Тамара Воронина - Приносящая надежду
— Не вздумайте оглядываться, — крикнула она, — обижусь.
Вода была прозрачная и не то чтоб особенно теплая, но и правда удивительно приятная. Шут заставил ее поплыть: уже лет десять он настойчиво учил ее плавать, и теперь Лена способна была продержаться на спокойной воде целых двадцать минут и даже немного продвинуться вперед. А потом и правда просто катал ее: Лена держалась за его плечо, пока он плыл. Выходить из воды не хотелось. Хотелось нырять, но этого Лена и вовсе не умела. Шут, словно прочитав ее мысли, а может, и прочитав, нырнул, как дельфин, а Лена не выпустила его плеча вовсе не из героизма: оставаться без поддержки почти на середине большого водоема ей не хотелось. Она даже заставила себя открыть глаза, но ничего не увидела. Пруд был больше похож на бассейн: ни рыбок, ни водорослей, ни даже водомерок на поверхности. Гладкое зеленое дно.
— Там водопад, — сообщил шут, глядя на нее счастливыми глазами. — Сплаваем? Недалеко, не бойся.
— Эй, утопленники! — крикнул с берега Маркус. — Можно мы тут у бережка поплещемся?
— Можно! — заорал в ответ шут. — Мы к водопаду!
На берег они вышли чуть левее водопадика, пробирались к нему по гладким глыбам. Лена убедила себя, что на ней просто такой старомодный купальный костюм, как в тридцатые годы, простенький, беленький…
— Ты же одета, — укорил шут. — К тому же оттуда не видно. А я и так видел. Почему тебя так смущает собственное тело? Ты вон даже меня стесняешься.
Он протянул руку.
— Ух ты! Холодненькая. Тебе не надо, а я постою. Очень люблю в водопаде купаться.
Он скользнул в струю воды, поднял голову, раскинул руки, обнаженное тело странно сияло в воде. Лена шагнула к нему и даже взвизгнуть не смогла — перехватило горло. Вода была не холодненькая, а ледяная. Она невольно прижалась к шуту, он обнял, и стало не то чтоб тепло, но во всяком случае терпимо.
Потом они грелись на солнце, сидя на теплых камнях. Шут смотрел в небо, где высоко парил коршун. Или дракон.
— Коршун, — сказал он. — Или кто-то подобный. Но очень крупный. Размах крыльев — как у меня размах рук. Он высоко очень. Но меня видит. А я вижу его. Мне кажется, что раньше во мне человеческая кровь была более активна, что ли. Я стал лучше видеть. Не как полукровка, а как самый настоящий эльф. И слышать.
— Может, это магия?
— Может, и магия. Я не могу к этому привыкнуть. Гарвин все приставал, как я себя чувствовал, сделав такой щит. А я никак не чувствовал. То есть как обычно. Ну что, обратно?
Он встал — и тут за его спиной возникла отвратительно знакомая фигура в серебристом проеме прохода, взмах руки — и шут начал валиться в этот проход, а Лена, не ожидавшая от себя подобной прыти, успела прорваться следом. А может, Корин именно этого и хотел.
— Ну вот, — ухмыльнулся он, беззастенчиво рассматривая ее. «Я в купальнике, — напомнила себе Лена. — Стиль ретро». — И ты еще хотела что-то со мной сделать? Когда все так просто? Знаешь, что надо делать, если у тебя есть великая цель? Прежде всего избавиться от привязанностей. Ты вот зависима, потому…
— А кто тебе сказал, что у меня есть великая цель? — удивилась Лена.
— Нет, не подходи, тогда я его просто убью. Он смертен.
— Все смертны. Ну и что тебе надо?
— Тебя, конечно. Ни одна женщина не могла мне отказать безнаказанно.
— Потому, наверное, в десятке миров тебя ищут за изнасилование, — фыркнула Лена. Шут был без сознания. Тем же ударом он вырубил Маркуса. Тем же ударом шут вырубил его. — Корин, а тебе не приходило в голову, что прежние нахалки, осмелившиеся отшить тебя, такого неотразимого, не могли гоняться за тобой по другим мирам и потому ты до сих пор имеешь обычное мужское строение?
— Ты тоже не сумеешь за мной гоняться.
— Серьезно? — удивилась Лена. Здесь было холодно, сумрачно. Землю устилал толстенный слой хвои, и она неприятно колола ноги. Стволы деревьев были умеренно толстые. — Я не знаю, что я могу, а ты знаешь. Очевидно, уже целую кучу Дарующих жизнь видел.
— Ты себя еще Приносящей надежду назови.
— Я не буду. Меня другие называют. А ты ведь просто боишься меня, Корин. Ты не знаешь, чего от меня ждать, потому что моя магия тебе недоступна, потому что я учусь слишком резко, скачками, неожиданно для самой себя. Я научилась дарить жизнь прикосновением, научилась проклинать и благословлять… Я даже научилась делать приличный крем для лица — и смягчающий, и отбеливающий, теперь хоть одного цвета стала, а что было раньше, ты себе и не представляешь.
Шут шевельнулся, получил жестокий удар сапогом в голову и снова затих. А за спиной Корина протиснулся в узкий проход Гарвин а-ля натюрель и от души врезал собрату по магии кулаком по маковке. Так и позвоночник сломать можно вообще-то. Болотные глаза поднадоевшего злодея закатились, Гарвин подхватил шута подмышки и рявкнул на Лену:
— Ну давай, думаешь, мне легко проход делать?
Гарвин открыл проход на мелководье. Остальные ждали рядом, шута тут же принял Милит, Маркус обнял Лену, Лумис бросил что-то в исчезающий проход. Вот компания совершенно голых мужиков ее никогда еще не окружала.
И на берегу они вовсе не рванулись поспешно натягивать штаны. Гарвин устало сел на траву, Лумис склонился над шутом, а Маркус и Милит хлопотали вокруг Лены.
— Платье дайте, — сказала она, — для полноты картины. Вы без ничего и я в черном.
Маркус радостно заржал, спрятал улыбку Милит и первым потянулся за штанами. Лена надела платье, долго путалась в пуговицах, пальцы даже не дрожали — прыгали, она не то что застегнуть пуговицу не могла, а даже и ухватить и удержать. Маркус отвел ее руки в стороны и быстро справился с проблемой, приговаривая:
— Ладно, ладно, меня можно не стесняться, я тебя и одевал, и раздевал, и на горшок сажал… Да в порядке он, ничего страшного, моргает уже.
Шут действительно моргал, щурился на солнце, слегка кривились губы. Чудовищного вида багровая опухоль занимала четверть лица. Ну да, сапогом если. Лена села около него на корточки. Он посмотрел неузнавающе, и это ее очень испугало, но взгляд чуть прояснился, шут улыбнулся неуверенно, что-то прошептал, но Лена поняла и без слов: очень болит голова. Сотрясение мозга, скорее всего. Такие удары бесследно не проходят. Лумис присел рядом, поводил руками у головы шута, кивнул.
— Полежать ему придется несколько дней. Три-четыре. Травами отпоим. Исцелять… не посоветую. С мозгом шутки плохи, мы вмешиваемся только при необходимости. Тут я необходимости не вижу. Кровоизлияния нет. Ушиб. Покой, полумрак, травы… Как считаешь, Аиллена?
— Покой, полумрак и травы, — согласилась Лена. Эльфы Трехмирья, включая Гарвина, тоже не спешили вмешиваться при сотрясении мозга. И даже великий целитель мира эльфов не советовал делать этого без особой нужды. — Рош, ты как? Тошнит?
