Ира Аллор - Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды
— Манвэ? — еле слышно, как шелест тонких серебряных пластин, донесся до него отклик. Или ему лишь чудится — здесь, где не смешиваются Свет и Тьма, наверное, может быть все…
— Манвэ? — Слабый, почти невнятный шепот — даже слух Айну еле различал его в перезвоне звездных вихрей. — Манвэ, где ты? — Теперь ему ясно слышались растерянность и тревога, и голос был — ее, он не мог ошибиться.
— Варда! Где ты?
— Не знаю… Я почти ничего не вижу. Мне страшно… Пусто…
— Я найду, только не уходи, не умолкай. И не бойся ничего.
Он смутно уловил ее присутствие — где-то на грани бездонной светотьмы и клубящегося Ничто. Двигаться было трудно, его покидали последние силы. Хотелось сказать ей что-то очень нежное, ласковое, успокоить, но слова стыли в горле, бархатная вечность смотрела бессчетными глазами, проникая в глубь заплутавшей, потрясенной души, и все в нем замирало под этим отрешенным и ясным взглядом…
— Манвэ… Я чувствую твое присутствие, просто — нет сил дотянуться до тебя…
В это мгновение он скорее ощутил, чем увидел ее — легкий мерцающий клочок тумана, и в нем — смутные очертания, скорее отблеск жеста или движения.
— Манвэ… — тихо-тихо, — не оставляй меня, пожалуйста…
— Что ты! Что с тобой, я же пришел, ты видишь меня?
— Вихрь, отблески молний — это ты? Это ты, я знаю… — Туман качнулся в его сторону.
Он сделал еще одно движение, и сине-стальные штрихи сплелись с мерцающими нитями. На мгновение им показалось, что ничего вокруг нет и их самих нет — только серебряная игла пронзившего насквозь болезненного счастья…
* * *
Сколько прошло времени, они не знали, — да и было ли там время? Ненужный вопрос. Они очнулись вновь — и молчали. Им показалось, что даже музыка смолкла — только звенящая тишина.
— Манвэ… — прошептала Варда. — Ты видишь?
— Варда. — Голос не повиновался ему. — Это — Эа? Он выговорил это слово, бывшее музыкой и цветом, прикосновением и полетом, и замолчал, не в силах добавить еще хоть что-то. Как он жил, не зная… ничего не зная, — как он был слеп… Все, что он помнил, и видел, и знал — Чертоги Творца и Арда, — было крошечной бусинкой в безбрежном пространстве, и он всю жизнь провел в ее сияющей скорлупе… Как больно…
— Милый, любимый, прости, прости, пожалуйста, я лишь хотела… — Горячий, срывающийся шепот донесся до него словно издалека. — Нет, не говори ничего, я знаю, ты не простишь, я лгала тебе — всю жизнь, еще до Песни, ты верил мне, а я не могла сказать, я боялась… Прости, прошу тебя, я не могу без тебя… — Голос ее сорвался, задрожав.
— Ты — видела? И это то, о чем говорил Мелькор? «Я не хочу для тебя украшений Мелькора. Это мой дом и…» — вспомнился их полугодичной давности разговор.
— Как я мог не видеть этого? — растерянно прошептал Манвэ. — За что Он ослепил меня?
«Слишком много ты видишь… Да не увидишь ничего, кроме Тьмы…» — Зрячие окровавленные глазницы, в которых еще мгновение назад светились звезды… Какая боль — и какая жалкая игрушка по сравнению с ней клятый обруч…
— Прости… Умоляю — я не хотела! Я тоже верила, что это иллюзия, наваждения, что отсюда идет лишь зло, я же верила Ему, верила, тогда — верила… — Варда безудержно разрыдалась. — Я не хотела, чтобы ты сомневался — раз нельзя это видеть… Я не могла себе представить, что можно пойти против Эру… Я… хотела уберечь тебя, Он сказал, что ты погибнешь… А теперь… Любимый, прости, умоляю, можешь презирать меня…
Манвэ молчал, оглушенный, раздавленный обрушившимся на него знанием, в горле встал ком, липкий и холодный.
— Не простишь? Я ненавистна тебе? — Она попыталась отстраниться, даже облик стал чуть отчетливей.
— Нет, что ты, о чем ты? — Он удержал ее, но слова давались с трудом. — Я же люблю тебя… Я понимаю, я должен был слепо вершить Его волю… Без сомнений… Зачем инструменту видеть что-то лишнее? — горько добавил он. — Да меня и сотворили-то только потому, что Мелькор видел слишком много и не то, что следует… А я почти такой же, как и он, только правильный. Послушный, понимающий… — Его голос задрожал от ярости, превратившись.в свистящий шепот. — Только не пойму, почему ты предпочла копию — оригиналу? Неужели… нет, прости, скажи, что это не так…
— Нет, клянусь, это не из страха, я всегда любила тебя, сколько себя помню, Мелькор еще и не ссорился с Единым, ты — это ты, всегда… Зачем ты о себе так говоришь? Поверь мне, прошу тебя, у меня никого ближе нет и не было…
Манвэ прильнул к ней, попытался обнять.
— Я верю тебе, успокойся. Наверное, просто мы очень устали… Послушай, может, мы сможем уйти — как люди? И Звездные пути не разлучат нас. Только ты и я — и Эа…
— Ты, я и Эа, — повторила вслед за ним Варда. — Я тоже устала. Если ты простил меня, я пойду за тобой куда угодно. Но сможем ли мы уйти? Ведь мы связаны с Ардой…
— Может, нам найдут замену? Нет, откуда… Неужели не уйти и никогда не увидеть, что там, в этих бесконечных полях…
— А если попробовать? — Она потянулась вперед, им показалось, музыка зазвучала ярче и отчетливей, темно-звездная даль манила и притягивала…
Он сделал движение и ощутил, как отчаянно натянулась, пульсируя, нить, проходящая сквозь него. Ему показалось, что она сейчас такая хрупкая, непрочная — еще шаг — и порвется. Значит, удалось — и ничто, никто не сможет их остановить, и пусть злится Эру в Своем чертоге, пусть попробует удержать — а впрочем, зачем ему сломанные инструменты?
— Уйти? — Они оба ощутили, как гаснут, дрожа, звезды на знакомом небосклоне, как несется, лениво круша все вокруг, ничей ветер — и стихает; как жухнет, съеживаясь, небо…
— А сотворенные? — Иглой впилось: как они будут — одни?
— Выжил же Гортхауэр — без Мелькора.
— Мелькор не порвал связь с Ардой…
— Жалко их… И уйти — так хочется. Забыть все — кажется, на Путях забывают…
— Думаешь — сможем забыть? А надо ли? — задумчиво протянул Манвэ.
— Не знаю, милый… Видимо, стоит ступить на звездную дорогу — и забываешь… но это, наверное, люди…
— А мы — не забудем ничего… И будем помнить — тех, кто был с нами… Вечно помнить.
— Возможно, нам удастся вернуться — Мелькор же возвращался…
— В Чертоги. А сейчас мне почему-то кажется, что назад пути не будет. И что Мелькор там делать будет — в одиночку с Эру беседовать? А остальные, они же остались с нами, не бросили…
— Может, забудут. Им же спокойней будет, не придется выбирать…
— И опять будут жить — «от и до», ходить по струнке? Варда вздохнула:
— Наверное, нам нельзя уйти…
— Сейчас — нельзя. А потом — потом, если захотим — уйдем. И никто не встанет у нас на пути.
— Надо возвращаться, — прошептала Варда. — Только давай еще немного побудем здесь, а?
