Робин Хобб - Убийца Шута
Я не был груб с ней, как Чейд когда-то со мной. Удары Чейда оставляли маленькие синяки, и он смеялся надо мной каждый раз, когда наносил удар. Я не был Чейдом, а она не была мной. Ушибы и насмешки не выжмут из нее больших усилий. Я помнил, как все это провоцировало во мне злость, что впоследствии приводило к ошибкам и быстрым поражениям. Я напомнил себе, что я не учу свою дочь науке убийства. Я лишь хочу научить ее уклоняться от ножа.
Она быстро училась, и вскоре только мне доставалось ножом. В первый раз, когда я позволил ей ударить себя, она остановилась и замерла.
- Если ты не хочешь учить меня, так и скажи, - сказала она холодно. - Но не притворяйся, будто я овладела чем-то, когда это не так.
- Я просто не хочу, чтобы ты расстраивалась, - сказал я, пытаясь оправдать свою уловку.
- А я просто не хочу думать, что чему-то научилась, когда это не так. Если кто-то захочет убить меня, я должна быть готова убить его первой.
Я стоял и боролся с зарождающейся на моем лице и в глазах улыбке. Она бы не поняла ее.
- Тогда очень хорошо, - сказал я, и после этого я был с ней честен. Это означало, что она так и не дотянулась до меня в тот день, в то же время это означало, что моя спина заболела и я вспотел раньше, чем признал, что она достаточно узнала для одного дня. Ее короткие волосы были влажными и торчали вверх, когда она села на пол, чтобы вложить клинок в ножны. Когда она встала, тяжелый нож висел у нее на поясе. Я взглянул на нее. Она не подняла глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. Она выглядела как брошенный щенок. Молли никогда не позволяла ей бегать в подобном виде.
Я чувствовал, будто отрываю от сердца значимую часть, когда достал из своей сокровищницы серебряную расческу и гребень, принадлежавшие Молли. Я добавил их к ее остальным драгоценностям. Мне пришлось прочистить горло, прежде чем я смог заговорить.
- Давай отнесем все это в твою новую комнату. А потом я хочу, чтобы ты использовала расческу своей матери, чтобы причесать волосы. Они все еще слишком короткие, чтобы завязать их сзади. Но ты можешь надеть одну из своих новых туник, - она вяло кивнула головой. – Полагаю, мы сохраним наши уроки по владению ножом в тайне, правда?
- Я надеюсь, ты и вправду сохранишь это в тайне, - пробормотала она угрюмо.
- Нам надо поговорить об этом?
- Ты поступаешь как хочешь, не спрашивая меня, - пожаловалась она.
Я скрестил на груди руки и посмотрел на нее вниз.
- Я твой отец, - напомнил я. – Я не должен спрашивать твоего разрешения, если считаю, что так будет правильно.
- Я не о том! Просто пока что-то не произойдет, ты вряд ли об этом узнаешь. Я к тому, что…. – Она запнулась. Она посмотрела на меня, и ее взгляд пригвоздил меня, затем она искренне добавила. – Они попытаются сделать мне больно.
- Я уверен, твой наставник будет следить за порядком среди своих учеников.
Она дико затрясла головой, словно загнанная в угол кошка.
- У них нет необходимости бить меня, чтобы сделать больно. Девочки могут… - она разжала кулаки и растопырила пальцы. Затем она вцепилась в свою маленькую головку и зажмурила глаза. – Забудь, о чем я просила тебя. Я позабочусь об этом сама.
- Пчелка, - начал я угрожающе, но она перебила меня.
- Я сказала тебе. Девочкам нет необходимости бить, чтобы сделать больно.
Я не отступал.
- Я хочу, чтобы ты поняла, для чего я пригласил других детей обучаться вместе с тобой.
- Я поняла.
- Тогда скажи, зачем?
- Продемонстрировать всем, что ты не скупой. Или бессердечный.
- Что?
- Конюх Перс. Он сказал мне, что некоторые говорят, что ты очень мрачный, и после смерти мамы они даже боялись, что ты станешь с жестокостью относиться к людям. Но ты не стал. А это теперь покажет, какой ты на самом деле хороший человек.
- Пчелка. Это не про меня, демонстрировать кому-то что-либо. В Замке Баккип любой ребенок, который хочет учиться может посещать уроки у Большого Очага. Я, будучи бастардом, мог приходить туда и учиться. И именно поэтому я сам, полагаю, должен предоставлять шанс каждому ребенку учиться.
Она не смотрела на меня. Я тяжело вздохнул и хотел добавить несколько слов, но вместо этого выдохнул. Если она не поняла, пара слов ничего не изменит. Она смотрела в сторону, когда я выдохнул.
- И это правильно.
Не дождавшись ответа, она добавила.
