Филип Пулман - Северное сияние
Верхний слой снежной толщи, плотно утрамбованный ветром, разломился на части, и его обломки понеслись вниз… с трехсотметровой кручи над бездной.
— ЛИРА-А-А-А!!!! Спаси-и-и!!!!
Лишь стук двух сердец…
Лишь побелевшие руки, вцепившиеся друг в друга.
И высоко-высоко над ними — то самое, немыслимое…
Словно удар копья поражает небосвод, усеянный чистыми звездами. Поток света, поток чистой энергии бьет в него, как стрела, пущенная ввысь из лука, и вспарывает цветную завесу северного сияния. Страшный звук, в котором слились воедино скрежет, треск, скрип, хруст, потрясает вселенную до основания, и в небе возникает твердь…
Солнце!
Солнце, которое превращает в расплавленное золото гривку золотистого тамарина…
Сход лавины внезапно прекратился, словно на пути у нее вырос невидимый прежде уступ или барьер, а на утоптанном снегу вершины рядом с белой пумой откуда ни возьмись вырос золотистый тамарин, и оба альма, вздыбив на холках шерсть, устало и непреклонно смотрели друг на друга. Хвост обезьяныша стоял торчком, словно древко знамени, хвост пумы беспокойно ходил из стороны в сторону.
Тамарин осторожно протянул маленькую лапку, пума грациозным движением выгнула шею, и черная ладошка коснулась потупленной головы.
Лира ошеломленно перевела глаза на миссис Кольтер, которую сжимал в объятиях лорд Азриел. Свет рассыпался вокруг них снопами искр и лучей, словно рожденных яндарическим напряжением.
Но как же так? Откуда? Наверное, миссис Кольтер шла за ней по пятам, но тогда каким же образом ей удалось преодолеть ту страшную пропасть, мост же обрушился?
Лира беспомощно сглотнула.
Ее родители, вместе…
Отец и мать в объятиях друг друга.
Ведь это даже представить себе невозможно…
Внезапно глаза девочки расширились от ужаса. Она поняла, что держит в руках щуплое мальчишеское тело. Роджер был мертв. Он лежал, такой неподвижный, такой спокойный, уснувший вечным сном…
С вершины до девочки доносились голоса ее родителей. Сперва матери:
— Но они никогда не позволят…
Потом отца:
— Не позволят? Но мы не в детской! Разве кто-то может позволить мне больше того, что могу я сам? Теперь этот путь открыт для каждого, кто дерзнет!
— Они не допустят, пойми! Они все перекроют, а любого, кто попробует пройти по твоему пути, предадут анафеме и отлучат от Церкви.
— Всех не отлучат! Таких людей будет очень много, слишком много! Им с нами не справиться! Открой глаза, Мариза, ведь это конец Святой Церкви, конец власти Магистерия, конец векам мракобесия! Открой глаза и взгляни на этот свет, ведь это светит солнце иного мира! Так подставь же его лучам свое лицо, почувствуй его тепло на своей коже! Ну же, смелей!
— Эти люди слишком сильны, Азриел, они могут все. Ты не знаешь…
— Я не знаю? Я? Да есть ли на свете хоть один человек, который знал бы лучше меня о том, сколь велика власть Церкви? Поверь, Мариза, я знаю это на собственной шкуре. Но я знаю и еще кое-что. ЭТО — сильнее Церкви. И Серебристая Пыль изменит все, а ее теперь не остановить.
— Значит, вот о чем ты мечтал? Задушить нас? Сделать так, чтобы весь мир погряз в грехе и мраке? Ты этого хотел?
— Я хотел вырваться отсюда. И я сделал это. Мариза, взгляни на эти пальмы у моря. Ты чувствуешь дыхание ветра? Это ветер новой вселенной. Подставь же ему лицо, пусть он растреплет твои волосы…
Лорд Азриел сорвал с головы миссис Кольтер капюшон и рывком повернул ее навстречу свету, так что прелестное лицо ее запрокинулось к небу и волосы рассыпались по плечам. Лира смотрела на родителей затаив дыхание. Только бы не выдать себя! Только бы они не посмотрели вниз!
