Диана Удовиченко - Имперский ястреб
– Мы… – Дрианн запнулся на полуслове, – мы…
Ну, конечно! Вот кого она мне напомнила. Две пары одинаково круглых наивных глаз – синих и голубых – с восторгом уставились друг на друга. Мы с Лютым переглянулись и хором хмыкнули. Надо отдать девчонке должное, она первой взяла себя в руки.
– Марьяна. Марьяна Витис, магесса, целительница.
Мы тоже представились, причем Дрианн очень долго не мог вспомнить свое имя.
– Помоги парням, сестренка, – из—за моей спины сказал лейтенант Кавенс. – Это свои, Ястребы. – Отрекомендовав нас таким образом, Дин поспешил по своим делам, а мы остались стоять посреди госпиталя.
– Ястребы? – с уважением протянула Марьяна.
Наш маг важно приосанился, а целительница приступила к осмотру. Сначала юность магессы вызвала у меня законные сомнения. Памятуя о том, каким был Дрианн, когда только появился в роте, я ожидал подобного невежества и от девушки. Но Марьяна удивила: она бегло осмотрела мои раны, удовлетворенно покивала головой, затем прощебетала:
– Ничего страшного, все хорошо заживает. Надо только немножко помочь. Ложитесь сюда, на топчанчик! Не бойтесь, больно не будет!
Она ловко промыла рану, нанесла на нее какое—то зеленое, пахнущее тиной, зелье, и, ласково пробормотав:
– Сейчас будет немножко печь, потерпите, – принялась проводить рукой над моим плечом.
Тело охватило приятное тепло, края ран защипало. Я чувствовал, как они затягиваются, как пропадает слабый, но такой выматывающий, жар, как мышцы наливаются силой…
– Вот и все! – произнесла магесса. – Конечно, кожица еще молодая, да и шрамчик останется, но болеть уже не должно.
– Рик, они затянулись! – торжествующе вскричал Дрианн, словно это он сам меня вылечил.
– Как вам такое удается? – моему восторгу не было предела.
Понятно, конечно, когда подобные чудеса являют маститые целители, какие—нибудь профессоры из университета, или придворные маги, пользующие августейшую семью и аристократов. Но тут, молоденькая девчонка, пигалица – и такой уровень!
– Где вы учились, Марьяна?
– В университете, где и все, – магесса усмехнулась, а Дрианн покраснел. – Только вот там этому не учат, – продолжила девушка. – Моя мама – потомственная целительница, она со мной много занималась. Всем, что я знаю, обязана ей, а вовсе не профессорам. А сейчас давайте займемся вами.
Марьяна подошла было к Лютому, но тот осторожно, чтобы не обидеть девушку, отстранился.
– Простите, мне бы не хотелось вас затруднять… не нужно осмотра. Не могли бы вы просто дать мне немного вашего чудодейственного зелья?
Магесса была не только талантливой, но еще и тактичной. Она не стала настаивать, просто с улыбкой протянула Ому маленькую склянку с мазью. В ответ Лютый галантно чмокнул ее руку, тем самым заслужив свирепый взгляд Дрианна.
– А вы? Вы тоже ранены? – спросила у него целительница.
По—моему, мальчишка готов был душу продать Варрнавушу за то, чтобы иметь возможность ответить «да». Но он только удрученно покачал головой, искренне сожалея, что ничуть не покалечен. Мы с Лютым, прыснув, как дети малые, выскочили за дверь госпиталя, оставив магов наедине.
– Похоже, не повезло сегодня Лаванде, – расхохотался Ом, оказавшись на улице.
– Лавинии, – поправил я.
– Один демон, все равно имя дурацкое! Что, подлечила она тебя, теперь как новенький?
– М—да… – согласился я.
Как новенький… полный сил… и знающий способ определить кайлара… Не слушая, что кричит мне Лютый, я ринулся в середину гарнизона, туда, где расположилась на отдых наша рота. Пусть грубо, пусть, как утверждает Артфаал, неаккуратно, но я узнаю, кто убийца! Лютый моей ночной тренировки не видел, спал он, и днем я ему тоже ничего не рассказал – слишком много было посторонних ушей. Поэтому капрал толком не понимал, что именно происходит, но все равно бежал за мной следом.
– Спокойней, – произнес он, догнав меня. – Не выдай себя раньше времени.
Все же чутье у него отменное! Вот и наша рота, большинство солдат развалились на травке вокруг плаца и потягивали рамс. Так, начнем с капралов: вон там, под пышным кустом, сидят Сайм, Добб и Бил с мастером Триммлером. Зарайя чуть поодаль неспешно беседует с таким же немолодым, как он сам, ветераном из Волков. Эцони… этого оставим на потом, он меньше всех вызывает подозрение. А вот Добба все же прочитаю. Йок посреди плаца блестяще демонстрирует приемы рукопашного боя на добровольце—Волке. Флиннел и Давин, стоя рядом, одобрительно посмеиваются. Хамар с флягой в руке пересекает плац, собираясь к ним присоединиться… Все в сборе. Ну что ж, начнем…
Простите меня, ребята. А ты, тварь, готовься…
Сосредоточиться, выйти в Астрал. Спасибо Марьяне, сумевшей восстановить мои силы, все получилось с одной попытки. Я присел на корточки перед первой группой. Сайм. Сила, молодость, честность, отвага… У тебя тяжело больна мать, и ты очень переживаешь за нее… Именно поэтому у твоей ауры такой цвет – он означает тревогу… Сайм вздрогнул, ощутив бесцеремонное прикосновение к своему сознанию. Я отодвинулся от его сущности, и парень, не понимая, что произошло, принялся трясти головой в попытке прогнать наваждение. Бил. Здоровье, безграничная преданность делу, гибкий ум, удивительная готовность веселиться до упаду, и одна простительная слабость – женщины. Ничего другого я и не ждал, никогда ты не был у меня на подозрении. Бил изумленно уставился в одну точку, затем перевел взгляд на меня, но я уже исследовал энергетику Добба. Чистая, открытая душа: верность друзьям, способность к самопожертвованию, простота. Ты не задумываешься, капрал Ноут, о том, что плохо, а что хорошо. Идя в атаку, знаешь одно: ты солдат, и твой долг – сражаться. Лицо Добба приобрело задумчивое выражение. А я поднялся и сделал несколько шагов.
Зарайя… Твоя душа полна боли… Вот уже много лет ты считаешь себя убийцей. Не из—за того, что приходилось убивать на поле боя, нет… Когда—то, будучи совсем юным, ты соблазнил молоденькую девчонку. А потом слишком долго раздумывал, нужна она тебе, или нет. Она не вынесла позора и утопилась. Она ждала ребенка, но не успела сказать тебе. Ты догадываешься об этом, и эта догадка делает твою ношу еще тяжелее. Луг тебе судья, Зарайя… Для меня ты по—прежнему останешься надежным товарищем.
Лютый… лицо серьезно и сосредоточенно, аура пульсирует тревогой. Ты кладешь руку на мое плечо, пытаясь что—то сказать. Тебя я читать не стану. Ты – друг, и я не хочу знать твоих тайн. Я доверяю тебе.
Плац, я перешел его и остановился рядом с борцами. Йок… Хитрость, природный ум, изворотливость… Что? Всего—то навсего болит коренной зуб? Отсюда изменения в ауре… Хамар… Мрачное лицо искажается злобой, в ауру вплетаются черные клубы…
