Гарри Тертлдав - Владыка Севера
Отари, все еще выискивая способ сыграть в собственных интересах и взбаламутить собравшихся, даже не понял до конца смысла собственных слов. А вот Вачо, как ни странно, понял.
— Успокойся уже, — сказал он. — Этот орешек нам не по зубам.
— И это ты говоришь мне такое? — рассерженно спросил Отари, чья политичность таяла на глазах по мере того, как таяли его надежды.
Но Вачо кивнул, а вместе с ним и Хилмик, который сказал:
— Оглянись вокруг. У него слишком много людей, чтобы воевать с ним. А еще и трокмэ Адиатанус поддерживает его, вместо того чтобы делать его жизнь сущим кошмаром…
— И как же тебе это удалось? — накинулся Отари на Джерина. — Разве не ты всегда разглагольствовал о том, что трокмуа — лишь стая лесных дикарей, которых мы, элабонцы, просто обязаны прогнать за Ниффет?
Поскольку Джерин и впрямь немало разглагольствовал именно на эту тему, он ответил весьма осторожно:
— Когда видишь гради, то удивляешься, какими отличными ребятами кажутся на их фоне трокмуа. — Он глянул на Отари поверх своего носа. — Хотя, конечно, ты никогда не видел гради.
Отари помрачнел, доставив тем самым Лису громадное наслаждение. Однако он тут же вспомнил, что ему нужно заставить этого мелкого барончика признать господство его сына, а не раздувать между ними вражду. Продолжая хмуриться, Отари сказал:
— Если бы они пришли сюда, мы бы им дали отпор.
— Может быть, Отари, — сказал Вачо, — но суть в том, что они сюда не дошли, а причина этого в том, что лорд принц… э-э… лорд король… дал им отпор.
Джерин пристально посмотрел на Вачо в некотором изумлении. Тот выказывал больше здравого смысла, чем его в нем имелось на вид. Если постоянно вдалбливать человеку в голову какую-нибудь идею, то, может быть, он ее и поймет.
Отари Сломанный Зуб тоже начинал постепенно кое-что понимать, но все равно не хотел обращать на это внимание. Бросив взгляд на Раткиса Бронзолитейщика, он положил руку на рукоять меча.
— Если бы ты не объявился тогда так некстати, мы бы все сейчас были свободны, — огрызнулся он.
— А, ты имеешь в виду тот случай, когда Лис по элабонскому тракту во второй раз возвращался из Айкоса? — уточнил Раткис.
Отари кивнул.
Раткис же, напротив, помотал головой.
— Я слышал, что там произошло. Ты мог раздавить его, но ты дрогнул. И тебе в этом некого винить, кроме себя самого. — Много тише и словно бы себе самому он добавил: — Хотя ты на это вряд ли способен.
И, разумеется, Отари отрезал:
— Это ложь!
Но это было правдой. Джерин знал, в чем беда Отари, и тот, вероятно, тоже знал в глубине души, что ему не хватает решимости настоящего игрока, которая могла бы превратить его из мелкого барончика в нечто более выдающееся. Он оглядел главный зал, внутренний двор и лагерь, который люди Джерина там разбили. Лис понял, что именно в этот момент строптивец смирился с тем, что не в его силах изменить сложившуюся ситуацию.
— Ба! — сказал Отари. — Давайте покончим с этим.
Он вновь огляделся по сторонам, на этот раз уже в поисках Дарена.
Раткис Бронзолитейщик не просто повел глазами, а замахал и руками, привлекая внимание Дарена. Джерин тоже махнул: если Отари собирался принести вассальную присягу на верность, то такой шанс не следовало упускать.
Дарен поспешил к ним. Джерин, работая локтями, расчистил место в толпе, достаточное для того, чтобы Отари и его приятели могли преклонить колени. Раткис Бронзолитейщик уже поклялся в верности Дарену, но захотел совершить церемонию еще раз. И хорошо. Еще раз присягая своему новому господину, он всем своим видом показывал, что для него это не просто слова, чем оказывал дополнительное давление на остальных троих бывших вассалов Рикольфа, заставляя их волей или неволей ему подражать.
После того как они поклялись в верности Дарену, тот громко сказал:
— Теперь все мы свидетели, что предсказание Байтона, озвученное устами Сивиллы из Айкоса, сбылось. Да будет это предзнаменование добрым!
Люди Джерина разразились радостными хриплыми криками. Как и большая часть простых солдат, которых привели с собой Хилмик, Вачо и Отари. Это обстоятельство, в свою очередь, порадовало Лиса. Если простые солдаты расположатся к его сыну, их предводителям будет сложнее чинить ему козни. Напоминание о пророчестве тоже показалось Джерину умным ходом. Дарен теперь мог утверждать, и совершенно обоснованно, что получил это поместье при поддержке богов. Лис пробился через толпу к сыну.
— Теперь здесь все твое. Правь всем этим так, как сочтешь нужным. А если возникнут трудности, знай, ты всегда можешь обратиться ко мне.
— Йо, я это знаю. — Дарен кивнул. — Но я прибегну к твоей помощи лишь в случае крайней необходимости, иначе люди решат, что я не могу справиться со своими проблемами сам.
— Это ответ настоящего мужчины. — Джерин похлопал сына по плечу.
Возможно, Дарен и говорил как мужчина, но в данный момент никак на него не походил. Он выглядел именно так, как и ожидал Джерин. Как молодой человек, покидающий отчий дом… встревоженный, немного испуганный.
— Я должен обосноваться здесь, — сказал Дарен. — Но не за счет того, что я твой сын.
— Все верно, — сказал Джерин, решив сделать вид, что понял его немного иначе: — Ведь все это ты получил от своего деда… и своей матери.
Он снова задумался над тем, что сказала бы Элис, узнав, что ее сын унаследовал поместье ее отца. И в который раз спросил себя: а жива ли она? Интересно, с каким бы чувством он воспринял бы весть, что Элис жива? Но, учитывая все обстоятельства, надежды что-либо узнать о ней не было. Похоже, ему до конца своих дней придется теряться в догадках.
— Да, но по сути все станет тут моим или не моим в зависимости от того, что я сделаю или не сделаю, — настаивал на своем Дарен. — Если я буду действовать правильно и с умом, у меня все получится. А если нет, мне некого будет винить в неудаче, кроме себя самого.
— Ты действительно мой сын, — сказал Джерин.
Дарен взглянул на него озадаченно.
Джерин пояснил:
— Большинство мужчин… как, собственно, и женщин, готовы винить кого угодно или что угодно, кроме себя, во всех неприятностях, что осложняют им жизнь. А раз ты понимаешь, что дело не в этом, то с самого начала оказываешься в более выгодном положении.
— Да, я не таков. — Дарен понизил голос. — Я не Отари, я не стал бы обвинять Раткиса в том, что сам же не решился ударить, когда у меня была такая возможность.
— Если бы Отари на самом деле был бы таким смельчаком, каким ему хочется казаться, у тебя с ним было бы гораздо больше сложностей, я уверен. Однако в теперешнем варианте, — Джерин тоже заговорил тише, — самое страшное, чего тебе следует бояться, это яда в своем супе. Если не ошибаюсь, он никогда не решится вступить с тобой в открытое единоборство.
