Кирилл Шатилов - Торлон
Теперь они шли бок о бок по лестнице башни, и Локлан невольно пытался понять, что же такое интересное придумал его молчаливый спутник. Судя по виду, он приволок сюда груду камней и собирается ими похвастаться. Вероятно, он умудрился набрести на их залежи и теперь помышляет о том, чтобы превратить свою находку в звонкие силфуры. Однако даже дюжина подобных мешков не решит судьбу вабонов. Ведь не зря же в последний раз они разговаривали о невиданном по своему размаху замысле: сделать каменными не только все заставы, но и дома обитателей Вайла’туна. Разумеется, тех, кому хватит для этого средств. Да только где взять на все это столько материала? Если Хейзит и нашел место для новой каменоломни, едва ли оно достаточно большое, чтобы удовлетворить всех желающих. Иначе его давным-давно бы обнаружили. За три прошедшие зимы Ракли дважды отправлял опытных каменщиков вдоль Бехемы в одном и другом направлении на поиски камней. Те, что пошли вверх по течению, вернулись ни с чем. Те, что пошли вниз, не вернулись вообще. Очевидно, они осмелились дойти до того места, где лес Пограничья подступал к самому берегу, и пали легкой добычей тамошних шеважа. Вместе с каменщиками сгинули и два десятка мергов, сопровождавших их на всем пути.
Обычно Локлан завтракал у себя в покоях, но сейчас по понятным причинам об этом не могло быть и речи.
— Олак, пока мы с Хейзитом будем на кухне, сходи к Фреде и скажи ей, чтобы она подыскала нескольких служанок покрепче. Пусть они подождут меня возле дверей моей спальни, только не пытаются туда войти, что бы ни происходило. Похоже, я допустил ошибку, недостаточно прочно связав эту девчонку, так что нам придется применить к ней силу. Думаю, лучше всего для этого подойдут прачки. У них железные руки.
— Мне тоже там вас дожидаться?
— Нет, пусть это тебя не касается, — как можно мягче ответил Локлан, представив себе зрелище, которое ждет их за дверью. — Я бы попросил тебя разведать, когда возвратится отец, и по возможности его поторопить. Не говори про нашего гостя. Скажи только, что я волнуюсь, имея в виду последние события.
— Кстати, вы слышали о том, что сегодня ночью в Малом Вайла’туне был пожар? — покосился на закашлявшегося Хейзита Олак. — Чей-то дом сгорел дотла. К счастью, соседи не пострадали.
— Дурные новости, — поморщился Локлан и продолжил, обращаясь к спутнику: — Похоже, твои новшества как никогда кстати. Если только мы сможем добыть необходимое количество. Олак, поторопи отца, сказав ему о пожаре.
— Сомневаюсь, что он о нем еще не знает.
Локлан не стал уточнять при посторонних, что имеет в виду Олак. Ему ли не знать, как надежно работают тайные осведомители отца, разосланные по всем уголкам Торлона. Иногда у Локлана даже возникало ощущение, что некоторые из них сумели втереться в доверие к шеважа и теперь скитаются по Пограничью вместе с ними. Правда, это не помешало Ракли оказаться застигнутым врасплох известием о гибели целой заставы. Теперь еще этот пожар под самым носом…
Олак незаметно ушел, а они продолжили свой путь, через коридор и далее вниз, по витой лестнице, на кухню.
Хейзит есть не хотел. Утром, пока Велла штопала мешок, мать накормила его до отвала и еще дала в дорогу несколько булок, тепло которых он до сих пор ощущал за пазухой. Но отказываться от приглашения самого Локлана да еще в такой ответственный день он посчитал легкомысленным. От того, как все пройдет, зависело не только благополучие вабонов, скромно думал он, но и его собственное. Мать не зря выбрала далеко не самый новый из целой кипы хозяйственных мешков. Пусть уж лучше Хейзит производит впечатление вынужденного быть бережливым хозяина. Показать свой достаток он всегда успеет. Жалость — оно, конечно, не самое приятное из вызываемых чувств, однако выступать в роли просителя, обсуждающего цены и условия сделки, сподручнее с залатанным мешком и взъерошенными волосами, нежели свежим, чистым и дышащим богатством. Хейзит не мог с ней не согласиться. Они заранее, еще на рассвете, обсудили с ней, как вести беседу, на чем настаивать, где при необходимости уступить, а главное — за что бороться. Хейзит лишний раз убедился в том, что Гверна не только умеет считать деньги, но и разбирается в человеческой натуре. Правда, теперь выяснялось, что ему придется действовать по обстановке, поскольку один из предполагавшихся собеседников отсутствовал. Зато он знал, с какой цены следует начать разговор и ниже какой он не имеет права опускаться. Знай об этом Ротрам, наверняка похвалил бы его как достойного ученика.
Однако упоминание о ночном пожаре и какой-то «недостаточно прочно связанной девчонке» сбили его с мысли и заставили лишний раз вспомнить, где он оказался. Прозрачный намек на ищеек Ракли и на его осведомленность относительно последних трагических событий укрепили Хейзита в невеселой уверенности, что он добровольно входит в логово дикого зверя, а позади него вот-вот захлопнется неприступная решетка. Единственная надежда оставалась на расположение к нему Локлана, в чем тот пока что не позволял усомниться, и на заинтересованность Ракли в выгодном предприятии.
Кухня встретила их громыханием сковородок, перебранкой поваров и запахами торопливой готовки: запаздывал завтрак для второй гарнизонной смены. Появление Локлана, к удивлению Хейзита, осталось незамеченным, если не считать нескольких поспешных поклонов да нарочито громких окриков зазевавшимся слугам. Все были при деле, и все хотели казаться еще более занятыми в присутствии сына своего самого главного господина. Который только кивал да улыбался, подталкивая спутника вперед.
«Сколько же в замке виггеров, — подумал Хейзит, сравнивая размеры помещения с кухней матери. — Вот бы ее сюда! Она бы тут точно порядок навела».
Они пересекли кухню, лавируя между катающимися под ногами бочонками с соленьями, уворачиваясь от окороков, подвешенных на жерди, которые парами вносила вереница слуг, и давая проход тележкам с испачканными в муке мешками.
— Ночью я убил в кладовой крысу, — бросил Локлан кому-то по дороге. — В следующий раз я вас заставлю эту крысу съесть.
Хейзит так и не заметил, к кому он обращается, но почувствовал, как пространства вокруг них стало больше, а слуги забегали еще быстрее.
Оказалось, что здесь же, за стеной при кухне имелось довольно просторное помещение, уставленное столами и скамьями, при виде которых Хейзиту снова вспомнилась недавно покинутая таверна. Только столы, как ни странно, не были прикрыты даже обычными скатертями, не говоря уж о двуцветных, желто-серых. Зато скамейки выглядели более изящными, сколоченными скорее всего не из дуба, а из какого-то более податливого дерева, поскольку, в отличие от ничем не примечательных скамеек таверны, эти были украшены красивой глубокой резьбой: на обратной стороне спинок Хейзит заметил многочисленные батальные сцены; подлокотники для удобства сидевших представляли собой длинные, чашеобразные листья папоротника; ножки и те не обошёл вниманием инструмент плотника, превратив их в когтистые лапы невиданных трехпалых животных.
