"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Блэйлок Джеймс
— А Джорвал, случайно, не упомянул, откуда этот больной человек? Или, возможно, в письме указаны еще какие-нибудь подробности?
— Судя по всему, болезнь поразила в основном представителей маложивущих рас, — отозвался Сэйтан.
Губы Джанелль дрогнули в едва уловимой мечтательной улыбке, которая выглядела настолько зловещей, что Деймон вздрогнул.
— Расы, населяющие западную часть Террилля? — своим глубоким, темным, полуночным голосом уточнила она.
— Он не упоминал об этом, Леди.
Джанелль задумчиво кивнула:
— Я подумаю о его просьбе.
— Не о чем тут думать! — вызверился Люцивар. — Ты никуда не поедешь. Может, ты и успела забыть подробности того, что произошло семь лет назад, но я прекрасно все помню. Никто из нас не пройдет через это снова, и прежде всего — ты.
Деймон присмотрелся к Люцивару. За бушевавшей яростью скрывался страх, граничащий с паникой. Он подавил вздох, не слишком обрадовавшись тому обстоятельству, что на первом же официальном собрании двора Консорту придется пойти против своей Королевы. Однако на то, что перепугало Люцивара до такой степени, Деймон не мог с легкостью согласиться.
Он взглянул на Джанелль, повернувшуюся к Люцивару, и невольно задался вопросом, многие ли мужчины осмеливаются противостоять Ведьме теперь, когда она достигла расцвета своей темной силы.
Когда древние сапфировые глаза обратились к Люцивару, тот замер на полушаге. Дрожа всем телом, он выдержал ее взгляд и ровным голосом тихо произнес:
— Единственный путь, по которому ты отправишься в Малый Террилль, будет лежать через мой труп.
С этими словами он вышел из кабинета.
Плечи Джанелль сгорбились на мгновение, но она тут же выпрямилась и повернулась к Деймону:
— Пожалуйста, пойди за ним.
— Почему? — поинтересовался тот.
Взгляд Королевы немного оттаял, обнажив легкое раздражение.
— Потому что ты достаточно силен, чтобы сдержать его, а я совершенно не хочу, чтобы мальчики разъярились из-за решения, которое еще не принято.
Это была первая просьба Королевы, обращенная к Консорту, а Деймон не знал, сумеет ли выполнить ее.
— Что произошло семь лет назад?
С лица Джанелль сбежали все краски, и она ответила не сразу.
— Почему бы тебе не спросить об этом Люцивара? Как он верно подметил, его воспоминания ярче и полнее моих.
Деймон выждал несколько ударов сердца, а затем спросил:
— Сколько времени тебе понадобится?
Теперь Джанелль посмотрела на Сэйтана:
— Час вас устроит?
— Мы с удовольствием соберемся вновь по истечении часа, — официально отозвался тот.
— Хорошо, — произнес Деймон. — Я сумею задержать его на час.
Кивнув в знак того, что она услышала это обещание, Джанелль поспешно вышла из кабинета.
Деймон уставился на закрытую дверь, прекрасно понимая, что Сэйтан и Андульвар очень хотели бы узнать хотя бы в общих чертах, что именно он собирается делать.
— Я задам ему этот вопрос, — тихо произнес Сади. — И если мне не понравится ответ, Джанелль покинет Зал только через мой труп. — Он без колебаний был готов пожертвовать призрачным шансом стать ее любовником, если это понадобится, чтобы защитить свою Королеву.
— Ответ тебе очень не понравится, — произнес Сэйтан, — но на твоем месте я бы не переживал так сильно из-за того, что, возможно, придется воспротивиться решению Королевы. Если Джанелль все-таки решит отправиться в Малый Террилль, ей придется прикончить весь Первый Круг. Поскольку маловероятно, что она и впрямь решит сражаться с целым двором ради этого таинственного пациента, мы можем проявить уважение, давая Леди время взвесить все в одиночестве и прийти к единственно верному выводу.
— В таком случае я, пожалуй, попытаюсь приструнить вспыльчивый нрав Люцивара.
«Люцивар расстроен», — заметил Ладвариан, наблюдая за Джанелль, которая сидела, устремив невидящий взор на водопад и декоративные маленькие прудики, которые она сама создала в этом внутреннем садике несколько лет назад.
— Мне нужно подумать, Предводитель, — тихо отозвалась Королева. — В одиночестве.
Шэльти переступил с ноги на ногу, поразмыслил немного и вновь решительно повернулся к девушке.