- Моя мама хотела, чтобы я училась. И если бы она была здесь, я знаю, она бы настояла на том, чтобы каждый ребенок мог получить такой шанс. Ты прав, - она начала собирать свои сокровища. Ее руки быстро заполнились. Она не попросила помощи, а лишь опустила подбородок и прижала его к груди. – Но я хотела бы, чтобы ты оказался не прав, и мне не пришлось учиться с другими детьми.
Я открыл для нее дверь и вышел следом.
Мы почти дошли до дверей ее комнаты, когда до меня донесся тяжелый стук каблуков, я оглянулся, чтобы вовремя увидеть Шун, которая надвигалась на меня подобно кораблю на полных парусах.
- Помещик Баджерлок! – властно окликнула она. Пчелка прибавила шагу. Я остановился и повернулся к Шун, позволив своей дочери сбежать.
- Добрый день, Леди Шун, - приветствовал ее я с улыбкой, которую не ощущал.
- Мне необходимо поговорить с вами, - заявила она, задыхаясь, еще прежде чем достигла расстояния, доступного для комфортного разговора. Остановившись, она заговорила без приветствия или какой-либо преамбулы. – Ну и, когда начнутся мои уроки музыки? И еще, мой наставник в танцах должен быть непременно из Замка Баккип, если невозможно доставить его из Джамелии. Я хочу быть уверена, что вы занимаетесь этим. Я не хочу попасть в глупое положение, исполняя устаревшие па.
Я с трудом удерживал вежливую улыбку.
- Уроки музыки. Не уверен, что писец Фитц-Виджилант годится для подобных уроков….
Она нетерпеливо покачала головой, так, что ее каштановые кудри взмыли вверх. Это движение донесло до меня ее запах. Молли всегда душилась ароматами цветов и трав: имбирь, корица, роза или лилия. Запах, который исходил от Шун, не имел ничего общего с ароматами сада. На меня тут же накатила головная боль. Я отступил назад, но она шагнула вперед и продолжила.
- Я уже говорила с ним три дня назад. Он согласен с вами, что не годится для того, чтобы обучать меня игре на музыкальных инструментах или пению, о, и он предложил принять в имение нескольких менестрелей на зиму; они часто бывают рады, за небольшое вознаграждение обучать молодых дам. Когда я спросила его о танцах…
- Писец Фитц-Виджилант все еще приходит в себя. Когда вы успели поговорить с ним?
- Когда я пришла в его комнаты, чтобы пожелать ему успехов, конечно же. Бедолага, подумала я, выслали из Баккипа, оторвали от Двора, со всеми его удовольствиями в эту-то глушь! Я была уверена, что ему одиноко и скучно пока он выздоравливает, поэтому я и развлекла его беседой, чтобы подбодрить. Боюсь, он не самый умелый собеседник, но я хорошо знаю, какие вопросы следует задавать, чтобы выманить застенчивого парня из своей скорлупы. Поэтому, когда я спросила, танцует ли он, и он сказал да, даже достаточно хорошо, я спросила, не может ли он обучить меня некоторым новым па, на что он ответил, что боится, что его здоровье на время не позволит ему грациозно танцевать. И тогда он предложил мне наставника. Так что я, конечно же, сказала об этом Риддлу, и… он не поговорил с вами, не так ли? Для слуги он слишком забывчив! Абсолютно бесполезен. Меня удивляет, что вы вообще его держите!
Я прокрутил в памяти последний разговор с Риддлом в попытке подобрать ключ к тому, о чем она говорила. Меня несколько смутила мысль, что она потревожила несчастного Фитца-Виджиланта своей болтовней.
- Вообще-то, Риддл – человек Леди Неттл, Лорд Чейд лишь на время пригласил его для вашей охраны. И для того, чтобы приглядеть за Леди Пчелкой, ее сестрой.
- Ее сестрой, - Шун улыбнулась. Она склонила голову и посмотрела на меня с сочувствием. – Я уважаю вас, помещик Баджерлок. Честно. Жить в доме своей падчерицы и так тщательно охранять его. Предлагать убежище бастардам из Баккипа. Фитц-Виджилант, я, Пчелка. Скажите мне. Лордом какой значимости должен быть ее отец, чтобы скрывать ее здесь с вами? Я думаю, ее отец был из Фарроу. Я слышала, что чаще всего обладают волосами цвета пшеницы и васильковыми глазами уроженцы этого герцогства.
Буря эмоций! Думаю, если бы я не обладал преимуществом долгих лет обучения у Чейда, я бы впервые в жизни ударил безоружную женщину. Я взглянул на нее, скрывая в себе все то, что я чувствовал, глядя на ее пустую улыбку. Или я ошибся? Пыталась ли она специально ранить меня? Пчелка действительно была права. Девочкам не надо бить, чтобы сделать больно. Я не мог точно сказать, был этот удар, нанесенный ей, предназначен мне или нет. Она склонила голову на бок, доверительно улыбаясь, будто мы бездумно сплетничали. Я медленно и тихо ответил.
- Пчелка – моя истинная дочь, дитя моей любимой жены, рожденное от меня. На ней нет позора незаконнорожденности.
