Дмитрий Скирюк - Осенний Лис
— Матерь божья! — пробормотал Бертольд. — Жуга! Это откуда? Это чего?!
В голосе его слышались панические нотки.
Жуга, казалось, и сам был изрядно ошарашен.
— Ничего не понимаю, — он нахмурился. — Может быть, цвет…
Договорить он не успел. Трава зашевелилась, и вынырнувшая из нее безмолвная фигура заставила его прикусить язык. С таким же молчаливым удивлением травник смотрел, как возникший в руках лазутчика нож рассек стягивающие их ремни. Жуга поднял взгляд. На краткий миг свет луны вычертил профиль их нежданного спасителя, и Шварц не сдержал приглушенного возгласа.
— Золтан!
— Ш-шш… — Темный силуэт мага исчез также бесшумно, как и появился. «Ползите к дороге!» — послышалось из травы, где, казалось бы и мышке негде было спрятаться.
— Вещи бы забрать, — Бертольд облизал пересохшие губы.
— Дело, — кивнул Милан и пояснил: — Леса кругом, а в деревнях, поди, уж не осталось ничего. Вот только, разве их найдешь сейчас? Жуга, тебе там не видно, а?
Жуга помедлил в нерешительности, оглянулся. В темноте он видел едва ли не лучше, чем днем, и потому первым заметил брошеную турками под деревом поклажу.
— Там, — он указал рукой и поспешно прижался к земле: поблизости замаячил часовой. Шаг, другой… Жуга напрягся, готовясь к прыжку, когда вдруг из травы блеснула молния меча, и турок захрипел, царапая распоротое горло.
И тут же встрепенулся, почуяв беду, чей-то привязанный к дереву конь.
Дело было сделано. Лагерь пробудился. Забряцала сталь, донеслись отрывистые возгласы команды. Вспыхнули угли костра.
Жуга вскочил.
— Бежим!
Милан и Шварц сломя голову бросились к кустам, причем, монах схватил таки мешок. Из темноты на мгновенье возник Золтан Хагг.
— Лис! Лови!
Жуга едва успел подхватить брошеный волшебником меч.
— Но я…
— Заткнись и слушай! А, черт… Сзади!
Жуга обернулся. Свистнула сталь, и прежде чем травник понял, что делает, меч его словно сам собою вылетел из ножен. Рука легла поверх руки привычной горской хваткой, клинок скользнул по ятагану, описал восьмерку; что-то круглое с глухим стуком упало на землю, и Жуга остался стоять, оторопело глядя, как турок бежит дальше… без головы.
— Не стой столбом, дурак! — рявкнул Хагг, пинком придавая травнику начальное ускорение. — Скорее в лес! — Он поднял и швырнул ему отброшенные в спешке ножны.
— Потеряешь — убью!
Бежали, однако, недолго. Минуты не прошло, как маг остановился. Туркам, похоже, было не до них: с поляны доносились крики, топот, лязг железа. И страшно, дико, попросту безумно ржали кони.
Жуга обернулся к магу, тяжело дыша.
— Что… это?
— Не догадался еще? — угрюмо буркнул тот. Жуга нахмурился и вдруг понял. Понял и вздрогнул, словно наяву увидев черный земляной провал посереди поляны.
— На, возьми.
Травник снова обернулся.
В руках у мага был браслет.
* * *Тяжелый, чуть сходящийся на конус к острию клинок с глубоким желобком по лезвию. Двойного хвата рукоять с граненой шишкой снизу. Идеальный баланс, и никакой крестовины.
Совсем никакой.
Жуга опустил клинок и некоторое время растерянно молчал.
— Это что, другой меч? — спросил он, впрочем, уже зная ответ.
— Тот же самый, — заверил его Золтан, — можешь не сомневаться. Взгляни на клеймо.
Возразить на это было нечего — безумный лис по-прежнему отплясывал свой жок на острие клинка. А был у рукояти… Жуга вгляделся. Сомнений не оставалось — рисунок был тот же самый.
— Я не я, и лошадь не моя, — задумчиво сказал он и вложил клинок в изрядно полегчавшие ножны.
