Соня Ролдугина - Ключ от всех дверей
— Не угадала, милая, — усмехнулся он — будто огнем опалил. — Шайю.
И шагнул вперед — стремительно, будто разом заполняя все пространство, сминая мою волю, как тонкую бумагу.
— Где Мило? — хрипло прошептала я, как околдованная, глядя в его лицо. Гладкая белая кожа выглядела так, будто была покрыта лаком. Тронь ее — и разбегутся черной паутиной трещины.
Жутко. До дрожи жутко. Но я должна, обязана быть сильной.
— Где Мило? — повторила я тверже — и бесстрашно заглянула в его горящие глаза.
Шайю склонил голову набок. Огненные пряди колыхнулись — и опали на плечи.
Сердце колотилось в висках. Свет лампы померк. Или это у меня потемнело в глазах?
— Кирим пока заботится о нем, — растянулись в улыбке блестящие, словно темная глазурь цвета киновари, губы. — Но если ты, маленькая моя, хочешь увидеть своего любовника целым и невредимым, то тебе стоит поторопиться… За четыре дня мы изрядно истощили терпение.
— Кто ты? — в упор спросила я. Внутри все кипело и плавилось, словно в котле сумасшедшего — ярость, страх, отчаяние, решимость, ненависть и острая, горячая любовь.
— Незнакомец, — холодные пальцы огладили мою щеку. Я брезгливо дернулась. И с этим… существом… я делила ложе? Не иначе, помрачение рассудка.
Постойте… Незнакомец? Сама карта?
— Как ты пробрался сюда из небытия?
Он усмехнулся вновь. Глаза его словно выжигали мою душу, но я упрямо не отводила взгляда — кусая губы до крови, с трудом борясь со слабостью в коленях.
— Юный Кирим-Шайю оказался столь любезен, что согласился разделить со мною тело и подарить мне свое ночное имя, — от звука его голоса меня вновь бросило в жар. Я сделала шаг назад — и в спину уперся твердый край стола. Холеная рука с золотыми ногтями вновь прошлась по моей щеке, лаская. Но чувствовала я себя так, словно с меня кожу сдирают.
— Значит, он отдал тебе часть своей жизни? — уточнила я, отстраняясь. Находиться рядом с ним становилось все сложнее… Ключ у меня на груди заледенел — ему не под силу было справиться с наваждением такой мощи.
— Именно так… Но я хочу и свою собственную жизнь, — выдохнул мне в лицо Незнакомец. — Мне мало той половинки, которую удалось забрать у этого гордого и самонадеянного мальчишки, Кирима. Приходи в малый королевский кабинет — тот, что лежит в руинах. Там ты сможешь обменять Мило на кое-что, принадлежащее тебе. Поторопись, шутовка…
Короткий смешок — и он разлетелся ворохом кроваво-красных мотыльков.
Я не медлила ни минуты. В один прыжок достигла двери — и распахнула ее в зал с портретами.
Там было темно — хоть глаз выколи. Я остановилась, тщетно пытаясь унять бешено колотящееся сердце… и шагнула во мрак и неизвестность — раз, другой…
На пятом шаге вдруг вспыхнули свечи — все разом. Я оглянулась — и в ужасе застыла.
Во всем зале не было ни единой двери. Укрытые иллюзией или мороком, они заточали меня здесь вернее, чем тысяча засовов.
Отправившись спасать Мило я, кажется, сама угодила в ловушку.
— А вот и ты, Лале, — произнес усталый голос.
Я стремительно развернулась — волосы хлестанули по лицу — и не поверила своим глазам.
Это был Кирим. Но какой!
Без своих обычных западных одежд — в простом темном костюме. Брюки, рубашка, высокие сапоги… Краска с волос смылась — теперь они были цвета воронова крыла, тусклые, прямые. Лицо оставалось бледным и без грима, но теперь отчего-то он выглядел чуточку моложе… если не вглядываться в глаза: мертвые, полубезумные, усталые, обреченные.