«Он рычит на всех, ужасно расстроен и не хочет ни с кем разговаривать». Этот весьма своеобразный запах гнева и страха исходил от Люцивара только в двух случаях — если Мэриан или Джанелль умудрялись сделать что-то, очень огорчившее эйрианца. Поскольку Мэриан вела себя как обычно — в этом песик убедился заранее, — Ладвариан логично предположил, что Джанелль что-то натворила. Или собиралась натворить.
Он молча оскалил зубы, глядя на свою Королеву.
«Джанелль».
Когда девушка повернулась к нему, шэльти увидел в ее руках большие песочные часы из черного дерева. Не сказав ни слова, Джанелль перевернула их, поставила на самый низкий каменный бортик одного из бассейнов и отошла в противоположную часть сада.
Ладвариан тихо зарычал на песочные часы.
Родству было сложно понять, каким образом люди делили день на странные маленькие отрезки, называемые часами. Куда проще было объяснить им, что женщины иногда хотят побыть в одиночестве, однако бывали случаи, когда четвероногие Братья вторгались не вовремя, получая свою порцию ругани, и сердитого рыка. Именно поэтому Повелитель и Леди в итоге создали эти песочные часы — понять, что они означали, родству было гораздо проще. Если весь песок в нижней части, значит, Леди готова играть с ними. Если же нет, представители родства уходили прочь, не тревожа ее.
У Джанелль было два набора. В каждом из них имелись часы, отмеряющие час, тридцать и пятнадцать минут. К набору, сделанному из светлого дерева, прибегала Джанелль, если ей хотелось побыть в одиночестве, однако ее при необходимости можно было отвлечь. Ведьма и Королева пользовалась часами из черного дерева, и они были безмолвным приказом оставить ее в покое.
Ладвариан потрусил прочь из садика, подчиняясь ее желанию.
Он не станет бросать вызов своей Королеве. Однако песик уже успел понять, что, если Люцивара укусить посильнее, он взорвется и выплеснет гнев наружу. И вот тогда Ладвариан и остальные самцы наконец узнают, что на уме у Леди.
Прибегнув к Ремеслу, любой человек Крови, носящий Камни, способен направить топор ровно и гладко через самую сердцевину полена. Однако, наблюдая за Люциваром, Деймон понял, что топор в его руках, безошибочно разрубающий поленья пополам, направляют лишь мышцы и гнев. И это куда больше, чем что-либо еще, увиденное им с момента прибытия в Кэйлеер, сказало Сади о том, как не похожа служба при этом дворе на таковую в Террилле. В Королевстве Света Люцивар поспешил бы развязать драку с другим сильным мужчиной, и первый всплеск жестокости спровоцировал бы яростную резню, способную разорвать весь двор на части. Здесь же он вымещал гнев, рубя дрова, которые согреют Зал в холодные зимние дни.
— Она подослала тебя ко мне, чтобы помешать исполнить угрозу? — прорычал Люцивар, снова замахнувшись топором.
— Что случилось семь лет назад, Люцивар? — тихо спросил Деймон. — Почему ты так категорически не желаешь отпускать Джанелль в Малый Террилль, чтобы она могла исцелить человека?
— Ты не собьешь меня с мысли, Ублюдок.
— Я и не собирался этого делать. Я всего лишь хочу понять, по какой причине намереваюсь встать на сторону тех, кто противоречит желаниям моей Королевы.
Топор опустился на полено с такой силой, что лезвие застряло в прочной дубовой подставке.
Люцивар призвал полотенце и вытер пот с лица.
— Семь лет назад она была в Малом Террилле, совершая один из регулярных визитов — небольшая уступка Темному Совету. Ее попросили исцелить ребенка одного из поместий. Человек, устроивший ловушку, рассчитал все совершенно точно. Малыш получил достаточно значительные повреждения, чтобы исцеление затребовало много сил и вымотало Джанелль, но при этом не настолько существенные, чтобы понадобилась помощь других Целительниц, живущих за пределами Малого Террилля. Если бы она попросила о помощи Габриэль или Карлу, с ними бы явился подобающий эскорт, состоящий из преданных, проверенных мужчин. Когда она исцелила несчастного ребенка, кто-то подал ей еду или питье, куда заблаговременно подмешали наркотик, а Джанелль слишком устала, и ей не удалось определить его наличия. Это вещество сделало ее абсолютно безвольной, поэтому она сделала все, что от нее потребовали, — а велели нашей Кошке подписать брачный контракт.
