Дэн Черненко - Пираты Черных гор
Спустя примерно полчаса в сопровождении одного из солдат Гирундо на площадь перед домом-крепостью пришел Белойец. Лицо нового правителя Нишеватца было так же перепачкано сажей, как и у всех остальных. Но сквозь грязь были видны следы слез.
– Мой бедный город – что вы сделали с ним? – крикнул он, обращаясь к Грасу.
– Это война, ваше высочество. – Король покачал головой. – Все могло быть гораздо хуже.
– Но это же Нишеватц!
Грас положил руку ему на плечо.
– Точно так же я бы чувствовал себя, если бы кто-нибудь разграбил мою столицу. Но большая часть города и его жителей уцелела. Лет через пять никому, кто окажется здесь впервые, и в голову не придет, что он лежал в руинах.
– Вам легко говорить, – огрызнулся Белойец. – Вы ведь не тот, кто будет заново строить этот город.
– Этот город – нет, – ответил Грас – Но вы даже не представляете, что меня ждет на юге королевства! Ментеше разграбили там столько городов, сожгли столько полей и ферм... По сравнению с тем, что они вытворяли там, я бы назвал наши действия здесь поцелуем в щечку.
Белойец продолжал ворчать, напоминая сейчас оплаканного не особенно искренне (по крайней мере, Грасом) принца Всеволода.
– Мне нет дела до городов в южном Аворнисе! А как насчет Дердеватца и Равно? Когда они увидят, как мы слабы, они захотят присвоить наши земли.
– Вы хотите, чтобы я оставил аворнийский гарнизон? Белойец покачал головой.
– Я тоже так не думаю, – кивнул Грас – Если я все-таки оставлю гарнизон, люди станут говорить, что это я хочу присвоить ваши земли.
– Почему я позволил вам уговорить меня стать принцем? – вздохнул Белойец.
– Кому-то надо быть им. Кто был бы лучше? Всеволод мертв. – Грас вовсе не был убежден, что Всеволод был бы лучше, но обошел это молчанием. Он просто указал на Василко: – Он?
Белойец снова покачал головой.
– У вас есть кто-нибудь еще? – спросил Грас. Черногорец опять повторил свой жест. Грас развел руками.
– Ну тогда, ваше высочество, – добро пожаловать приступать к работе.
– Я попробую, – Белойец заметно собрался, словно принимал всю тяжесть мира на свои плечи. – Да, я попробую.
27
Король Ланиус обгладывал гусиную лапку, как вдруг закашлялся.
– Ты в порядке? – спросила Сосия.
– Думаю, да – ответил он тогда, когда смог говорить. Ланиус попытался в раздражении щелкнуть пальцами, но они были слишком жирными, и, ворча, вытер руки о салфетку – он все-таки помнил, что не надо пользоваться скатертью, как было во времена его деда, или своей собственной одеждой, как при прадедушке его прадедушки.
Он отхлебнул вина из бокала – его горло настолько же нуждалось в дополнительном смачивании, как его руки не нуждались в дополнительной смазке.
– Я – идиот.
– О. – Сосия подняла на него глаза. – Ну это и я могла бы тебе сказать.
– Спасибо, дорогая, – Ланиус иронично поклонился. Он ждал, но больше ничего не последовало. – Ты не собираешься спросить, почему я – идиот?
Жена пожала плечами.
– Я никогда не имела таких намерений. Но хорошо – в каком же смысле ты идиот в этот раз?
Ее тон говорил о том, что она-то знает, в каком смысле он был идиотом раньше и с какими служанками.
– Это совсем другое.
Ланиус спрятал улыбку: Сосия до сих пор ничего не знала про Фламмию.
– В таком случае, возможно, мне на самом деле интересно, – сказала дочь Граса.
– Ты помнишь старые пергаменты, которые привез посланник из Дердеватца в качестве подарка, когда он приезжал сюда прошлым летом?
Сосия снова пожала плечами.
– Нет, не помнила, пока ты не напомнил мне. Играть с этим старьем – твоя забава, а не моя. – Она поспешила добавить: – Но эта забава лучше, чем развлекаться с молоденькими служанками, клянусь богами.
Ланиус состроил гримасу; он мог бы догадаться, что она скажет. Женщина в ответ тоже наморщила нос и спросила:
– Ну, так что там с этими драгоценными пергаментами?
– Они, насколько мне кажется, действительно драгоценные. Я был так рад получить их, а потом отложил на время, чтобы заняться ими позже... и вот прошло больше года, а я не сделал этого. Поэтому я – идиот.
– О. – Сосия подумала, потом снова пожала плечами. – Ну, у тебя же были причины.
Жена смеялась, она не была слишком раздражена. Скорее всего, ей так и не рассказали про Фламмию.
Ланиус чуть было не сбежал с ужина, чтобы посмотреть на документы из Дердеватца. Он уже наполовину поднялся со стула, как осознал, что это было бы грубо по отношению к жене. Кроме того, начало темнеть, и пытаться читать выцветшие чернила при свете лампы было гораздо менее приятно, чем, скажем, соблазнять служанку.
Когда наступило утро, его отвлекли сначала котозьяны и обезьяны, а также мелкая ссора между двумя дворянами. Он снова забыл про пергаменты, по крайней мере до полудня.
Когда он наконец оказался в архиве, то уверенно пошел туда, где, предполагалось, хранится этот подарок, и обнаружил, что его там нет. Кое-что из того, что он сказал вслух, заставило бы гвардейца даже не покраснеть, а побелеть.
Прекратив метать угрозы, он занялся поисками. Пергаменты должны были быть где-то в архиве! Никто не мог их украсть, Ланиус был уверен в этом. Он был единственным человеком в столице, кто знал их настоящую цену.
Если документов не было там, куда он их положил, где же они в таком случае находились? Младший король оглядел зал, пытаясь вспомнить события более чем годичной давности. Он вошел тогда, он держал пергаменты в руке... и что он с ними сделал?
Хороший вопрос. Ему бы хотелось иметь такой же хороший ответ на него после еще нескольких ругательств – менее ярких, чем те, что Ланиус произнес раньше. Если он не положил их туда, куда собирался, какое место было наиболее вероятным?
В это мгновение... древние пергаменты – даже древние пергаменты из страны черногорцев – вряд ли сказали бы:
– Мроур?
– О, ради богов! – Всплеснув руками, Ланиус поборол сильное желание заорать. – У меня нет времени заниматься тобой сейчас!
– Мроур? – снова спросил Когтистый.
Его не волновало, куда король положил документы из Дердеватца. Он снова выбрался из своей комнаты и, возможно, уже нанес визит на кухню. Повара заделали дырку в стене, но котозьян нашел другую. Ему нравилось посещать кухню – там было так интересно!
Ланиус лег на пыльный пол и начал постукивать по груди правой рукой.
– Мроур!
Котозьян примчался бегом на знакомый звук: если я залезу на него, он даст мне что-нибудь вкусненькое поесть. Он тащил с собой большую серебряную ложку. Итак, архив был не первым пунктом его последнего увеселительного путешествия по пространствам между стенами дворца.