Кирим легко удерживал связанного, яростно сверкающего глазами Мило одной рукой, а второй… прижимал к его горлу лезвие. И даже отсюда мне было видно, что оно невероятно острое. Одно лишнее движение…
— Лале! — воскликнул Мило и дернулся. Измученное — ожиданием? пленом? — лицо его озарилось счастьем. — Вы живы!
Сердце мое кольнуло… и я поспешила отвести глаза. Нет, сейчас мне нельзя было подолгу смотреть на Мило. Иначе я не смогу сохранить ясность рассудка…
А так хотелось подскочить к моему ученику! Обнять, прижать к себе…
Но — нельзя.
— Молчи, мальчишка, — едва успел отдернуть клинок Кирим. — Ты же не хочешь огорчить свою наставницу, так?
— Мило, не дергайся, — быстро приказала я, ловя взгляд ученика.
Мальчишка нахмурился. Темные глаза его полыхнули нетерпением и той злостью, которая захватывает нас, когда предмет наших мечтаний и надежд приходит слишком поздно.
— Госпожа…
— Мило! — повысила я голос, и Авантюрин послушно замер — обмяк, словно котенок, неловко подгибая длинные ноги, опустил покорно пушистые ресницы… Будто сдался. Это свойство умных людей — гнев или страх не затмевает им рассудка. Они способны подчиняться, смиряя свои чувства… и это сейчас давало нам с Мило шанс на спасение.
Согласие в действиях — половина успеха. Мы же почти едины…
Вот так, Лале. Спокойствие и уверенность. Правильно.
А теперь — обратить взор к мучителю нашему.
— Я так понимаю, этот мальчишка дорог тебе? — на помятом, утомленном лице Кирима промелькнула тень ярости. — Ты звала его в моих объятиях… Представляла вместо меня? Я так отвратителен тебе, Лале? — с издевкой поинтересовался он. — О, в моих руках ты была, словно воск…
Мило вздрогнул. Заиграли желваки… и мальчишка вновь расслабился, искусственно смиряя свою ярость.
И это придало мне сил.
— Ты жалок, Кирим, — спокойно произнесла я. — Конечно, я звала Мило — ведь я его люблю. Только его! И лишь Мило я желала видеть рядом с собою… А страсть, которую навевают чары Незнакомца, не может заменить истинных чувств. Отравленный родник не утоляет жажды — так вы говорите в Доме Осени?
— Верно, Лале, — усмехнулся Кирим и щекотнул лезвием загорелую кожу на шее Мило — моего умного, сильного, светлого мальчика, совершенно беспомощного в играх карт. Металл окрасился кровью. — А ведь я почти полюбил тебя… Увы, там, где решаются вопросы жизни и смерти, любви не место. А вот что ты выберешь, Лале? Жизнь своего ученика… или ключ?
Я механически отшатнулась, сжимая рукой цепочку. Разум отказывался воспринимать слова.
Отдать… ключ? То есть…
— Что? — глупо переспросила я, не веря своим ушам.
Кирим нетерпеливо дернул подбородком. Мило поднял голову и застыл — недвижный и побледневший, ловящий каждый мой взгляд, готовый в любое мгновение попытаться — ах, почти без надежды на выигрыш! — обратить свою силу волшебника против седьмого в раскладе.
— Мне нужен твой ключ, Лале. Тот, что открывает все двери, — страстно выдохнул Кирим, и усталый взор его зажегся жизнью. — О, я перепробовал все — нанимал убийц, пытался покончить с тобою сам — да, та люстра — моих рук дело, свести с ума — в Доме Дорог, во снах… Подкинул идею глупышу Ларре отправить тебя в Маяк… Думаю, старая моя подруга Архив отдала бы мне твой ключ. И под конец даже соблазнил тебя… Но ты не рассталась с этой драгоценностью даже в минуту страсти! У меня не осталось выбора, Лале, — упрямо наклонил он голову. — Отдай мне ключ, что висит у тебя на шее — и я сохраню жизнь твоему ученику и возлюбленному. Больше того — клянусь, что я не причиню ему никогда вреда, ни прямо, ни косвенно… Принимаешь ли ты мою сделку? Если ты сбежишь — я не оставлю тебя в покое, клянусь! Я изведу все, что тебе дорого…
