Маргарет Уэйс - Судьба Темного Меча
Но заминка все же произошла. Из Коридора были вызваны несколько Дуук-тсарит, которые должны были обеспечить королевскую ложу. Кардинал лично проследил за этим, чтобы каталисты не тратили свою энергию. Кардинал одарил чародеев Жизнью пополам с яростью по поводу проволочки. Он все поглядывал на туман, который становился светлей с каждой минутой.
Но чародеи знали свое дело. Слово за словом, жест за жестом — и на песке вскоре поднялась галерея с ложами для высокопоставленных гостей. Воздух свернулся множеством мягких подушек, шелковый балдахин затрепетал белым облаком под синим небом. Их величества, епископ и Дкарн-дуук заняли свои места. Сидя над кругом каталистов, они прекрасно видели Палача и нарисованный на песке круг — колесо со спицами. За спинами каталистов разливалось туманное марево Грани, смертоносной границы мира. Облегченно вздохнув, кардинал торопливо подал сигнал, чтобы выводили осужденного.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
СУДЬБА ТЕМНОГО МЕЧА
Коридор снова открылся, на этот раз точно посередине круга каталистов.
Из него вышел Сарьон, держа в руках Темный Меч так бережно, как отец держит новорожденное дитя. Кардинал опешил от неожиданности — принести орудие зла на священный ритуал! Он посмотрел на епископа, ожидая приказаний.
Поднявшись со своего места, епископ Ванье провозгласил:
— Было решено, что дьякон Сарьон будет стоять рядом с Палачом и держать Темный Меч над головой, чтобы последним, что увидит преступник, было его собственное проклятое творение.
Кардинал поклонился. Каталисты зашептались между собой, но священник тут же восстановил порядок, шикнув на нарушителей. Все снова замолчали. В тишине стало слышно, как пересыпается песок. Но только Сарьон понял этот песчаный язык, он давно научился понимать голос ветра. «Принц Мертв...»
Коридор открылся в последний раз. Под конвоем двоих Дуук-тсарит на песок ступил осужденный. Джорам шел со склоненной головой, спутанные черные волосы закрывали его лицо. Юноше приходилось идти медленно и неспешно — огненные кольца охватывали его грудь и руки. Отвратительные красные пятна ожогов на его коже свидетельствовали, что юноша пытался в безумном порыве избегнуть уготованной ему участи. По толпе пронесся ропот.
Видимо, он хорошо запомнил урок, потому что держался покорно, бесстрастно и равнодушно. Дуук-тсарит провели юношу к нарисованному колесу со спицами и поставили в центре. Он двигался безвольно, будто неживой. Епископ поймал себя на том, что смотрит во все глаза то на юношу, то на труп его матери. Они были так похожи, что жирный затылок епископа пошел складками от неприятного ощущения, и он заставил себя отвести взгляд.
Теперь осужденный был во власти Палача. Облаченный в серое чародей едва заметно шевельнул рукой. Дуук-тсарит, которые сопровождали юношу, отступили.
— Джорам! — воскликнул сдавленный голос. — Джорам! Я...
Крик оборвался горьким плачем. Джорам вскинул голову, увидел ту, что выкрикивала его имя, и посмотрел на Палача.
— Уведите ее! Пусть ее уведут! — сказал он тихо и яростно.
Его глаза полыхнули тусклым огнем. Мышцы на руках вздулись, руки стиснулись в кулаки, и Дуук-тсарит снова сделали шаг к пленнику.
— Позвольте мне поговорить с ним, — попросил Сарьон.
— Я не желаю разговаривать с тобой, каталист! — ощерился Джорам. — Для себя мне ничего не нужно!
Он повысил голос, в нем звенело темное безумие, и Дуук-тсарит пододвинулись еще ближе.
— Уведите девушку! Она невинна! Уведите ее, или, клянусь Олмином, я буду говорить правду, пока мой рот не окаменеет... Ох!
Юноша вскрикнул от боли, когда огненные кольца сомкнулись на его теле.
— Пожалуйста! — взмолился Сарьон.
Палач слегка наклонил голову, скрытую капюшоном, и махнул рукой. Дуук-тсарит попятились. Выронив Темный Меч на песок, к ногам Палача, Сарьон, шатаясь, побрел к осужденному. Юноша следил за ним, злобно сощурив глаза. Когда каталист подошел поближе, он плюнул ему на башмак. Сарьон пошатнулся, словно его ударили по лицу.
— Еще мгновение, и я назову императора «отец», — процедил Джорам сквозь стиснутые зубы. — Скажи им, предатель! Если ее не освободят...
— Джорам, ты ничего не понимаешь, — тихо промолвил Сарьон. — Именно поэтому она здесь. Чтобы заставить тебя молчать. Мне велели сказать тебе, что, если ты заговоришь, ее постигнет та же участь, что и твою матушку, Анджу. Ее отлучат от семьи и изгонят из города.
Сарьон видел, как в глазах Джорама разгоралось яростное пламя его души. И подумал, что этот огонь может сжечь все самое лучшее и благородное в юноше. «Что же мне сказать? — в отчаянии думал каталист. — Что сказать? Банальности не спасут. Только правда. Но если и это не удержит его, девушка погибнет».
— Я предупреждал тебя, сын мой, — промолвил Сарьон, глядя в пылающие глаза юноши. — Я предупреждал, что ты можешь накликать беду на ее голову. Но ты не слушал меня. Ты был так поглощен собственной болью, что не видел страданий окружающих. Так почувствуй их сейчас, Джорам. Почувствуй как свои собственные, потому что это будет последним чувством в твоей жизни. Эта боль станет твоим спасением. И я молю Олмина, чтобы страдание принесло спасение и мне.
Каталист склонил голову. Сперва было тихо, только ветер перешептывался с песком и тяжело дышал Джорам. А потом Сарьон услышал всхлип и поднял голову. Пламя в глазах юноши потускнело, а потом угасло под наплывом слез. Рыдание сотрясло его тело, плечи поникли, и Джорам упал на колени.
— Помоги мне, отец! — простонал он, захлебываясь слезами. — Мне страшно! Так страшно!
— Уберите это! — приказал Сарьон Дуук-тсарит, показывая на огненные кольца.
Помедлив, чародеи взглянули на Палача. Тот кивнул. Время поджимало.
Страшные кольца исчезли.
Упав на колени рядом с Джорамом, Сарьон обхватил его руками. Сильное тело юноши напряглось, потом расслабилось. Уткнувшись лбом в плечо каталиста, Джорам закрыл глаза, чтобы не смотреть на Палача в серых одеждах, на шеренгу Дозорных в песке, на труп собственной матери... которая смотрит, но не знает, что ее мертвый сын обречен на вечную жизнь. Он не мог больше терпеть все это. Ужас, который преследовал его всю ночь, наконец одолел несчастного.
Стоять каменным изваянием вечно, год за годом, пока время течет мимо тебя и сквозь тебя. Всегда на грани жизни, всегда на грани смерти, не зная покоя...
— Помоги мне!
— Сын мой! — бормотал Сарьон, обнимая измученное тело Джорама и гладя длинные черные волосы. — Ты — мой сын. Потому что это я дал тебе Жизнь. И сейчас я снова подарю тебе Жизнь! — Каталист стиснул юношу в объятиях. — Будь начеку! — горячо прошептал он прямо в ухо Джораму.