Миссис Кольтер покачнулась, словно у нее закружилась голова, и прильнула к лорду Азриелу, словно ища у него поддержки.
— Нет, нет, — в отчаянии шептала она, — не могу. Они вот-вот будут здесь, Азриел. Им известно, где я…
— Так не мешкай! Пойдем со мной! Уйдем отсюда, из этого мира.
— Я не… смею…
— Ты? Не смеешь? Твоя дочь ответила бы иначе! Твоя дочь смеет все! Стыдись!
— Тогда забирай ее, на здоровье. Твоего в ней куда больше, чем моего.
— О, не лукавь, Мариза, не лукавь. Ты взяла ее к себе, ты пыталась вылепить из нее свое подобие. Значит, тогда ты считала ее своей дочерью? И она была нужна тебе?
— Увы, Азриел, я опоздала. Она слишком неподатлива, слишком упряма… Но где она? Ведь я же гналась за ней по пятам…
— Значит, все-таки она нужна тебе?! Итак, дважды ты пыталась удержать ее. Дважды она ускользала, вырывалась из твоих рук. Я бы на ее месте тоже бежал бы от тебя, как от огня, не дожидаясь третьего раза.
Его руки, все еще лежавшие на плечах миссис Кольтер, стали жесткими, он властно привлек ее к себе, и губы их слились в бешеном поцелуе.
Лире сперва показалось, что это куда больше похоже на пытку, чем на любовь, но, к своему вящему удивлению, вдруг заметила, как странно ведут себя альмы ее родителей: напружинившаяся, готовая к прыжку пума глубоко вонзала когти в плоть золотистого тамарина, изнемогавшего от блаженства и неги.
Миссис Кольтер рывком высвободилась из объятий Лириного отца.
— Нет, Азриел. Мое место здесь, в этом мире, и нигде больше.
— Уйдем, Мариза! — Слова лорда Азриела звучали настойчиво, почти как приказ. — Уйдем, чтобы работать вместе!
— Мы никогда не смогли бы работать вместе.
— Вздор! Вдвоем мы смогли бы взорвать весь этот мир и построить его заново! Мы могли бы докопаться до корня, найти очаг заразы, порождающий Серебристую Пыль, и уничтожить его навсегда. Ведь ты же всегда мечтала о великих свершениях, всегда, я знаю! Только не лги мне сейчас! Я готов принять любую твою ложь: сочиняй что хочешь о своем Министерстве Единых Решений, о своих любовниках, — да, представь себе, я все знаю о Бореале, и мне плевать! — о том, что ты верная дочь Церкви, даже о том, что тебе не нужна наша дочь, но хоть раз скажи правду, скажи, чего тебе хочется на самом деле!
Их губы снова прильнули друг к другу с ненасытной жадностью; ласки их альмов больше походили на яростную схватку: белая пума, опрокинувшись на спину, каталась по снегу, глухо рыча от наслаждения, когда когти золотистого тамарина впивались в пышный мягкий мех у нее на горле.
— Если я не пойду с тобой, — задыхаясь, сказала миссис Кольтер, вырываясь из объятий лорда Азриела, — ты сделаешь все, чтобы меня уничтожить. Я знаю.
Солнце нового мира золотило волосы лорда Азриела. Он расхохотался, подставляя лицо теплому свету:
— Зачем? Ну же, Мариза, уйдем! Иди со мной, работай вместе со мной! Только тогда ты будешь для меня что-то значить. А если ты решишь остаться здесь, зачем мне тебя уничтожать? Ты мне будешь не нужна. Но решить надо сейчас, и не обманывайся насчет того, что я дам тебе хотя бы секунду на размышление. Либо ты остаешься здесь и плетешь свои козни, либо уходишь со мной: одно из двух!
