Андрей Егоров - Вечный мент или Светоч справедливости
– Черт побери! Оставь эту самонадеянность! – вскричал бес.
– Оставь? – Я наградил его сердитым взглядом. – А как, по-твоему, я буду готовиться к выполнению заказа, если у меня на хвосте постоянно висит толпа баб?
– В каком смысле?
– Они меня преследуют! – выдохнул я. – Проходу мне не дают! Еще немного, и я начну стрелять их из крупнокалиберного пулемета.
– Погоди, Васисуалий, не психуй. Ты имеешь в виду дар Асмодея, так?
– Именно так. Чертов дар чертова герцога Асмодея, будь он неладен. У меня этот дар вот уже где…
– Видимо, пока не ты не научился с ним управляться, – заметил Кухериал. – Этот дар сродни обаянию, он требует особого умения. Включишь слишком сильно – и начнется массовая истерия. Поскольку в твою задачу не входит стать кумиром миллионов, надо как-то поумерить воздействие.
– Как?!
– Необходимы тренировки. Поэтому я и говорю, что тебе рано соваться в пекло.
– К черту твои советы! Кстати, с разящим криком тоже что-то не так. Долбануло так, что все, наверное, решили – началось землятресение.
– А я о чем говорю, тебе надо освоить новые навыки, прежде чем приступать к делу. Займись пока экзорцистами. Сделай так, чтобы они не вставляли палки в колеса. Иначе в самый последний момент они могут все испортить…
– Посмотрим.
Я въехал со стороны МКАД-а в спальный микрорайон, оставил машину в одном из дворов, а сам пешком направился к ресторану, где в прежние времена любил ужинать. По дороге пытался контролировать дар Асмодея. Проблема заключалась в том, что я его совсем не ощущал. Разве можно включить и выключить обаяние или харизму. Хотя, говорят, многие актеры на такое способны. Несмотря на то, что к актерской профессии я не имел никакого отношения, я все же достиг некоторых успехов. Женщины в этом районе вели себя спокойнее, хотя так и норовили чем-нибудь обратить на себя мое внимание – подмигивали, шептали непристойности, даже норовили ущипнуть. Я проявлял стойкость, зная, чем заканчивается моя невоздержанность. Только очередной драки или массовой истерии мне не хватало. А она нарастает, как снежный ком, стоит только начать.
Кухериал с самым озабоченным видом носился по округе, то забегал вперед, то отставал, то скрывался в одном из местных магазинов. Когда возвращался, ворчал, не переставая:
– Ох, не нравится мне тут. Гадкий райончик. Святым духом попахивает. Как бы нам не угодить в ловушку.
Накаркал. Джипы экзорцистов вынырнули из-за поворота. Кухериал тут же растворился – я успел заметить только, как между домами на высоте третьего этажа мелькнул темный силуэт. Как всегда, оставил меня разбираться с неприятностями самостоятельно.
Я рванул через дорогу. Обернулся на бегу. Преследователи уже прыгали из машин. Простые прохожие, как ни странно, не обращали на происходящее никакого внимания. Священники в рясах с помповыми ружьями, рассекающие на черных джипах, их совсем не заинтересовали.
«Может, для этого микрорайона это привычное зрелище?» – пронеслось в голове. Я забежал в «Рамстор». Хорошо, что в городе есть шумные супермаркеты, где ночью можно купить пива, а при необходимости укрыться от ополоумевших служителей бога. Я не стал сворачивать в торговый зал. Помчался, расталкивая народ, мимо множества бутиков. Покупатели реагировали на меня излишне ожесточенно. Мужики ругались. Женщины норовили вцепиться в одежду и не отпускать.
Вторые двери отчего-то оказались заперты. Тупик. Справа – лестница на второй этаж. Я кинулся вверх по ступеням. Влетел в зал с закусочными. Промчался через него, свалив пару столиков. Подхватил стул и запустил им в окно. Оно с грохотом осыпалось. Я выбрался на крышу супермаркета – «Рамстор» примыкал к жилому дому. Балкон второго этажа оказался забран решеткой. По ней я вскарабкался выше. Подпрыгнул, подтянулся. И перевалился через перила третьего этажа. Глянул вниз. Экзорцисты вылезали в окно следом за мной. Какая-то тень закрыла солнце. Я резко обернулся. Артемий Посадский вознесся высоко над крышей, вскинув ружье к плечу. Я и забыл, что он умеет летать. Все произошло настолько быстро, что у меня не было времени среагировать. Грохнул выстрел. Монета угодила точно в левую сторону груди. Хорошо, что попала плашмя. Если бы в груди у меня билось живое сердце, то меня смело можно было бы вычеркивать из списков живых. Но, к счастью, сердце из плоти герцог Левиафан заменил кристаллом. Он выдержал попадание, продолжая гнать холодную кровь по венам.
Правда, я на несколько минут лишился сознания. Этого хватило, чтобы стащить меня с балкона, связать по рукам и ногам, засунуть в рот кляп, вынести из супермаркета и кинуть в машину. Прохожие по-прежнему не реагировали на происходящее, воспринимая его как нечто обыденное.
Пока ехали, я деловито прожевал и проглотил кляп. Его тут же заменили грязной промасленной тряпкой. Экзорцисты очень удивились моей прожорливости.
– От подобной нечисти всего можно ожидать, – заметил один из священников, глядя на меня с отвращением.
Я хотел сожрать и эту тряпку, хотя при одной мысли мутило, но экзорцисты пригрозили обрезом, а их предводитель, зловредно улыбаясь, сообщил, что из его носков выйдет отличный кляп для такой мрази, как я.
Добрались до места – убогой развалюхи на окраине Москвы (не понимаю, как она уцелела среди новостроек), здесь меня швырнули в подвал, где не было ничего, даже лампочки, способной рассеять мрак. Когда дверь захлопнулась, помещение погрузилось во тьму. Хорошо, что я мог видеть в темноте. Света, бьющего из глаз, вполне хватало, чтобы рассмотреть мою темницу во всех подробностях. Две горячие трубы под потолком, узкая бойница, из которой тянуло холодным воздухом, железная кровать в углу, кирпичная кладка там, где раньше располагался проход в остальные подвальные помещения. И больше ничего. Интересно, что они собираются со мной сделать? Казнить без суда и следствия? Или передать в более высокие инстанции? И куда, черт побери, подевался Кухериал. Про Аикиля, вечно хлещущего портвейн, можно даже не вспоминать.
Не успел я этого подумать, как ангел-хранитель обнаружился на кровати. Сидел там с самым подавленным видом и смотрел на меня. Так продолжалось несколько минут.
– Чего уставился?! – не выдержал я.
– Грустно мне, Василий, – поделился Аикиль, – совсем ты с праведного пути сбился. И кончина твоя будет ужасной.
– Кончина? – вскинулся я. Умирать вовсе не входило в мои ближайшие планы.
– Они там наверху к обряду экзорцизма готовятся. Будут из тебя бесов изгонять. Еще ни один грешник после этого обряда не выжил. Так-то.
– Что же это они, сволочи, делают?! Где христианское милосердие, дьявол их раздери?! – я заметался по комнатке, мучительно соображая, что предпринять для своего спасения. И нашел выход. Упал на колени возле бойницы и стал кромсать камень железными зубами. Аикиль даже подпрыгнул от изумления.
