Антон Орлов - Пепел Марнейи
С улицы вошел юноша с чачанбой – музыкальным инструментом, похожим на лютню, но пузатым, как тыква, и с карикатурно длинным грифом. Разговор прервался. Положив перед бардом мелкую монету, Гаян покинул чайную.
В Ахсе пропадают люди. Лорма с герцогом получили от Унбарха ответ и в скором времени двинутся дальше на юг, к его цитадели.
Слежку Гаян заметил, обогнув обширное обветшалое строение, цветом и снулыми очертаниями напоминающее те древние костяки, что лежали на просторах молочайных равнин. Люди. Двое-трое. Оборванцы или зажиточные горожане, по виду не понять: в Ахсе и те, и другие одеваются, как последние побирушки в Эонхо.
Набросились, когда он забрел в тупик между глинобитной оградой с натыканными поверху камнями, за которой зеленели глянцевые кроны деревьев, и желтоватой саманной стеной двухэтажного здания без окон.
Все-таки трое. Драка была сумбурной и яростной, Гаяну повезло, что противники оказались не бойцами. Они пытались не убить его, а скрутить, накидывали на голову мешок, но он вывернулся и одного ударил ножом под левую грудь. Тогда второй тоже схватился за нож, а третий, еще безусый, с отчаянным, перепуганным лицом, отшатнулся и бросился бежать.
Нападавший рассек Гаяну рукав, но, получив две колотых раны, растерял весь пыл.
– Какого беса вам от меня понадобилось? – прошипел Гаян по-ибдарийски.
– Ты чужой, – дыша с присвистом, ответил усевшийся в пыль мужчина. – Мы хотели отдать тебя белым варварам. Им нужны люди, чтобы каждый день кормить демона-людоеда. Только люди, другие для него не годятся. Они возьмут наших, кого поймают или кого им продадут. Мы не хотели тебе зла, но что нам делать? Ты бы хоть одного из нас заменил… Больно… Ох, как больно…
Вот так-то. Гонбера надо кормить. Ежедневно. В Эонхо все об этом знают, но заговаривать об этом вслух с принцессой или с герцогом считается дурным тоном. Если же наплевать на приличия и завести об этом речь, Лорма терпеливо улыбнется и скажет: «Вы же должны понимать…» С легким нажимом на «должны».
– Я тоже не хотел тебе зла, – угрюмо отозвался Гаян. – Вы напали, я защищался. Ты знаешь, где людоед расправляется с жертвами?
– Хочешь его убить? – недавний противник усмехнулся, и на губах запузырилась кровавая пена. – Уже были смельчаки, назад не вернулись. Как выйдешь из города, иди в сторону Забагды и в сторону Харнанвы, посередине между ними увидишь хижину. Раньше там жил мудрый отшельник, потом она стояла ничья, а теперь будет проклятое место. Людоед уводит их туда, возвращается один. Если… ты… такой смелый…
Началась агония. Гаян добил его, вытер нож и, осмотревшись, зашагал прочь. Заброшенная хижина к юго-востоку от Ахсы. И времени осталось в обрез. Несколько дней.
Он узнал все, что нужно, теперь надо найти Рен с Венустой и уносить отсюда ноги, пока его не обвинили в убийстве. То, что он оборонялся, вряд ли покажется местным веским оправданием. Руку жжет… Да еще и кровь капает. Распоротым рукавом не обошлось, но рана несерьезная. Остановившись, он вынул из кармана бинт, навязанный предусмотрительной Венустой, замотал, как сумел, порезанное предплечье, затянул зубами узел. Эта зануда все-таки умница: боль сразу утихла – видимо, бинт заговоренный. А на голове ноет шишка, это врезали кулаком. Его счастье, что напали не профессионалы. Ремесленники, или приказчики из лавок, или наемные работники здешних богачей. Но оно же и плохо: Гаян теперь виновен в убийстве двух честных горожан. Если б не упустил третьего… Вот Тибор, наверное, не упустил бы, но Тибор не знает ибдарийского.
Он опять вышел на улицу, где стоял рассыпающийся старинный дворец цвета лежалых костей, когда в другом конце мелькнула Венуста в радужных йефтянских шелках. С ней был кто-то еще, кроме Рен.
А позади – возбужденные голоса. Гаян свернул в проулок за дворцом, без особой надежды толкнул рассохшуюся деревянную калитку в глинобитной ограде, засиженной мухами, сверкающими, как злые изумруды. Не иначе, хитроумный Ланки, напуганный перспективой «качелей» не меньше других богов, решил ему посодействовать, потому что калитка сразу распахнулась.
Затененный задний дворик. Вязанки прутьев, объемистая корзина с кизяковыми лепешками, треснувший глиняный кувшин в половину человеческого роста, бочка с крохотным болотцем на дне. Трогать бочку Гаян побоялся: не ровен час – развалится. Подпер калитку корзиной.
Небольшие окна, затянутые прозрачной тканью, напоминающей мушиные крылья, смотрели во двор подслеповато и безразлично. Движения Гаян нигде не заметил. Осторожно отвел занавеску, прикрывающую дверной проем, и попал в темный коридор. Внутри пахло вареным мясом и запущенным стариковским жильем. Там, где коридор поворачивал, звучали голоса. Знакомые, кстати.
– …Если почтеннейший Сей-Харбурах не будет возражать, мне бы хотелось рассмотреть эти барельефы вблизи.
Венуста говорила по-ибдарийски, имитируя йефтянский акцент. Ответила ей старуха:
– Наш господин позволит, госпожа волшебница. Сейчас его позову.
Сей-Харбурах выжил из ума, по мнению завсегдатаев чайной, услужливо подсказала Гаянова память.
Прокравшись туда, он обнаружил за аркой полутемный зал с каменным полом, двумя рядами колонн, барельефами, изображающими сцены с участием невиданных существ. Вдоль стен стояла скудная мебель, посередине лежал затоптанный красный ковер. Венуста увлеченно разглядывала барельеф, Рен остановилась рядом, держа на поводке Пушка, и озиралась. Сколько ножей спрятано под ее мешковатым платьем… Гаян предполагал, что не меньше полудюжины. Дверь, ведущая из зала на улицу, была затворена, свет яркими пучками падал внутрь сквозь высокие полукруглые окошки, превращая плавающие в воздухе пылинки в чистое золото.
Старуха ушла через противоположную арку, видневшуюся за дальним рядом колонн – там находилась лестница, которая вела, должно быть, в жилые комнаты на втором этаже. Гаян затаился возле проема. Можно появиться и объяснить хозяевам, что он пришел сюда следом за своей госпожой, но ведь он уже испытал на себе ахсийское гостеприимство! Лучше остаться в засаде – на случай, если здесь тоже замышляют какой-нибудь подвох.
Когда из-под арки появился тощий старец в драном халате, подпоясанном златотканым кушаком, чародейка повернулась к нему и с неспешным элегантным поклоном промолвила:
– Приветствую вас, почтеннейший Сей-Харбурах! Слышала я о том, что ваш дворец построен более двух тысячелетий назад, и о барельефах, запечатлевших сражения с народом арумалосто, вторгшимся в Сонхи из другого мира, и взяла на себя смелость попросить ваших домочадцев о дозволении посмотреть на это диво. Приношу извинения за свою дерзость.
