Вероника Иванова - На полпути к себе
— Что — ты?
— Я...
— Кстати, какие чары ты пустил в ход?
И тут он побледнел. Очень резко. Сравнявшись белизной кожи с мраморной облицовкой камина.
— Я... Что же я наделал?... — тонкие губы задрожали, как в лихорадке, и я испугался:
— Не волнуйся! Скажи толком: что это было за заклинание?
— Заклинание... которое... которое... — взгляд Мэя расплывался, и я, вздохнув, залепил эльфу пощёчину. Помогло. Лиловое серебро глаз брызнуло слезами.
— Я всё испортил! — колени листоухого подогнулись, и он сел на пол, спрятав лицо в ладонях.
— Что испортил?
— Я выпустил[33]... заклинание... которое... — через всхлипы всё-таки пробивалась относительно связная речь. — Которым... надо было проверить... принца...
Так вот, в чём дело! Могу понять трагизм ситуации. И комизм — тоже. Эх, малыш, если бы мои проблемы решались так же легко и просто...
— Значит, так, — я строго посмотрел на эльфа. Сверху вниз. — Ты сейчас встанешь, умоешься, выпьешь на ночь подогретого молока и ляжешь спать. И будешь смотреть замечательные сны... Не спорь! Ты всё сделал правильно.
— П-правильно? — из сплетения пальцев выглянул озадаченный лиловый глаз.
— Тебе нужно было установить, имеется ли в королевской семье наследник, который способен владеть артефактом. Верно?
— Да...
— И ты установил! Есть. Ну и что, что принцесса, а не принц? Какая разница?
— В общем-то... — он отнял руки от лица и задумался. — Почти никакой, разве только... Её придётся учить...
— Научат! Она девочка умная и достаточно молода, чтобы впитать любые знания... Всё хорошо. Но, ради богов, скажи: как ты утратил контроль над заклинанием?
Лиловое серебро переливалось мукой и восторгом.
— Когда она... вошла, я не сразу почувствовал... она так тихо слушала... Но на одной из строчек... Это было, как удар! Как молния... Она словно вспыхнула изнутри... И я увидел... она... она совершенна! Она — воплощение божества!
— Э... Не будем торопиться с выводами. Просто Рианна — очень... сильный Мост.
— Да, и это тоже... — отмахнулся Мэй, снова погружаясь в своё восхищение. — Она такая... Она сияет. Ярче солнца. Но не ослепляет... Она... тёплая.
— Я бы сказал, горячая.
— Ты тоже это заметил? — он подозрительно поджал губы.
— А что? Не имею права?
— Этого я не говорил... — всё-таки, эльф обиделся. Обиделся на то, что кто-то, кроме него, мог прикоснуться к чуду... Интересно, листоухий понимает, что видел всего лишь воплощённые Источники, а вовсе не богиню?
— Итак, мы всё выяснили?
Неуверенный кивок.
— А я считаю, что не всё.
— К-как это?
— Где ты взял стихи, которые пел, когда вошла принцесса?
— Мин подарила, — пожал плечами эльф.
— ЧТО?! Мерзавка...
И когда она успела стянуть листок?... Вспомнил. В самый первый день. Я же застал её у стола в своей комнате...
— Ты-то из-за чего так расстроился? — непонимающе тряхнул чёлкой Мэй.
— Почему... Есть причина.
— И сидел, как на иголках, пока я пел...
— И как ты успел это заметить, скажи на милость?! Ты же с принцессы глаз не сводил!
— А мне не надо на тебя смотреть, чтобы знать, что с тобой происходит... — смущённо признался эльф.
— Это ещё почему? — я напрягся, и было, от чего. Такая... зависимость меня не радует. Совсем.
— Наверное, я виноват... — длинные уши стыдливо прижались к голове, совершенно исчезая под серебристыми прядями. — Прости, пожалуйста...
— Что ты ещё натворил? — от волнения начинаю хрипеть.
— Помнишь, когда я вернулся в харчевню, где ты меня ждал? В день приезда? Я был очень... расстроен... Помнишь?
— Ну... да. И что?
— Я... неосознанно... потерял контроль.
— Над чем?
— Не над чем, а над кем! — поправил Мэй. — Над... собой. Мне было так плохо, и я... позволил своему syyt’h[34] раскрыться...
Фрэлл! Кажется, я... пропал.
— Ты был такой спокойный... такой уверенный... такой... надёжный... Я сам не понимаю, как ЭТО получилось! — с отчаянием воскликнул эльф.
И не поймёшь. Зато я... Понимаю. Ты соприкоснулся с одной из ниточек моей «паутинки». То есть, с моим «я». И уцепился за неё, как за последнюю надежду на спасение...
Я подошёл к огню и зло стукнул кулаком по каминной полке. Только такого счастья мне и не доставало! Стать «якорем» для взбалмошного малолетнего эльфа! За что, боги?! Мне нельзя так... сближаться. С кем бы то ни было! Я не имею права!
Теперь становится понятным многое... Слишком многое.
И внезапный интерес к поддельной йисини. И необыкновенно быстрое «привыкание» ко мне. Да и вообще... Если бы я мог догадаться сразу, что Мэй — из «открытых сердец», я бы не допустил... Наверное. Не могу поручиться. В конце концов, влиять на сферу чувств мне не дано. И никаким чарам не дано. К счастью? К сожалению? О, это каждый решает для себя сам! Многие мечтают найти управу на чувства — любым способом. Но сим мечтам не суждено сбыться, потому что... Чувства подчиняются только своим собственным законам, не понятным разуму. А если не ясны ни исходные данные, ни способы преобразования, ни конечный результат — как можно контролировать процесс? Никак. И не пытайтесь!
— Ты... злишься?
— Да. Разве не чувствуешь? — огрызаюсь, но Мэй качает головой:
— Немного есть, только... Ты больше испуган, чем разозлён.
— Вот как? И чем же я испуган?
— Ну, этого я не могу знать! — с явным облегчением заявляет эльф. Радуйся, пока можешь... Хотя, лучше бы ты ЗНАЛ.
— Ты поступил... безрассудно. Так оставлять нельзя... Можешь вернуть всё обратно?
— Пока не могу, — признался листоухий. — Я... не очень хорошо справляюсь с syyt’h.
— Вот и учился бы вместо того, чтобы распевать ворованные стихи! — не выдержал я.
— Ворованные? — лиловые глаза оторопело уставились на меня. — Ты знаешь того, кто их написал?
— Я знаю, что автор не позволял их исполнять! Особенно в таком... обществе.
— Почему? Они хорошие...
— Они — для личного употребления, разве не понятно? Может быть у человека что-то, укрытое от чужих глаз?
— Ты-то откуда знаешь, что для «личного»... — Мэй подозрительно прищурился. — Или... Это... Они... твои?
— Да, мои!
— И ты писал их для принцессы? Или... о принцессе?
— С чего ты взял? — теперь опешил я.
— Мне так думается... — эльф говорил совершенно серьёзно. — Когда я пел... И ты, и Рианна испытывали настолько похожие переживания, что мне даже стало не по себе... Я ведь не подозревал, что вы знакомы.
— Не напрягает? — холодно цежу сквозь зубы.
— Что?
— Ощущать чужие чувства?
— Не-а, — лицо Мэя осветила улыбка. — Мне нравится. И потом, я же не всех слышу... В основном, только тебя.