему остаться.
— Ты видел моего близнеца, Фарин? — спросил он. — Того, который умер?
— Нет, в ту ночь я был в Атийоне. К тому времени, когда я вернулся, все было уже кончено.
— Почему отец никогда не говорил со мной об этом? Почему не рассказал, кто на самом деле демон?
— Не знаю. — Фарин помедлил на верхней площадке, не зная, что его рука касается плеча Брата. — Может быть, из уважения к твоей матери… Она не выносила никакого упоминания об этом, особенно в первые дни. Такие разговоры делали ее… совсем безумной. К тому же по городу ходили всякие слухи насчет призрака… Через некоторое время никто из нас уже не заговаривал о тех событиях. — Фарин покачал головой. — Я полагал, что Риус сам все тебе рассказал. Мне не подобало вмешиваться. — Он открыл дверь, выходящую на площадку. — Вот это и есть комната, где ты родился, Тобин… по крайней мере мне так говорили.
Пол на втором этаже был покрыт свежесрезанным тростником, там пахло курениями и маслом для ламп, но в комнате Тобин ощутил холодный затхлый запах нежилого помещения. Ставни были распахнуты, но это не добавляло тепла и света. Когда Тобин вошел, по спине его побежали мурашки.
Когда-то это явно была спальня знатной дамы. На стенах еще сохранились выцветшие гобелены с изображениями морских рыб и охотничьих сцен. Камин украшали дельфины, очень искусно вырезанные из камня, но очаг был полон холодной золы, а на каминной полке отсутствовали куклы или какие-то иные украшения.
У высокой кровати под балдахином, на которой лежал лишь голый матрац, стоял Брат. Теперь он был нагим, и Тобин снова смог увидеть покрытый запекшейся кровью ряд стежков у него на груди. На глазах у Тобина Брат влез на кровать и вытянулся на матраце. Потом он исчез.
— Ты знаешь, как умер мой брат? — тихо спросил Тобин, все еще глядя на кровать.
Фарин удивленно посмотрел на него.
— Ребенок был мертворожденным, как говорила Нари. Не начал дышать. Только это был не мальчик, Тобин, а девочка.
Ки вопросительно посмотрел на друга, может быть, следует открыть Фарину правду? Но тут снова повился Брат и встал между ними, прижав палец к губам. Тобин взглянул на Ки, покачал головой и промолчал.
Отвернувшись от Брата, Тобин стал осматривать пустую комнату, пытаясь найти что-то, что осталось здесь от его матери. Если она так ужасно переменилась в ту ночь, когда он родился, может быть, остался какой-то след того, какой она была раньше, — что-то, что помогло бы ему понять, почему она переменилась.
Однако ничего не нашлось, и Тобин неожиданно почувствовал, что не хочет больше здесь находиться.
