Андрей Удовиченко - Охота на судьбу
— Армия орков, находящаяся близ топи, встала на привал в дне пути от нашего лагеря и ожидает прибытия еще более крупного воинства, движущегося с севера, — продолжал глава, раскладывая на карте маленькие деревянные дощечки, олицетворяющие расстановку сил.
— И, чтобы все здесь понимали, насколько хрупко наше положение, скажу без прикрас — даже та армия, которая расположилась возле болот, представляет для нас немалую опасность, не говоря уже об объединении двух орчьих войск. Если они ударят по нам одновременно, нам конец.
— Какие будут предложения? — закончил свое повествование вопросом Бойрь.
Кажется, собравшиеся ожидали услышать план действий от главы лагеря.
В любом случае, неловкую паузу необходимо было разрушить.
— Можно нанести удар по оркам, находящимся близ топи, — нарушил тишину Грыкс.
— Думаете, мы не рассматривали вариант нападения? — чуть ли не с обидой произнес Хилем.
— Драться с орками вне стен поселка даже нашими общими силами неразумно, — сказал Бойрь.
— И как же тогда мы сможем одолеть орков, не выходя из стен лагеря? — наконец прервал молчание вождь Курзык.
— Именно это мы и хотели бы у вас спросить, — с вызовом сказал Хилем, — вы направили предложение о союзе. Мы приняли его. Я думал, у вас есть план.
После сказанного брови Узура воинственно нахмурились, а единственный глаз, наполнившись огнем негодования, взял прицел на дерзкого человека.
Бойрь же, не дав возникшему напряжению перерасти во что-то большее, положил руку на плечо своего соотечественника, предостерегая его от дальнейших неосторожных высказываний.
— Друзья. Мы находимся в очень тяжелой ситуации, — переводя разговор в иное русло, произнес Бойрь, — если сообща нам не удастся разработать план по отражению атаки, нам придется бросить лагерь и уйти как можно дальше отсюда в неизведанные земли. Но даже это не даст нам гарантий, что орки не будут преследовать нас.
— А сколько нужно времени северной армии, чтобы объединиться с южной? — спросил Раэль.
— Около трех суток, — ответил Бойрь, — день наверняка уйдет на то, чтобы пересечь леса друидов. Та еще глушь.
— Леса друидов?
— Ну да. Это самый короткий путь. Наши следопыты сообщают, что орки держут курс именно в этом направлении.
— И что же, друиды вот так просто возьмут и пропустят их через свои леса, а свирепые орки без интереса пробегут мимо, даже не разграбив общину?
Все собрание, за исключением разве что Вирвибора, дружно хмыкнуло, видимо, поражаясь наивности чужестранца.
— Именно так, — прорезался через хихиканье, походящий на треск иссохшейся коры, голос старца, — прикоснуться к святая святых друидов означает навлечь на себя беду.
— А вырезать целый поселок с женщинами и детьми не означает навлечь на себя беду? — недоуменно промолвил Раэль.
— Если ты орк, то нет, — хмыкнул Хилем.
Тот, кто пришел в этот мир для того, чтобы жить
Будет всю жизнь тяготиться,
Буря невзгод и редкая радость
Не позволят сполна им напиться.
Тот, кто не пробовал твердь земли
Подошвой своего сапога,
Черпает силы не от мира сего,
Приоткрывая тайны врата,
— заунывно протрещал Вирвибор.
— Проще говоря, моя хата всегда с краю, — перевел философию старца на свой лад Хилем.
— Чтобы выжить, мы должны заручиться поддержкой друидов, — выпалил Раэль.
Охотник наверняка ожидал услушить громогласное: «Да! Вот так! Сделаем это!» и прочие воодушевленные возгласы, ну или, в самом крайнем случае, осторожные вопросы: «А как это сделать?» или: «А что для этого нужно?». Но, к превеликому удивлению для Раэля, члены собрания уставились на охотника, как на умалишенного, причем все без исключения, даже переводчики с гоблинского на людской, стоящие рядом.
— Может, ты неверно понял, что из себя представляют друиды, Раэль? — спросил Бойрь.
— Неужели с ними никак нельзя договориться? Идет война. Прямо у них на пороге гибнут люди.
— Поверь мне, было много попыток контактировать с ними, и все они не увенчались успехом, — ответил глава лагеря, — стих Вирвибора, в целом, довольно полно описывает картину, я имею в виду то, что касается «не от мира сего».
— Но в этот раз все будет иначе. У нас ведь есть Мьяла, которая состоит в общине.
— Девушка не друид. И теперь никогда им не станет, — сказал Грыкс, — своими действиями она отреклась от общины.
— Может, и так, — ответил Раэль, — но она была там и знает, как у них все устроено. Она поможет нам найти лазейку.
— А что нам, собственно, терять? — промолвил Хилем, одернув свой узорчатый кафтан.
— У кого еще есть какие мнения? — спросил Бойрь, очевидно, не очень обрадованный столь перспективным предложением.
Молчание в данной ситуации могло означать лишь согласие с единственным, поступившим от охотника, предложением.
— Что ж, Раэль, — произнес глава, — лично я слабо верю в исход этого предприятия, но все-таки соглашусь с мнением большинства по этому вопросу.
— И… я, конечно, не могу тебе приказывать, но раз все-таки это идея принадлежит тебе…, - начал Бойрь.
— Я пойду к друидам, — ответил охотник, — думаю, Мьяла согласится на этот план.
— Прекрасно. Тогда мы сможем выделить тебе с десяток наших людей на случай неожиданной встречи с патрулями орков.
— Мы тоже выделим, — не остался в стороне Курзык.
— А я, пожалуй, тоже пойду, — к всеобщему удивлению вдруг ни с того, ни с сего сказал Хилем.
— Ты понимаешь, насколько это опасное предприятие?! — удивленно произнес Бойрь.
— Ненамного опаснее сидения здесь в ожидании, когда явится ватага орков, — бросил торговец, — а вот, как живут эти чокнутые отшельники, посмотреть было бы интересно, все одно помирать.
Бойрь очень внимательно всматривался в своего соплеменника, словно пытаясь разглядеть новые, доселе невиданные, грани его естества.
— Пусть будет так, — промолвил глава, — мы же будем готовиться к осаде и продумаем варианты отступления. В любом случае, Раэль, дай нам знать соколиной почтой, как все прошло, — сказал Бойрь, — и… удачи.
— Спасибо. Она нам понадобится.
* * *Раскинувшийся в одной из башен восходящего дворца цветущий сад, окутанный переливами соловьиного пения, был одним из излюбленнейших творений богини жизни Мерлинии. Несмотря на то, что Фархорн являлся основной площадкой для творчества богини, уютный сад был создан ею только для себя самой (за исключением редких посетителей из божественного сообщества). Кроме того, поросший акациями, плавно переходящий в клены, сад, по углам которого цвели вишни, и стены которого были сокрыты под виноградными лозами, не нуждался в солнечном свете и влаге, а подпитываясь лишь божественной энергией, потому представлял особую гордость Мерлинии.
