Олег Верещагин - Garaf
Конечно, сама комната мальчишки была небольшой, чуть ли не меньше той, в которой жил Пашка. Но там–то он её делил с двумя братьями… Низкая кровать — ногами к большому окну без стёкол, но с плотными ставнями — за окном были море и небо, а если подойти ближе — вниз уходили зелёные улицы и красные крыши. Стол — наглухо вделанный в угол, со стоящей на нём лампой (ещё одна — больше — висела под потолком) и письменным прибором: чернильница, перья, палочки чернил, ножик, ёмкость с песком, листы бумаги — не пергамента… Стул — неудобный, с высокой резной спинкой. Странно знакомая — почти современная — вешалка в пол–стены с крюками и распорками на разных уровнях. В другом углу — сбоку от двери — в овальную раковину бесшумно падала из выгнутого бронзового носика струйка воды и стекала вниз. С другого бока — небольшой очаг с кованой чугунной решёткой. Рядом с очагом стоял сундук — резное и полированное тёмно–коричневое дерево отливало глубоким алым блеском. Лёгкое тонкое одеяло, голубоватая простыня, небольшая подушка — всё пахло какой–то горькой травой, и от этого запаха — стоило прилечь — сразу тянуло в спокойный сон.
Комната Гараву нравилась. Он сразу решил, что, если уж доведётся тут, видимо, прожить ближайшие годы, то это не так уж плохо. И есть куда поставить книжный шкафчик. В обязательном порядке. Научится же он в конце концов читать и писать по–здешнему. Да и писать на русском ему никто не мешает. Он аккуратно разложил и развесил вещи, оружие и снаряжение. Садрон положил в изголовье кровати — там оказалась выемка, точно под меч. А над столом прикрепил рисунок — подарок эльфёнка из Имладриса.
Внутрь заглянул Эйнор. Рыцарь всё ещё был бледен, он расчёсывал гребнем мокрые волосы.
— Устроился? Вот и хорошо… — рассеянно сказал он. — Иди мойся и ложись спать.
— Это приказ? — вздохнул Гарав. Эйнор пожал плечами:
— Ну, можешь лечь спать немытый. Но знаешь, в Трёхбашенной живёт человек восемьсот. И чем меньше стирки прачкам — тем легче у них жизнь…
…Конечно, с эльфийскими бассейнами в Раздоле ванная не имела ничего общего. Просто каменная чаша в полу (не очень удобная, круглая, но большая), сбоку от которой торчали два железных рожка с деревянными затычками на цепочках — ледяной и огненно–горячий. Ещё одна затычка торчала в дне ванны. (Позже Гарав узнал, что горячую воду нигде специально не грели — в недрах Олло Нэлтиль били фонтаны кипятка, трубы подводились к ним). Но лучшего, в конце концов, не было и у Пашки (баня во дворе)…
…Минут через двадцать Гарав уже залезал под одеяло. В окно задувал ветерок и слышался очень отдалённый шум города. Мальчишка вытянулся, не сдержав глубокого довольно вздоха, и из соседней комнаты засмеялся Эйнор:
— Ну вот, теперь слышу, что доволен! — а ещё подальше сонно откликнулся Фередир:
— Эйнор, ты вечером нас разбуди…
— А что будет вечером? — улыбаясь (почему–то стало очень хорошо и спокойно), окликнул их Гарав.
— Бал, — ответил Эйнор.
Собственно, это было последнее, что слышал оруженосец.
* * *«Гражданскую одежду» (так подумал про неё сам Гарав) он нашёл на сундуке, когда проснулся. Сел в постели (за окном смеркалось, в соседних комнатах было тихо, а вот где–то вдали играла музыка), потянулся и увидел её.
— Ого, — мальчишка откинул одеяло. Потянулся снова, подошёл к сундуку, какое–то время рассматривал вещи, потом зевнул и стал приводить себя в надлежащий вид. Едва он этим занялся, как занавесь откинулась, и внутрь вошёл зевающий Фередир.
— А Эйнор нас не разбудил, — пожаловался он, — убежал на совет к князю… О, тебе тоже новую принесли?
— Угу, — буркнул Гарав, осматривая себя.
Сказать по чести — он сам себе нравился. Нравилось, что одежда чистая. Кроме того, она была достаточно удобная. И — красивая. Белая рубаха — с длинным подолом, пышными рукавами и широким воротом, верхняя — короткая красная туника, с мечами и вышивкой по подолу, короткому — чуть ниже плеча — рукаву и квадратному широкому вороту без воротника. Красные узковатые штаны, чёрные сапоги из мягкой тонкой кожи — со шпорами…
Мальчишка думал — будет ли удобно нацепить дарёные украшения. Не скажут ли: вот бестолочь неотёсанная, сразу во всё влез, чтобы похвастаться! Но Фередир заверил, что это глупость, помог выпустить рукава рубахи из–под зарукавий и осведомился, не хочет ли Гарав проколоть ухо под серьгу?
— А ты что, носишь? — подозрительно оглядел друга Гарав. Фередир расхохотался:
— Да нет, конечно! Это нуменорский обычай, почти ушедший. Даже князь не носит. Но дарят серьги часто, тоже в память о старых временах.
Гарав облегчённо вздохнул. Прокалывать уши ему не хотелось — не из–за боли, а просто мужских серёг он не любил никогда.
Зато ожерелье, перстень, новый пояс (с мечом и кинжалом) нашли своё место сразу. Мальчишка удовлетворённо повертелся перед зеркалом — настоящим стеклянным. Отросшие совсем уж непомерно волосы он, не долго думая, стянул сзади в «хвост». Тут так не носили, но не запретят же…
— Пойдём? — кивнул он Фередиру. Тот махнул рукой:
— Ты из–за музыки, что ли? Погоди, это так пока… Совет наверняка не кончился. Совсем стемнее — тогда… Пойду тоже оденусь, как подобает настоящему оруженосцу настоящего рыцаря.
Он вышел. Гарав походил по комнатке, потом, чиркая кресалом, зажёг лампу на столе (свет оказался ровный и довольно сильный), присел и придвинул к себе писчие принадлежности. Ради интереса написал на листке бумаги несколько строк — ни о чём, имена, названия мест. Перо было непривычным, но не так чтобы сильно неудобным, только необходимость часто макать его в чернильницу — красивую, бронзовую, сделанную в виде крепостной башни — напрягала немного. Гарав написал логотип группы «Ария», вздохнул. И вдруг, словно на что–то решившись, склонился над листом…
… — Что ты рисуешь? — тихо подошедший переодетый по–праздничному Фередир навалился на спину и плечо Гарава, с интересом заглядывая под его руки.
— Пашкин–Холл… — усмехнулся Гарав. — Так назову свой дом. Во, гляди.
Он отодвинул подальше лист пергамента, на котором — не без клякс — был старательно выполнен почти готовый чертёж первого этажа и начатый — второго. Тут же были начерканы образцы резьбы — вроде бы смутно знакомые Фередиру… и в то же время — нет. Но красивые.
— Сколько такое может стоит? — поинтересовался Гарав. Фередир почесал нос:
— Ну–у–у… Если пойдёшь в Гильдию Строителей здесь, в Зимре — отдашь все четыре сотни кастаров. Если поищешь умельцев на месте — станет вдвое дешевле, а то и втрое. Но зато тут покажешь княжеский пергамент — и тебе за эти четыреста кастаров и лес выдержанный привезут, и резьбу твою сделают, и вообще всё, вплоть до последней дверной скобы. Заходи и живи.
