Дэйв Дункан - Живое божество
– О да! Великолепно! – откликнулся Ампили, заставив свои губы растянуться в подобии улыбки.
Простоватый фавн пришел в замешательство. Потом он что-то заподозрил, и его серые глаза удивленно расширились. Магическая сила никак не была связана ни с возрастом, ни с родом занятий, и теперь, похоже, мальчишка повнимательнее присмотрелся к толстому импу и понял, что на том нет чар преданности и что он вовсе не волшебник…
Но тут внимание всех присутствующих снова оказалось приковано к центру зала. Зиниксо встал и заговорил – впервые за эту ночь:
– Перенесите их сюда! Поприветствуйте же ваших новых сотоварищей!
Ампили еще никогда не слышал такого низкого голоса.
В середине зала возникло мерцание, и внезапно из воздуха появилась большая толпа народа – светловолосые великаны етуны, неуклюжие тролли, низкорослые гномы, изящные эльфы… В магических войнах бывали побежденные, но почти не бывало погибших. Чаще всего те, кто терпел поражение, пополняли армию победителя – видимо, именно это и произошло с войском Шанди.
Лорд Ампили подумал, что Шанди удалось собрать неплохую армию – сотен пять, не меньше. Но силы оказались слишком неравны: у Зиниксо было в четыре-пять раз больше сторонников. А сейчас и мятежники преклонили перед ним колени. Возможно, теперь все до единого волшебники Пандемии стали вассалами Всемогущего. Война закончилась. Никогда за всю историю еще не случалось ничего подобного.
Но кто, во имя Зла, эти люди, на которых все смотрят?
Ампили краем глаза взглянул на юного фавна, но тот был целиком поглощен событиями, разворачивающимися в центре Ротонды, и, видимо, уже успел забыть о странном мирянине. Но ведь рано или поздно он все равно вспомнит… За спиной у Ампили взволнованно перешептывались волшебники.
В центре зала появилась новая группа людей – куда более малочисленная.
Чародей Распнекс и эльф – наверное, Чародей Лит'риэйн – преклонили колени. Остальные продолжали стоять. О Боги! Шанди! Императрица Эшиала с ребенком! Король Рэп! А эта белокурая женщина рядом с ним, должно быть, его жена. Ампили припомнил, что когда-то давно, еще во времена Иифбейна, он видел ее при дворе. Долговязый парнишка-етун, одетый как мореход. Но тот ли это парень, которого Шанди видел в бассейне-прорицателе? Этого Ампили не знал и, возможно, никогда не узнает.
По рядам пробежал шепоток смятения, и рядом с чародеями появилась Грунф . Она тоже преклонила колени.
Бывшие смотрители.
Зиниксо снова уселся на трон и принялся со злобной радостью рассматривать своих пленников. В Ротонде воцарилась напряженная тишина.
– Мы проявим милость к тем, кто был введен в заблуждение. – Узурпатор потер руки. – Но к смотрителям это не относится. Мы разберемся с вами попозже, когда у Нас будет время Мы желаем поразвлечься. Вы должны представить Нам на рассмотрение описание самой мучительной казни, какую только сможете выдумать.
Лит'риэйн покорно склонил голову.
– Это большая честь для нас – доставить вашему всемогуществу удовольствие, – прозвучал мелодичный голос эльфа.
Следом за ним покорность подтвердили Распнекс и Грунф.
Ампили содрогнулся. Смотрители понимают, что их ждет! Но они превратились в сторонников Зиниксо и были готовы по прихоти Всемогущего подготовить собственную казнь, причем самую изощренную.
– А теперь отойдите! – взмахнул рукой Зиниксо. – Давайте посмотрим, что еще за рыба угодила в наш невод.
Смотрители поднялись на ноги и отошли в сторону. Они остановились рядом с Золотым троном, и Ампили было плохо их видно. Но сейчас это было не важно, потому что теперь дварф повернулся к мирянам и ухмыльнулся:
– Добро пожаловать в Хаб, Эмшандар!
– Чтоб у тебя все кишки сгнили!
Зиниксо наслаждался своей победой, и его не могла раздосадовать подобная мелочь. Возможно, ему даже понравилось, что Шанди пытается сопротивляться.
– А твоя жена и вправду такая красавица, как мне рассказывали! Я буду рад свести с ней знакомство.
Шанди раскрыл было рот, но не смог произнести ни слова.
– Вашим дублерам пришлось нелегко, – издевательским тоном продолжал дварф. – Но теперь мы можем избавить их от нелегкой обязанности, не так ли? Эмшандар, подойди и принеси присягу!
При виде того, как законный император поспешно бросился вперед и остановился в двух шагах от своего же трона, у Ампили вырвалось рыдание, а когда Шанди преклонил колени перед узурпатором, лорд закрыл глаза.
О горе, горе!
– И ты, дорогой Рэп! – произнес исполненный ненависти голос.
Ампили открыл глаза. Шанди уже принес Зиниксо свои извинения и заверил его в неукоснительном повиновении. Теперь он вернулся на прежнее место и взирал на Всемогущего с восторженным обожанием.
Зиниксо уже потерял интерес к императору. Его поведение говорило о том, что самый лакомый кусочек дварф приберег напоследок.
– Ну что, король Рэп, будешь ли ты просить пощады? Будешь ли умолять Нас о быстрой смерти?
– Это было бы бессмысленным унижением!
Казалось, что фавн говорит негромко, но каким-то удивительным образом его голос раскатился по всему залу. Наряд его совсем не походил на королевский – скорее уж это была одежда крестьянина, к тому же измятая и запыленная, но все же Рэп держался с истинно королевским достоинством.
Его жена была одета в простую белую блузку и зеленую юбку, но тоже выглядела настоящей королевой. На восседающего на Опаловом троне дварфа она смотрела как на нечто, не заслуживающее внимания. Стоявший рядом с ней юноша держался точно так же – то ли непроизвольно, то ли подражая родителям. Он даже руки на груди скрещивал точно так же, как его отец.
Зиниксо снова потер руки:
– Может быть, ты попросишь ради своей жены или ради народа Краснегара?
– Ни за что.
Ампили содрогнулся. Долго ли пленник сможет сопротивляться такому безжалостному тюремщику, как Зиниксо? И какую цену придется заплатить королю за свою гордость?
– Что, на самом деле? Но что ж, тогда Мы сейчас покажем тебе, как от тебя отречется собственный сын. Иди сюда, отродье.
Юный етун шагнул вперед. Он бросил на отца полный ужаса взгляд, но продолжал идти, пока не оказался перед самым Опаловым троном. Там он остановился, снова скрестил руки на груди и, дерзко вскинув голову, поглядел прямо в глаза дварфу.
Всемогущий подался вперед:
– Сейчас Мы убьем тебя. Медленно и мучительно.
Мгновение парнишка помедлил, потом откликнулся:
– Троном, что ли? Ну давай, жаба! – И плюнул на подножие трона.
Ротонда взорвалась криками ярости.
Лорд Ампили безмолвствовал – во рту у него пересохло, а язык прилип к нёбу. Ему как никогда прежде стало ясно, почему плевок служил выражением презрения – лишь очень храбрый человек мог плюнуть в лицо опасности.
