Терри Брукс - Потомки Шаннары
Но даже в стенах бывают щели и трещины, через которые проникает свет, так было и с его безумием. Он все-таки чувствовал шепоты жизни, доносящиеся из мира, из которого так хотелось уйти. Он ощущал одеяла, укрывавшие его, и кровать, на которой лежал. Видел свечи, их слабый свет доходил до него сквозь колеблющуюся пелену — точки желтого света, словно островки в океане мрака. С полок и из шкафов на него смотрели странные звери, их морды были сделаны из ткани и меха, с пришитыми носами и глазами из пуговиц, со свисающими ушами. Они неподвижно сидели в одних и тех же настороженных позах, никогда не меняя их. Он слышал, как в комнате звучала речь и слова плавали в воздухе, будто пылинки в солнечном луче.
— Он очень болен, милая Дамсон, — сказал чей-то голос.
И другой ответил ему:
— Его организм сам себя защищает, Крот.
Дамсон и Крот.
Он знал, кто они такие, хотя и с трудом различал их голоса. Знал также, что они говорят о нем. Ну и пусть. Все, что они говорили, не имело никакого значения.
Иногда сквозь щели и трещины окружавшей его стены он видел их лица.
У Крота было круглое лицо, густо поросшее волосами, большие глаза всегда сохраняли вопросительное выражение. Он часто стоял рядом, задумчиво глядя на него. Иногда приносил с собой зверей и усаживал их около Пара. Он и сам походил на них. Крот называл зверей по именам. Разговаривал с ними. Но те никогда ему не отвечали.
Девушка иногда кормила его. Дамсон. Она подносила ложку с супом к его губам и заставляла глотать, он делал это без возражений. В ней было что-то смущающее его, что-то привлекательное, и он раз-другой пытался с ней заговорить. Но слова, которые он хотел произнести, не слушались его. Они убегали и прятались, а мысли таяли в пустоте. И лицо девушки таяло вместе с ними.
Она продолжала приходить к нему, садилась рядом и брала его за руку. Он чувствовал это, свернувшись в своем внутреннем укрытии. Она ласково что-то говорила, касалась пальцами его лица и заставляла ощущать свое присутствие, даже когда просто сидела рядом и ничего не делала. Ее присутствие сильнее, чем что-либо другое, удерживало его от того, чтобы совсем уйти в небытие. Но ему хотелось, чтобы она позволила ему уйти.
Он думал, что все-таки когда-нибудь такое случится, его унесет далеко-далеко, и он не вернется обратно. Но она этому мешала, и хотя он огорчался и даже иногда злился, но все же ему было интересно, почему она это делает. Хочет удержать его рядом с собой или намеревается уйти вместе с ним?
Он начал внимательно прислушиваться к тому, что она говорила. Ее слова стали отчетливее доходить до него.
«Это не твоя вина, — вот что она говорила чаще всего, повторяла снова и снова, а он очень долго не мог понять смысл этих слов. — Это создание уже не было Коллом. Ты должен был уничтожить его».
Она все время это говорила, и однажды он почти понял, что она имеет в виду. Но злобные темные призраки накинули покрывало на его разум, и он спрятался от них.
Однажды она снова заговорила с ним, и он сразу понял, о чем идет речь. Его скольжение вне времени прекратилось, стены рухнули, и окружающий мир ворвался в его сознание с ледяной яростью зимнего шторма. Он начал кричать и испугался, что никогда не сможет остановиться. Воспоминания вернулись к нему, вдребезги разнеся защиту, которую он так старательно выстраивал, и его страдания вырвались из своих оков. Он закричал, и Крот отпрянул от него, а звери попадали с кровати. Сквозь слезы он видел, как мигают свечи и танцуют вокруг злорадствующие тени.
Его спасла девушка. Она боролась с его гневом и горем, не обращая внимания на его крик, удерживая его рядом с собой. Она держала его так, будто его снова могло куда-то унести, будто ему грозила опасность уйти из мира совсем, и она не пускала его. Когда он перестал наконец кричать, то увидел, что обнимает ее.
Потом он уснул глубоким сном без сновидений, поглотившим его полностью и давшим ему покой. А когда проснулся, безумие ушло, его больше никуда не несло, и серый полусон слетел с него. Он знал, кто он такой и кто рядом с ним. Он узнал лица Дамсон и Крота, когда те подошли к нему. Они вымыли его и одели в чистую одежду, накормили и снова уложили спать. Они не разговаривали с ним. Они понимали, что он еще не может говорить.
Когда он снова проснулся, воспоминания, которые он старался подавить, всплыли на поверхность его сознания, словно живые существа, жаждущие воздуха. Они уже не казались такими непереносимо ужасными, но заполнили его печалью и вселили в него чувство пустоты.
Он позволил воспоминаниям говорить с ним. А когда они заговорили, он осветил их силой своей мысли, и тогда они открыли ему истину.
Мир перевернулся вверх дном. Меч Шаннары лежал на кровати рядом с Паром. Он не знал, находился ли меч рядом с ним все это время, или Дамсон положила его, только когда он пришел в себя. Но он знал, что меч этот бесполезен. Он должен быть смертельным орудием против порождений Тьмы, но оказался бессилен против Риммера Дэлла. Пар поставил на карту все, чтобы заполучить меч, а оказалось, что риск был бессмыслен.
Во всей этой истории ложь густо перемешалась с правдой, и он не в состоянии отделить одно от другого. Риммер Дэлл лгал ему — он чувствовал это кожей. Но в его словах была и доля правды.
Алланон говорил ему правду, но в чем-то лгал и он. Ни тот ни другой не был до конца тем, кем хотел ему казаться. Никто не соответствовал полностью своему образу. Даже сам Пар оказался не совсем таким, каким он себе представлялся, а магия обернулась обоюдоострым мечом, о чем его и предупреждал Уолкер Бо.
Но самым жестоким и печальным из всех воспоминаний было воспоминание о бедном погибшем Колле. Защищая его, брат превратился в порождение Тьмы, стал одним из созданий Преисподней, и Пар убил его. Он не хотел этого делать, определенно не хотел, но магия вырвалась из-под контроля и уничтожила Колла. Наверное, он все равно не мог бы предотвратить гибель брата, но такие рассуждения не могли его утешить и оправдать в собственных глазах. Смерть Колла была на его совести. Из-за него брат отправился в это путешествие. Из-за него спустился в Преисподнюю. Все, что он делал, он делал ради Пара. Потому что Колл любил его.
Пар вдруг подумал об их встрече с призраком Алланона, когда друид доверил так много всем Омсвордам, кроме Колла. Знал ли тогда Алланон, что Колл должен умереть? Может быть, именно поэтому он ни разу не упомянул о брате и ничего ему не поручил?
Мысль о возможности этого привела Пара в ярость.
Перед ним встало лицо Колла, меняющееся в зависимости от настроения, Пар помнил его так хорошо. Он слышал грубоватый голос брата со всеми его оттенками…
