Элисон Бэрд - Камень звезд
– Конечно! Они были твоей семьей почти всю твою жизнь, и Мера была твоим домом – истинным домом в любом смысле этого слова. Но здесь – мир, где ты родилась, и трон твоей силы. Вот почему царь драконов не смог возобладать над тобой при всей своей превосходящей мощи.
Эйлия слегка поежилась:
– Царь драконов… значит, Мандрагор на самом деле дракон, и вообще не человек?
Ана ответила не сразу.
– Нет, – сказала она, наконец. – Он и человек, и дракон. Вы глубоко ошибались, считая его антропофагом – с чего вы это взяли, я просто не могу себе представить…
– Моя ошибка, – повинился Дамион. – Мне это казалось тогда разумным объяснением.
– То, что я вам говорила раньше, было правдой: я нашла его почти младенцем в Зимбуре. Мать Мандрагора была лоанеи, червь-оборотень, как их называют – то есть волшебница, умеющая по своему желанию принимать образ дракона. Она была отпрыском древнего императорского дома в антиподах, которые причисляли к своим предкам превращенных лоананов. – Глаза ее будто смотрели в какую-то невероятную даль. – Поэтому в природе Мандрагора всегда была доля дракона: он унаследовал глаза дракона, и его мощь, и его долголетие. Лоанан может жить больше тысячи лет.
– ЯеговиделвЛиамаре, – сказал Дамион, – вдниВеликого Крушения. Тогда я подумал, что он как-то проник в прошлое.
– А на самом деле он просто там был пятьсот лет назад. Он часто бывал в Тринисии, – сказала Ана. – В старые времена он там был известен под именем Морлин.
– Принц Морлин! – ахнула Эйлия. – Сын Андариона! Ана кивнула.
– Значит, он не был убит в битве с сэром Ингардом, – заключила девушка.
– И не был уничтожен здесь в садах, – сказал Дамион. – Значит, он все-таки ушел от нас.
– Боюсь, что да, – подтвердила Ана. – Князь еще не закончил свой путь, я думаю. И позже он еще доставит нам хлопот. До сих пор он был сам по себе, и угрозы не представлял. Но твой приход, Эйлия, является знаком, что он меняет пути свои и станет тем, что предвещали пророчества: сильным колдуном и военачальником, слугой нашего Врага. Тебе же предстоит стать защитником Меры и Арайнии, встав на пути его планов господства над ними. Он не смог не допустить тебя на твой трон, и в будущем станет более беспощадным. Однако напасть на тебя в твоем царстве он больше не осмелится, Эйлия. А теперь – не вернуться ли нам во дворец?
– Еще минутку, – попросил Дамион. – Есть одна вещь, которой я не понимаю. Ты говорила, что знаешь Мандрагора – или Морлина – с детства.
Эйлия посмотрела на старую женщину вытаращенными глазами:
– Но тогда… тогда тебе тоже должно быть много сотен лет.
И ты…
– Элиана, – тихо назвал имя стоявший сзади Тирон. Эйлия и Дамион не сводили глаз с Аны, стоящей в бледном лунном свете, сияющем на белых волосах. Она улыбнулась.
– Древнее имя, – сказала она. – Я им уже давно не пользовалась. Вы вполне можете и дальше называть меня Аной.
Эйлия ждала в коридоре за высокими дверями большого зала. Одета она была в официальный наряд, который принесли ей сивиллы. Над этим нарядом небольшая армия арайнийских швей трудилась целых три долгих арайнийских дня. Такие платья носили в давние времена знатные элейские дамы на Мере – остроконечные рукава до самого пола. Материалом для него служила тончайшая парча, вышитая узором жемчугов и бриллиантов, игравшая переливами света при каждом движении, а шлейф тянулся за ним, как кометный хвост. Волосы Эйлии, тщательно расчесанные, висели свободно за спиной, а поверх них женщины надели на нее покрывало сивиллы, длиной до пола и легкое, как туман. Венок лилий удерживал эту вуаль на голове. Потом его снимут, чтобы надеть венец королевского серебра.
