Юлия Трунина - Нимфа в камуфляже
— Ну, я про это и говорил, — отозвался «глупец».
— Нет, не про это! — жестко сказал эльф. — Зелье, находящееся в лезвиях, не дает составить заклинание, но «внушители» это другое… У ментальной магии нет вербального компонента, чистая Сила и сознание заклинателя как направляющее. Келс «искривляет» проводник и как выплеснется магия неизвестно. Не надо так злорадно ухмыляться…
Я «сочувственно» оглядела довольные физиономии эльфов, которые, конечно же, решили, что такие всплески вредны мне.
— Не лыбтесь, послушайте, что знающие эльфы говорят. Видать, сталкивались, магистр?
— Что, так по мне заметно? — невесело усмехнулся тот и присел на подоконник. — Когда-то и я состоял в… Личной Гвардии. Однажды мы встретили мага, который не захотел отдавать… не захотел подчиниться нашим требованиям… И мы не дали ему закончить плетения «Подчинения» проткнув тремя келсами.
— …твою мать! — прокомментировала я результат тех усилий.
— Мы тоже были не знакомы с такими особенностями способностей «внушителей»… Меня единственного и откачали, кстати, тот же маг, остальные стали живыми зомби.
— Перебор… — пояснила я.
Эльф кивнул и с горечью продолжил:
— Тот человек был не виноват. Мы сами выпустили на волю неуправляемую Силу. Хорошо еще, что рядом больше никого не было. А теперь представьте, что бы было, если бы госпожа Иллия потеряла контроль над своими способностями. Пострадали бы десятки…
— Почему нам о таком факторе ничего неизвестно? — спросил Владыка.
— Мы редко встречаем «внушителей».
— Это плохая отговорка.
— Какая есть, — развел руками маг, — Ваш отец, Владыка Лоусолир, запретил упоминать этот случай в истории… Так как… Это был… Из-за того маг — «внушителя»…
— Это мы обсудим позже, — прервал его Владыка, — а сейчас давайте вернемся к насущим проблемам. Оссолоэт, если ты закончил на меня дуться, свяжись с королем обрисуй нашу ситуацию и узнай его остановку.
Оссолоэт хотел что-то возразить, но передумал и вернулся в особняк, правда, с очень недовольным видом.
— Теперь давай разберемся с тобой, — поощрил он своим вниманием мою скромную персону. — Какого… беса, ты здесь делала?
— Если скажу, что ночным воздухом дышала, поверишь?
— Нет.
— Тогда придумай сам что-нибудь, у меня творческое вдохновение кончилось.
— Подслушивала?
— И подсматривала, — было бы глупо отпираться от очевидного.
— А совесть не замучила?
— Не успела, мое любопытство благополучно придушило ее с моего полного одобрения.
— И как же ты теперь без совести?
— Нормально. Ты-то как-то живешь.
— Владыка, почему вы терпите такое отношение? — с негодованием выговорил подбитый молнией эльф.
— Судьба у меня такая, — мрачно ответил тот.
— Кстати, госпожа Иллия, а вы знаете о существовании Договора Каэсса? — обратился ко мне магистр Арвисиан.
Владыка и остальные alfi насторожились.
— Нет. Что такое каэсс?
— Не что, а кто. Один из наших правителей, прадед Владыки Вирдириона.
— Ага, и о чем он договорился с людьми?
— Не только с людьми, со всеми разумными расами. О том, что если кто-то из их представителей узнает слишком много о нас, и это будет представлять угрозу…
— Магистр, об этом она еще не знает, — прервал его Вирдирион.
— Тогда, прошу прощения, мне показалось обратное…
— А что вы тогда можете сделать? Убить любопытного? Слушайте, а не для этого случайно служит ликвардия с келсами? Ведь если я не ошибаюсь, договор составляли маги, простому обывателю до вас не дотянутся. А кто решает, как много узнал индивид?
— Слишком много вопросов, — поморщился Владыка. — Главное, я ни на один не собираюсь отвечать.
— Почему?
— Не хочу.
— И как тебя, заразу, подданные терпят?
Ни подданные, ни Владыка не ответили на мои вопросы, наградив косыми надменными взглядами, тем самым в очередной раз, пробудив мою стервозную натуру.
Пакостить я решила начать сразу же. Что время зря терять?
— Скажите, а почему у вас броня такого странного цвета? — прицепилась я для начала к Гвардии.
— Ничего странного, — буркнул нехотя один из них. — Это рубиновый цвет. Рубин — камень Владыки, а мы его Гвардия.
— Мне, если честно, это цвет напоминает о вареных раках, — задумчиво сказала я. — Даже кушать захотелось. Да не смотрите на меня так. Вас есть никто не собирается. Я вообще очень брезглива в еде.
— Так, всем успокоиться! — вмешался Владыка, пресекая первые недовольные вопли из-под пластин. — Эссус, заменишь Тирриона. Продолжайте патрулирование. Иллия, отойдем-ка на пару слов…
— Как, только на пару? — обиженно надула я губы. — А как же ода или баллада?… Ну хотя бы стишок какой-нибудь убогонький продекламируй!
Тот в ответ одарил меня тяжелым взглядом, в котором явно читалась матерная сложноподчиненная конструкция.
— Какие пробелы в образовании, — удручено покачала я головой, намериваясь уйти.
Он схватил меня за руку, чуть повыше локтя, и с силой дернул, чуть ли не волоком потащив за собой. Вот бес! Синяки наверняка останутся, ненадолго конечно, но все равно приятного мало.
— Мне твоя прядь напоминает молодящуюся тетку пытающуюся скрыть седину, но я же молчу!
Что-о-о!!! Ах, ты сволочь!!!
— Помогите!!! — заголосила я. — Убивают!!!
Вирдирион вздрогнул, сбился с шага, и я врезалась ему в спину. Так, теперь еще и нос будет разбит!
— Что за крики? — послышался удивленный голос Оссолоэта, я взглянула вверх и увидела его на балконе, над нами. Вместе с ним высыпали еще около пяти эльфов, из окон также торчало штук десять и несколько в дверях (и откуда их здесь столько?). — Кого убивают-то?
— Владыку! — злорадно объявила я, метнув в указанного молнией… которая разбилась о щит.
Как из-под земли около нас вырос магистр Арвисиан.
— Прекратите это безобразие! — потребовал он, тяжело дыша. Похоже, и, правда, из окна прыгал.
— Магистр! — взмолилась я, — Не мешайте! Ему все равно ничего не будет, а я хоть душу отведу!
— Госпожа Иллия, это уже переходит все границы…
— Она давно их уже перешла, — непочтительно перебил мага Вирдирион и, вытянув руку, разрушил щит. — Ну, давай. Вперед!
Я злорадно оскалилась и метнула в него очередную молнию, которая естественно растворилась, не принеся мне ожидаемого результата. «Воздушный веер» и «Силовая волна» не преуспели также. Я начинала чувствовать себя дурой, так как за спиной стало слышаться сдавленное хихиканье, а моя «жертва» принялась еще и глумиться.