Маг между тем потянул из костра сохнущие там сапоги, пощупал их внутри рукой и удовлетворенно кивнул. Жуга, на время оставивший меч в покое, сосредоточенно смотрел, как Золтан обувается. Похоже было, что волшебник подготовился к походу основательно, во всяком случае не хуже, чем османские лазутчики, и уж конечно лучше, чем любой другой известный травнику колдун. На нем была рубаха, черные, без пряжек и застежек штаны, и сапоги из мягкой кожи. Шаг его при том был легок и бесшумен. Под удивленным взглядом травника маг снял и вывернул свою черную куртку, с изнанки оказавшуюся грязно-зеленого цвета, довольно мерзкого на вид, но совершенно незаметного на фоне распустившейся листвы, после чего вынул из сумки точильный брусок и занялся своим мечом — недлинным, чуть изогнутым клинком с заточкой по наружному краю.
— Золтан.
— М? — тот обернулся.
— Почему ты пошел за нами?
— Так было нужно, — коротко ответил он.
— А дом? Оставил без присмотра?
— Оставшись в Маргене, я не дожил бы до утра.
— Двараги?
— Да.
Жуга нахмурился. Взьерошил волосы рукой.
— Послушай, Золтан, я устал от всего этого. Тайны, драки, беготня… Как будто мало нам одной войны. Откуда этот меч? Что за хренотень такая творится? Я же ясно помню, что он был другим!
Тот ответил не сразу. Провел последний раз точильным камнем по клинку и вложил меч в ножны.
— Этого я и боялся, — сказал он наконец. — Похоже, меч признал тебя.
— Меч? — нахмурился Жуга. — Признал?
— Ну, да. Это Хриз. Клинок вечерних сумерек. Он сам выбирает хозяина и сам выбирает, каким ему быть.
— Не темни, рассказывай. Я ничего об этом не слыхал.
— Сейчас. Тебе не доводилось слышать балладу о битве трех мечей? Тех, что звались ксиалами.
— Навряд ли. Уж очень странное имя. Я бы запомнил, если бы слышал.
— Так вот. Там есть такие строки:
Откован первым был Хиор,
Прекрасен и жесток.
И серебро из сердца гор
Впитал его клинок.
Из серебра и стали скал,
За первым вслед рожден,
Второй был выкован Ксиал,
И Хейтон звался он.
Пройдя кузнечный жар печей
И полуночный бриз,
Последним братом Трех Мечей
Явился миру Хриз.
Они ушли на смертный бой
И, землю защитив,
Обратно не пришли домой,
Как и владельцы их.
С тех пор прошло уж много лет,
И враг давно разбит.
Мечей с тех пор не видел свет,
И подвиг их забыт.
Но где-то на чужой земле
Не спится злу, пока
Как три звезды в полночной мгле
Сверкают три клинка.
— Когда это было? — спросил Жуга.
Маг покачал головой и плотнее закутался в плащ.
— Никто не знает. Легенды гласят, что три меча-ксиала были откованы по-разному, и каждый имел свой характер и норов. Первый — Хиор — вчерне был выкован всего за одну ночь, закален был в человеческой крови, и, как всякий первенец, характер имел суровый и непреклонный. Самым темным из всех трех мечей получился он, красной была его рукоять, а в бою не знал он поражения и не давал пощады — не было в мире меча, кровожадней Хиора. Знак волка на его клинке. Второй, с именем Хейтон, закалили во влажной земле, и потому силу удара он имел сокрушительную, а рубил хоть редко, но страшно. Он самый тяжелый из трех мечей, с белой рукоятью; и золотистый клинок его, вобравший все соки земли, красоту имел необычайную, а мечен был медведем. Третий — Хриз, откован был последним. Серебра в нем меньше, нежели в первых двух. Закалку он принял от ветра, сильного, сырого и холодного, того, что дует с моря, когда спускается на землю тьма. Безо всяких узоров его серебристый клинок, черна как ночь его рукоять, и нет ему равных по легкости и верткости, а убивает он только врагов. Клеймо тому мечу — танцующий лис.
