Фиона Макинтош - Судьба
Это был голос Орлака.
И тогда Лаурин поняла, что человек, который приносит ей боль — это совсем не тот мужчина, который так тщательно за ней ухаживал. Этот Орлак был другим, с другим голосом, другим поведением. Каким-то образом в его тело вселился самозванец и овладел им.
Чувства Лаурин обострились от страха, и она открыла сознание для Орлака. Возможно, он пытался до нее дотянуться с тех самых пор, как начался этот ужас. Теперь он обещал спасти ее. Странно, но она почувствовала облегчение. Это было пониманием, что чудовище на самом деле оказалось не Орлаком, который провел с ней вместе столько вечеров и разговаривал обо всем. За это время они столько всего обсудили, поделились многим! А он только целовал ей руку, не больше. Он словно робел и не решался к ней прикоснуться. Но чудовище, живущее внутри него, было совсем другим.
Лаурин не могла быть уверена, что ее предположение правильно, но подозревала, что у нее хорошо работает интуиция. И теперь она вспомнила, что Джуно и даже Адонго пытались ее предупредить. Может, они видели этого захватчика?
Она выживет. Она позволит ему творить этот ужас снова и снова, но не испугается его угроз и не поддастся его требованиям. Пока Лаурин не позовет отца, ему придется оставить ее в живых. Девушка решила, что если только произнесет имя Тора, то может считать себя мертвой. И поэтому она спрятала все его следы, схоронили все пути к нему. Он был Тот Самый. Дочь должна его защитить. Орлак спасет ее.
С этой мыслью она почувствовала что-то новое. А чудовище снова выступило со своими требованиями.
Теперь действовала Ксантия. Она отправила мысленный зов! Сможет ли Лаурин проследить его путь?
Лаурин не была уверена, что это возможно, но следовало попытаться. Так и оставаясь в удалении от тела, она сосредоточилась… Девушка почувствовала, как поднимаются ее Цвета, но не позволила им разгореться. Они оставались маленькими и как бы очень личными… Благодаря новому особому видению она заметила искаженное болью лицо матери.
Лаурин испытала потрясение. Лицо матери смотрело на нее сквозь огненный круг, и девушка даже услышала ее мысли. Она почувствовала, что может закричать, поскольку ощутила присутствие брата и отца. Пришлось мгновенно отступить назад, побежать прочь от них, отчаянно надеясь, что существо, вселившееся в Орлака, не обнаружит, что она только что сделала.
Лаурин повезло. Доргрил увлекся удовольствиями плоти и в этом состоянии не почувствовал, как девушка отправляла импульсы через Ксантию.
Лаурин снова отступила в себя, когда Доргрил остановился. Он сильно толкнул ее. Она услышала жуткий смех Ксантии, но ничего не показала. Девушка отодвинулась в сторону, подтянула колени к груди, больше не стараясь скрыть свой позор от этих двух тварей.
Она притворилась, что находится на грани потери сознания. Ксантия сильно ударила ее по лицу, чтобы посмотреть, не притворяется ли Лаурин, но девушка почувствовала приближение удара, собралась, а потом обмякла. Щека чувствовала боль, но выражение лица ее не выдало. Оно расслабилось, показывая, что Лаурин заснула, или просто отключилась.
Доргрил с Ксантией заговорили, считая, что она без сознания, но Лаурин слушала, оставаясь совершенно неподвижной.
— Спасибо, что освободил меня от архалита, Доргрил, — проворковала Ксантия.
Лаурин отметила имя и внутренне порадовалась. Это не Орлак! Доргрил! Ей сразу же стало ненавистно это имя, звук которого звучал у нее в голове.
— Не стоит благодарности, — сказал он, казалось, употребив весь свой шарм. Это не сработало — низкий голос все еще был окрашен презрением. — Мудро используй свою свободу, Ксантия. Если сделаешь какую-нибудь глупость, например, попробуешь выплеснуть свою бессмысленную мелочную ненависть, я легко тебя убью. Глазом моргнуть не успеешь!
Слова прозвучали тихо, но нельзя было не услышать в них угрозу. Лаурин почувствовала, как Ксантия содрогнулась. Ведьма боялась его, но ее привлекала сила, и она ничего не могла с собой поделать.
— Оставайся со мной, Доргрил. Не позволяй Орлаку вернуться. Я буду верно служить тебе, как никто другой, — умоляла Ксантия.
— Он — на моей милости, как и она, — заявил Доргрил, оглядывая Лаурин.
Девушка затаила дыхание.
— Как ты считаешь, она позовет отца?
— Она долго не выдержит, а у меня еще много сил, — он мерзко рассмеялся. — Она его позовет. День-два, не больше.
— А почему бы тебе не пойти и просто не прикончить его самому? Я думаю, что мы можем догадаться, где он прячется.
— Потому что я хочу, чтобы он пришел ко мне! — заорал Доргрил.
Лаурин поразилась, что он так быстро приходит в ярость, а также силе. Ничто в его манерах или речи на это не указывало.
— Я хочу, чтобы он умолял сохранить его жизнь или жизнь его дочери. Я знаю — он любит других больше, чем силу, которой обладает, больше, чем то, кто он есть и кем может быть. Он поклоняется женщине, которую ты ненавидишь, а также детям, которых она родила. Они — его слабость. Придет…
Наконец, оба оставили Лаурин, но только после того, как Ксантия облила ее холодной водой из кувшина и пообещала, что они вернутся позднее. Перед тем, как уйти, шлюха наклонилась над Лаурин и прошептала:
— Я показала твоей матери, что с тобой происходит в Кипресе, плохое дитя.
Лаурин впервые заметила, что у Ксантии на лбу больше нет бледно-зеленого архалита, хотя, вероятно, его сняли уже несколько дней назад. Девушка не испугалась, что к этой женщине вернулись магические способности. Она перекатилась на спину, чтобы посмотреть в лицо улыбающейся ведьме, и нашла в себе силы укоризненно сказать:
— Это было глупо. Теперь она сможет тебя найти и уничтожить.
* * *— Слава Свету! — воскликнул Кайрус. — Он все еще здесь!
Они стояли у причала в Карадуне после быстрого путешествия из Илдагарта. На солдата произвело впечатление то, как быстро они преодолели это расстояние. Большой северный город и эта тихая заводь находились на небольшом удалении друг от друга по меркам Королевства Таллинор, но Кайрус помнил, что такое путешествие обычно занимало два, а то и три дня. Они справились за один день.
«Ты что-нибудь делал с нашими лошадьми, раз они бежали так быстро?»
Рубин лишь легко улыбнулся. Это само по себе стало ответом.
— Откуда вы знаете? — спросила Сэйрел.
Кайрус отвернулся от довольного Рубина и посмотрел на королеву.
— Вот этот флаг может реять на корабле, только если на борту находится монарх… Или, по крайней мере, так было в те времена, когда я служил в армии, — ответил он.
— Значит, нам нужно просто подойти и представиться? — спросила Хела. — Сейчас мы очень привлекаем внимание и, я уверена, в самое ближайшее время солдаты попросят нас уйти.