Эта вуаль будто слегка скрывала окружающее, и у Эйлии немного шла голова кругом. Последние три дня почти целиком ушли на посещение родственников отца, стремящихся увидеть утраченную и наконец обретенную принцессу. Голова гудела именами, лица сливались в одно сплошное пятно. Только несколько часов осталось на репетицию церемонии, когда к наряду прикалывали скатерть, обладающую весом и длиной королевской мантии. Эйлия очень нервничала из-за всего этого и постоянно твердила про себя подробные инструкции, полученные от церемониймейстеров дворца. Но сейчас вся эта помпа и церемонии казались ей очень далекими, ничего общего с ней не имеющими. Все это мероприятие было куда масштабнее, чем одна девушка, и она просто проходила его, будто движется во сне.
Из-за дверей запели звонкие фанфары, и Эйлия слегка встрепенулась. Потом двери отворились, и процессия двинулась вперед. Четыре фрейлины внесли королевский балдахин из синей ткани со звездами, а сами эти фрейлины были знатнейшими дамами этого мира – и встали, держа навес над Эйлией. Весталки под покрывалами со свечами в руках пошли в двери, распевая торжественную песнь, и носительницы балдахина двинулись следом, так что Эйлии пришлось идти с ними – в тронный зал Халмириона.
Зал был огромен, не меньше собора. Стены белого мрамора, в окнах высокие пластины хрусталя, а потолок, как в церкви, покрыт росписью в виде облаков, написанных столь искусно, что они словно двигались, будто зал открывался вверх, в небо. Среди облаков порхали ангелы, херувимы и драконы, а еще – боги в воздушных каретах. Эйлии говорили, что ночью эта роспись теряется в темноте, и вниз светят тысячи звезд, потому что потолок утыкан созвездьями кристаллов венудора, которые святятся сами по себе. В конце зала находился помост, а на помосте – трон. На стене за троном блестел узор светлых кристаллов, вырезанных в виде пятиконечных звезд, а выше поднимал огромные рога сверкающий полумесяц, так что сидящий на троне смотрелся на фоне звездного неба. И сам трон был вырезан из полупрозрачного кварца. На этом троне, поняла Эйлия с трепетом, никто никогда не сидел: это был Мелдрамир, лунный трон, сделанный для одной только Эйлии. Все эти века он ждал ее: до бегства элеев с Меры, все Темные Века и Век Просвещения; он ждал ее, пока она была ребенком на Большом острове, пока она жила в Академии, все время путешествия в Тринисию и сквозь нее.
На стене слева Эйлия углядела очертания двери, которая вела в ее личные покои: туда войдет она со своими друзьями и служителями, когда закончится церемония, и там будет пир, веселье и смех. Как ей мечталось об этой тихой гавани – подальше от всех жадно смотрящих глаз!
Путь по проходу, мимо собравшихся людей длился, казалось, вечность. И все эти глаза смотрели на нее, и не только эти: многие из присутствующих были немереями, и они передавали то, что видели, другим немереям по всему этому миру. И на помосте тоже было людно: жрецы и жрицы десятков различных орденов, которым она как главная жрица суверенного божества Арайнии станет номинальной главой, символически объединив в своем лице все секты, веры и храмы этого мира. Что ей трудно было себе представить, потому что сейчас эти облаченные в мантии величественные фигуры внушали ей сильнейшую робость. Были также светские официальные лица, губернаторы и главы территорий, и канцлер мирового совета с золотой цепью в драгоценных камнях. И отец ее тоже стоял здесь, и она была рада видеть рядом с ним своих друзей: Ана в простом белом платье со своей кошкой на руках, сверкающей и самодовольной в алмазном ошейнике, Йомар, которому не по себе было в дорогих одеждах и который тщательно пытался это скрыть, Лорелин, высокая и стройная в золотом платье, с горящим от восторга лицом. И Дамион, в таком же изящном наряде, как прочие, и его радостное лицо будто отдаляло всю показную пышность церемонии. Увидев, что она на него смотрит, он ободряюще ей улыбнулся. Она ответила такой же яркой улыбкой.
