Сергей Чичин - Гнев генерала Панка
— Руки коротки, — фыркнул сотник, надменно упёр руки в боки, и Панк ухмыльнулся — словно на себя глянул. Причина сотниковой уверенности ощетинилась у ворот дюжиной добрых арбалетов, да ещё и сверху, с галереи над вратами, донёсся характерный скрип воротов. Впрочем, даже и не в силе дело, которая солому ломит. Одно дело — перехватить ничейных гоблинов, это для воинственных гзурусов дело обычное, и уж совсем другое — штурмовать оплот хумансовой Коалиции, за такое дело всю плеяду Гзуровых детей взгреют по самое не балуйся.
Разгорячённый конь внёс генерала на площадь за воротами, где полукругом построились в ожидании его подопечные. Чумп и Хастред в два голоса орали на эльфийку, та отругивалась голоском мелодичным, но в таких выражениях, что хоть топором отмахивайся — хотела на стену, дабы оттуда прижучить нечестных бородачей в кепках.
— Цыц, — буркнул генерал. — И без нас справятся. Даже и без этих, — кивком обозначил толпившихся у ворот стражников. — У гзуров ныне проблема ого-го — лыцарево проклятие на ихнего лопуха перепрыгнуло. Теперь только и следить, чтоб ненароком того, с кувалдой, не зашибить.
Вово как зачарованный любовался днищем летучего корабля, зависшего над городом, тут только спохватился, зашептал про себя, досадливо покривился — отобрали чудесный дар, только было собрался хвастаться напропалую… Даже бросил панический взор на ворота, не выскочить ли, врезать по-быстрому искомому молоткастому и опять наслаждаться жизнью. Генерал, однако, смекнул, отгородил, ещё и по затылку наподдал в очередной раз.
— Я чего, я ничего, — проныл кобольд и отвернул физиономию от соблазна, однако на глаза опять подвернулся корабль. — А на корабле пойдём кататься? Эка диковина, когда ещё попадётся. А порулить мне дадут? А почему он не падает?
— Вперёд! — генерал ошарашил его лошадь пинком под круп. — Чумп, девицу не потеряй, она денег стоит!
За воротами забасил сотник, голосина ого-го, что оркский боевой рог, заверещали гзуры, доказывая свою правоту, но слушать их было недосуг, генерал взмахом руки услал Хастреда показывать дорогу и направился следом сам.
Не впервой было доблестному генералу курсировать по чужому городу, ловя на себе опасливые взгляды обывателей. Смотрели все одинаково, будь ты захватчиком или, напротив, защитником, проезжай ты узенькой улочкой пограничного форпоста или широким проспектом метрополии. То ли меч с кольчугой вызывают народное неприятие, то ли, что даже скорее, отливающая замшелой бронзой физиономия… По сути, давно перестал обращать внимание, тем более что подобная репутация помогает, когда на коне сидишь, как на лавке в трактире, и постоянно опасаешься не вписаться даже в самый открытый разворот — прохожие услужливо прыскают из-под ног, даже ящики свои местные лоточники ухитряются сдвинуть, прежде чем неразборчивая коняга въедет в них могучими копытами. Вово, напротив, от такого отношения страдал ужасно, он-то ещё не понял, что быть никому не нужным — великое благо, оттого его корчило, он старательно улыбался на все стороны, распугивая оскалом и самых отважных.
А Хастред, враз вырвавшийся вперёд, с каждым третьим обменивался кивками, с каждым пятым здоровался в голос, с иными порывался то ли обниматься, то ли драться, точнее судить по его спине было затруднительно, а в одном месте привычно свернул в квартал, щедро украшенный красными фонарями, сбавил шаг, ехал, придирчиво оглядывая бойких девиц и обмениваясь с ними праздным болботанием, спохватился только после того, как генерал сердито запустил ему в спину отобранный у уличного торговца башмак. Эльфийка за спиной ругалась воистину безобразно, от такой-де жизни, суеты, толкотни и бытового хаоса она и удалилась в дальнюю башню, вот ведь окаянные гоблины, подрядились на работу не разобравшись, пусть бы папа, если ему так надо, сам к ней тащился, на его яхте это раз плюнуть…
Так и добрались до ратушной площади.
Народ вокруг неё составлял вялотекущее кольцо, ибо праздных зевак тут во все времена хватало, а посмотреть было на что — яхта не каждый день висит на приколе. Плотное кольцо городской стражи не пускало любопытствующих на саму площадь, но при появлении Панка оживились, бодрыми взмахами копий заставили народ расступиться.
— С удачей? — осведомился один из них, генерал в нём с грехом пополам признал того капрала, что сопровождал их на приём.
— С успехом, — дипломатично поправил его Хастред.
— Ожидают. Проезжайте. Единственно, велено вас за расчётом адресовать к господину городскому магу, а гостю чтоб не показывались. Во избежание, значит.
— Да и не жаждем, — заверил книжник.
— Как же не показывались? — возмутился до глубины кроткой своей души Вово. — А кому ж сей почтенный отец семейства свою спасибу говорить станет? Мы ж вроде не чужие, мы ж это — девицу привезли! Мы с гзурами сражались и ещё раньше с мелкими, но злобными, а ещё ранее и с крупняком переведались, это что — чих собачий?
— От его спасибы тебя как бы из штанов не вытряхнуло, — отрезал Хастред. — Ты, Вово, не думай, что наши гоблинские обычаи во всём мире имеют преобладание. Скажи спасибо, если маг с оплатой не надует.
— А корабль? А на корабле?!
— Ты точно не гном? Сколько можно о ерунде мечтать?
— Ага, как сам так летал, а как Вово так гном!
Хастред пожал плечами. Не рассказывать же, что сам летал не по доброй воле, а удирая от очередных Чумповых доброжелателей, спрятавшись в грузовом трюме торговой летучей каравеллы. Там по врождённой страсти всё курочить распорол половину тюков с тканями (и другую половину бы распорол, но Чумп тоже не зевал), нахлебался вдосталь коллекционной мальвазии, отчего потом маялся одновременно туманностью рассудка и кишечным недобром, ухитрился ненароком поджечь днище, а когда каравеллу взяли на абордаж юркие летучие джонки князя Беррита, признанного короля воздушных пиратов, гоблины решительно унесли ноги, выбросившись на ближайшую гору, выбраться с которой оказалось само по себе тем ещё приключением. В общем, вроде как и жить нескучно, но и похвастаться нечем. Особенно этому, молодому да наивному, ведь наверняка же сочтет должным повторить путь истинного гоблина, а ты потом терзайся муками совести, что, мол, заморочил голову…
Эльфийка бесцеремонно взяла курс на парадный вход в резиденцию Наместника, гордо задрав голову, миновала салютующих стражей, у самой лестницы ловко соскочила на землю, вновь сверкнув худосочным окорочком. Поводья небрежно перекинула Чумпу. Уже у самых дверей обернулась, обвела гоблинов критическим взором.
— Сама дурак и урод! — торопливо выпалил на упреждение Вово. — И обжора и пропойца. И дуподрюк!
