Роман Титов - Ремесло Теней: Игла Дживана
— Эти существа были прародителями всех лейров!
У меня в этот момент, кажется, челюсть отвисла.
— Постой-ка, — залепетал я, — если это так, то они…
— То, что рассказала о них Аманра — чистая правда. Они были первыми, кто населял молодую Вселенную и чьи дальнейшие старания привели к тому, что она стала такой, какой мы ее знаем. Игла была создана ими вовсе не забавы ради, а как средство защиты от самих себя, ведь… да, так и есть! Ведь в какой-то момент между ними произошел раскол, который привел к самой страшной и разрушительной войне, которую только знала реальность.
Все еще заворожено вглядываясь в высокие лица статуй, я вдруг обратился к Эйтн с подозрением и вопросом:
— Но откуда тебе об этом столько известно?
Меня это не то, чтобы смущало, просто до сего момента леди Аверре вовсе не показывала, насколько она была просвещена в истории древней Вселенной. Более того, находясь рядом с Занди, неизменно демонстрировала интерес ко всему, что он ей говорил, в том числе и к словам Аманры о происхождении Иглы, ни разу не показав, что знает гораздо больше.
— Это моя специализация, — с презрением заметила она. — До того, как попасть на Боиджию, я посетила немало планет, где так же занималась изучением истории их развития. Практически у каждой расы, чья культура достаточно стара, чтобы обзавестись собственными мифами, имеется легенда о древних божественных сущностях, которые их наставляли на путь мудрости. Ничего нового и оригинального, но только здесь я нашла доказательства их существования. — На последней фразе голос Эйтн изменился и почти дрожал — свои эмоции она больше сдерживать не пыталась.
На меня, сказанное ею, также произвело впечатление, причем столь сильное, что я едва обратил внимание на странный шорох, на секунду раздавшийся сверху, если бы сама Эйтн меня о нем не предупредила.
Насторожившись, мы оба прислушались, однако ничего необычного на это раз не расслышали. Переглянулись. Может быть, ей только показалось?.. Тем не менее, я решил, что лучше все же поторопиться, и потому начал осматриваться в поисках наиболее удобного места, чтобы подобраться к Игле. До вытянутых рук, бережно державших чашу, было всего-то чуть больше метра, — но уцепиться при этом абсолютно не за что, и если по какой-то причине я бы не смог удержаться на месте, то лететь вниз мне бы пришлось мучительно долго.
На всякий случай, отодвинувшись от Эйтн, я набрал в грудь побольше воздуха, прыгнул и с легкостью танцовщика приземлился на сгибе гигантской руки. Не смотря на то, что стоять тут было довольно-таки трудно, поскольку гладкий то ли камень, то ли металл, оказался еще и невероятно скользким, я не испытывал обычной для себя боязни высоты. Все мои мысли были заняты лишь слабо мерцавшей в созданном мною свете Иглой. Второй раз в своей жизни я оказался к ней настолько близко, что вспомнил о силе, которой она обладала. Крупные мурашки, забегавшие по всему телу, заставили меня вздрогнуть.
— Сет? — донесся справа голос Эйтн, показавшийся мне слегка обеспокоенным. — Все в порядке?
Я повернул к ней голову, намереваясь ответить, что да, но девушка неожиданно отшатнулась — на большее не хватало места, — словно что-то ее испугало.
— Ты что? — спросил я.
— Твои глаза, — выдохнула она, глядя с удивлением. — Они светятся!
Это заявление, однако, не произвело на меня хоть сколь-нибудь сильного впечатления, и я вновь сосредоточился на артефакте, осторожно приближаясь по запястью статуи к чаше. Вытянув руку, я смотрел на Иглу, как тогда в Башне активации, чувствуя нити, которыми не спеша привязывает она к себе мою волю, словно сама стремилась попасть в мои руки. И вот, когда до нее остались считанные сантиметры, что-то большое и тяжелое прилетело мне в голову сверху.
От сильного удара в висок я потерял равновесие и стал заваливаться на сторону, потихоньку соскальзывая в пустоту.
Каким-то чудом ухитрившись извернуться, я ухватился за камень (или же это был металл) и беспомощно повис над самой пропастью, уставившись на возвышавшегося надо мною с видом победителя Аверре.
— И чем это вы тут столько времени занимались? — насмешливо проговорил он, глядя на меня сверху вниз. Выглядел мастер при этом не столько довольным, сколько усталым.
— Где моя мама? — все еще болтаясь, как тряпица на суку, выпалил я.
Он улыбнулся, но отвечать не стал, вместо этого отвернувшись к Игле.
— Ну, вот мы и на месте, — проворковал мастер, даже не взглянув на племянницу, которая в этот момент все еще находилась на выступе, прижавшись спиной к стене. — Сейчас я возьму тебя, маленькая, и мы вплотную займемся славными Эпине. Мы им покажем, на чьей стороне сила!
Только спустя секунд пять до меня наконец дошло, что он воркует с артефактом, как могла бы разговаривать с ребенком заботливая мамаша. Казалось, Батул окончательно свихнулся на собственной мании обладания Иглой.
Меня эта догадка поразила, но не достаточно сильно, чтобы я смог забыть о мучавшем меня вопросе: жива ли еще мама? Стоило лишь вообразить себе отрицательный ответ, как тут же ужасное чудовище, обитающее внутри, с диким ревом вновь очнулось от своей спячки, требуя крови Аверре! И на этот раз, что-то подсказывало мне, я этого монстра накормлю досыта.
Легонько качнувшись на руках из стороны в сторону, я, призвав на помощь Тени, поднял себя в воздух и заставил изящно опуститься позади наставника, который к тому моменту уже навис над Иглой, трепетно поглаживая ее пальцами с некоторым напряжением — она явно обжигала его.
— Ничего, ничего, — приговаривал он тихонько. — Я знаю, насколько ты истосковалась по согревающей плоти, пока находилась в изолированной темноте черепа того махди. Сейчас мы все исправим. Все исправим.
— Да неужели? — спросил я, выдохнув Аверре в затылок, и только успел отскочить назад, когда он резко развернулся и рассек воздух перед самым моим носом кончиком зажатой в его пальцах Иглы. Лишь краем глаза я смог заметить, что лапки-держатели оплавились, словно четыре восковые свечки.
Еще один угрожающий взмах в пустоте заставил меня снова отступить, но на этот раз припер к стенке, в буквальном смысле. Затылок мой бился о грудь статуи, пространства для маневра больше не осталось, только если на выступ, но и там особо развернуться было негде.
Аверре прекрасно видел, что бежать мне некуда, отчего выражение его лица сделалось еще отвратительнее: глаза вращались, как у сумасшедшего, а на лице застыла абсолютно невменяемая ухмылка. Меня передернуло от чувства гадливости, и я ударил по нему скопившейся за эту секунду в кулаке энергией. Я наделся, что этого будет достаточно, чтобы отбросить его немного назад, таким образом освободив мне дорогу к самой чаше — там хотя бы было побольше места.
