Дэйв Волвертон - Рожденная чародейкой
Внимание опустошителей было отвлечено.
Кирка скакал среди них совсем безоружный. Он миновал носителя клинка, который как раз отвернулся в поисках следующего противника. Массивная туша другого чудовища загородила Кирку от злых чар одной из колдуний.
У него не было времени обдумать все как следует, но почему-то ему казалось, что без копья опустошители не воспримут его как угрозу. К тому же из всех воинов Габорна он один не умел им пользоваться.
Габорн отчаянно трубил отступление.
Скалбейна Кирка нигде не увидел, зато у него на глазах встала на дыбы и завертелась на месте горная колдунья. Копье маршала вонзилось ей в брюхо, и она пыталась выдернуть его. Удар был смертельный. Колдунья не прожила бы часу при других обстоятельствах. Но здесь, среди неверных сородичей, она не продержалась и минуты.
Ее ужасную рану заметили несколько других колдуний и немедленно бросились пожинать знания. За ними ринулись носители клинков, и на поле битвы образовалась жуткая куча мала.
Предводительница была разодрана на мелкие части.
— Скалбейн! — крикнул Кирка.
Никто не отозвался. И тут Кирка увидел его останки на земле, под ногами одного из опустошителей. Чудовища постарались на славу. Спасать было уже некого, и ничего Кирка сделать не мог. Тогда он погнал коня прочь от кровавой лужи, и тот, хрипя и фыркая, понесся среди чудовищ в обратную сторону.
С пути его, словно увидав Победителя, бросились в стороны какие-то мелкие опустошители, и вскоре Кирка выехал на открытое пространство и помчался прочь от орды.
Проскакав ярдов сто к Вонючим прудам, он развернулся и поехал к Габорну. К тому уже присоединился отступивший отряд Лангли.
Кирка поднял голову и увидел в небе над холмами летящую клином стаю гусей. Ярко светило солнце, и пылали золотом и киноварью осенние поля и леса.
Внезапно перед внутренним взором его предстала яркая картинка — он стоит и смотрит, как пролетают гуси над коровником. Холодно, зима. И матушка зовет его, веля надеть теплый плащ. Словно всплыл откуда-то из темных закоулков памяти светлый пузырек и тут же лопнул.
Мать окликнула его по имени — его настоящему имени.
ГЛАВА 60 ПРОЛАГАТЕЛЬ ПУТЕЙ
Каждый путь приведет тебя к тысяче дорог. И самая легкая из них обычно оказывается не самой лучшей.
Надпись на вывеске постоялого двора
«Куропатка и Павлин», одной из остановок в Палате НогНад равниной у холма, где находилась Аверан, клубилась пыль — ее вздымали и опустошители, и люди. Сквозь завесу ее невозможно было толком разглядеть, что творится на поле сражения. Быстрые кони выглядели на скаку смазанными пятнами.
Рыцари напали на опустошителей с четырех сторон, обеспечив столь необходимый отвлекающий маневр. И Скалбейн поразил колдунью Три Убийства и погиб сам.
Когда схватка завершилась, в живых осталось немного людей.
Наверное, следовало горевать, но глаза Аверан оставались сухими. Слишком много уже она потеряла друзей.
Опустошители пошипели, переговариваясь невнятным для людей способом, потом все девять Боевых Порядков снова слились в один. И с новой колдуньей во главе они двинулись обратно на запад от Фелдоншира.
Они не стали преследовать поскакавших на юг рыцарей Габорна.
Изрядно поредевшая орда уходила. Топот ног и шипение чудовищ напоминали шум удаляющегося прибоя. Они возвращались в свои подземные пещеры, хотя мало у кого из них хватило бы сил добраться до дома живыми.
Издалека до девочки донеслись радостные крики. То рыцари Габорна, поднявшиеся на холмы южнее Фелдоншира, увидели, что опустошители уходят, и не смогли сдержать ликования. Воины обнимались и потрясали оружием.
Затем с холмов и из леса за рекой Доннестгри стали долетать столь же радостные крики горожан.
Стоявший позади Аверан Хроно Габорна молчал, пока длился бой. И сейчас он сказал тихо:
— Великая победа.
Но Габорн сидел на своем скакуне с перекинутым через луку седла копьем, понурив голову. В этой схватке он потерял сотни людей.
— Я его предупреждал, — сказал Биннесман. — Эрден Геборен умер не от раны — от разбитого сердца. И с Габорном будет то же самое.
— Чем мы можем ему помочь? — спросила Аверан. Хотя знала и без того, что нужно Габорну. Найти Пролагателя Путей. И чтобы она поела его мозга.
— Слушай… — сказал Биннесман. Он посмотрел на север, потом на юг. Зеленая женщина рядом с ним навострила уши, словно это ей Биннесман дал приказ прислушаться.
Но Аверан ничего необычного не услышала.
— Что такое?
— Глубокая тишина. На много миль вокруг.
Аверан не поняла, о чем он говорит. Ведь вдали еще кричали радостно люди, трещали набрюшные щитки опустошителей, и от топота их ног содрогалась земля.
— Птицы не поют, молчат сверчки, — прошептал Биннесман. — Не мычат коровы… на много миль вокруг никаких звуков… кроме как от людей и опустошителей. Что тебе говорит Земля?
Аверан этого не знала. Но чувствовала что-то… похожее на страдание. Может быть, Земля страдала?
Девочка ощутила усталость. Скорей бы кончилась война…
Рыцари на холмах с другой стороны долины выстроились большим кругом. Затем все, как один, подняли свои щиты, и те засверкали, отражая солнечный свет, — так рассылалась во все стороны весть о победе.
Аверан солнечный свет слепил глаза. Девочка прикрыла их рукой.
И вдруг на склоне холма в сотне ярдов заметила черное деревце, маленькое и кривое. Больше похожее на куст, чем на дерево, — чуть выше человеческого роста, с несколькими сучьями. Корявое, неспособное больше расти и набираться силы.
Но оно было живым. Оно сумело выжить рядом с Вонючими прудами, где ничего не росло. Благородное и стойкое деревце.
Аверан не успела подумать, что делает.
Просто соскочила с телеги и пошла к нему.
Издалека казалось, что на таком дереве не могли даже вырасти листья, но подойдя, она увидела, что те уже опали с наступлением осени. Крупные, коричневые, они лежали кругом на земле.
Кора дерева оказалось блестящей, темно-серой, почти как уголь. На ветках кое-где еще держались сморщенные стручки.
Девочка никогда не видела такого дерева и не знала, как оно называется. Но ее влекло к нему с неудержимой силой.
Она взялась за ближайший сук и несильно потянула на себя.
Сук поддался так легко, что она подумала даже, что ошиблась — дерево давно умерло и прогнило насквозь. Но тут же ощутила его упругость и трепет живых соков под корой.
Дерево просто отдавало ей себя.
Добрый выйдет посох, крепкий, могущественный и опасный. Ее посох. Дыхание Аверан участилось от волнения.
