Сергей Юрьев - Вечность сумерек, вечность скитаний
– Но я…
– Ты ещё подумать об этом не успел, а уже всё решил. Тебе кого жалко, людей или альвов?
– Это не жалость.
– Ты действительно хочешь, чтобы Врата закрылись?
– Ты же знаешь.
– Тогда возьми. – Ута достала из-за пазухи берестяной свиток и протянула его Трелли. – Мне учитель оставил. Это заклинание… Хочешь, я сама прочту?
– Да, прочти. Только, может быть, перейдём на ту сторону?
– Там нас убьют, как только узнают, что мы натворили. И те же Санна и Тотто, которые сегодня просили у тебя прощения, будут проклинать твоё имя. И моё… И ещё: ты же знаешь, что полотно нельзя уничтожить. Если не забрать его сюда, они всё равно найдут способ открыть Врата.
– Тогда отдай мне заклинание, а сама уходи.
– Нет, без тебя я никуда не пойду. Не хочу. – Она развернула свиток и пробежала глазами по короткой надписи.
Первые звуки напоминали утренний птичий гвалт, потом к ним добавились далёкие раскаты грома, а потом послышался треск падающего дерева. Между соснами на мгновение вспыхнул и погас огненный знак, и сразу же вслед за этим обозначились очертания городских стен и башен, горных вершин и лёгких облаков, плывущих в безмятежно голубом небе.
Трелли, выхватив меч, первым ударом рассёк небесный свод, и над хрустальными куполами Кармелла повисла еловая ветвь, пробившаяся сквозь трещину в небе.
ЭПИЛОГ
– Уточка, ну, сколько можно сидеть с таким кислым личиком! – Карлик Крук ввалился в тронный зал без доклада и даже без стука, искренне полагая, что подобная беспардонность является неотъемлемой привилегией придворного шута. – Насидишься ты ещё на этом троне. Мне знахарь сказал, что перед обедом подышать свежим воздухом так же полезно, каек после обеда полежать на мягкой перине. Я вот, например, всегда так делаю, и поэтому я такой бодрый, ловкий и красивый.
– До обеда ещё далеко, а у меня много дел, – намекнула ему Ута. Можно было, конечно, просто выставить его за дверь, но после этого карлик дулся бы на неё несколько дней.
– Думаешь о судьбах своего народа? – пошутил Крук. – Дело хорошее, только не переборщи. И так уже на два года всех от податей освободила. Скоро сама без штанов останешься. А кто их, спрашивается, кормил, когда они все под Ан-Торнном толпились? Не ждалось им, понимаешь, по домам…
Вот тут карлик был отчасти прав. Казна Литта почти пуста, и после очередной выплаты скромного жалованья дружине обнажится дно единственного сундука, в котором ещё что-то звенит. Правда, Государь, учитывая особые заслуги лордессы Литта в подавлении мятежа Хенрика ди Остора, освободил её от выплаты имперской десятины, но это всё равно не спасает от скудости казну Литта. Хорошо хоть, пошли первые после смуты обозы с товарами из Окраинных земель, и скоро горная застава Ан-Торнн начнёт приносить неплохую прибыль. Можно было обложить данью Горландию, но там сейчас царит разруха, ещё большая, чем в Литте. Хенрик ди Остор и тамошний регент очень постарались, чтобы эрцог, достигнув совершеннолетия, получил лишь руины, пепелища, голодающих землепашцев, обнищавших мастеровых и дворцовую стражу, одетую в лохмотья. В общем, можно считать, что Робин ди Литт отомщён, хотя она, его дочь, не успела сделать для этого почти ничего. Получилось так, что горландцы сами себя наказали.
Особенно скверно было то, что пока не было возможности восстановить летний дворец, и приходилось пользоваться апартаментами, которые, в своё время, облюбовал для себя самозванец.
– Да, чуть не забыл! – Крук, присевший на ковёр у подножья трона, даже подскочил, будто вспомнил нечто жизненно важное. – Айлон просил узнать, на сколько персон сегодня накрывать обед. А то Грета ругается. Говорит, мол, у нашей госпожи семь пятниц на неделе – то старост из окрестных селений пригласит, то сотников за стол посадит. В общем, если с нам сегодня кто-то обедает, я пойду доложу.
Камушек в огород бывшей домоправительницы, которая теперь заправляла на кухне, Крук бросил не случайно. Грета категорически отказывалась пропускать карлика в свои владения, заметив за ним привычку дегустировать всё подряд из того, что повкуснее, и хватать за ляжки кухарок.
– Пусть поставит пару лишних приборов. На всякий случай. – Гостей сегодня не ожидалось, но это был лучший способ хотя бы на некоторое время избавиться от шута.
– А если никто не придёт, значит, мне три порции. Хватит! Наголодались! – Крук стрелой выскочил за дверь, и стало тихо.
Итак, шут, конечно, прав: самое время подумать о судьбах своего народа, если о себе думать не хочется. Сотни безземельных землепашцев потянулись в Литт из Ретмма, Эльгора и южных провинций империи, заслышав, что юная лордесса раздаёт участки земли в Серебряной Долине, которую Государь, отдельным указом, пожаловал ей и её потомкам. Людей почему-то не слишком пугало, что эта земля многие века слыла проклятой. Как только рассеялся туман, висевший над долиной веками, туда направились охотники за альвийскими сокровищами. Многих ловили, били плетьми и отправляли восвояси, но немногочисленной дружины не хватало, чтобы выловить всех, тем более что большинство заходило со стороны Горландии. Ай-Догон который день просил дать ему людей, лошадей, повозки и охрану, чтобы успеть собрать на руинах храма Светлого Лика Гинны всё, что ещё не успели растащить, но Ута тянула время, просто потому, что опасалась за его жизнь. Конные разъезды пограничной стражи нередко натыкались на тела искателей сокровищ, растерзанных неизвестными хищниками. Каждый раз, когда приходило очередное подобное известие, Ута вспоминала зверей, которые преградили ей путь в серебряной Долине, тех самых, которых Трелли называл мандрами, и желание пополнить казну за счёт альвийских сокровищ сразу же куда-то исчезало.
Мона Кулина, получившая Высочайшее прощение, заглядывала в Литт по дороге в столицу и предлагала, если будет трудно, помочь и деньгами, и советом. Что это были бы за советы, нетрудно себе представить, а влезать в долги, как советовал карлик Крук, очень не хотелось…
Стук в дверь нарушил тишину, но на сей раз Ута без сожаления отвлеклась от своих невесёлых мыслей. Судя по стуку, эта была мона Лаира ди Громмо, занимавшая теперь должность конюшего лордессы Литта. По ходатайству Уты, император приказал включить Лару и Айлона в Реестр Благородных Домов Империи, и теперь они по праву именовались "ди Громмо". Ута позвонили в серебряный колокольчик, что означало разрешение войти.
– Ута, пойдём скорее! Там такое! – начала мона Лаира прямо с порога. Она явно сгорала от нетерпения, желая первой сообщить что-то важное. – Там… Зай-грифоны кружат над замком. Целая стая.
