Антон Толстых - Ассорти Шерлока Холмса
— Что вам надо, сударь? Куда вы?
Незнакомец вошёл вовнутрь. Я бросился за ним, и только тогда, в полумраке, разглядел Холмса. Уже много раз бывало, что он подводил меня своим маскарадом, и я не знал, когда такая ситуация повторится в следующий раз.
— Вы в таком костюме побывали в логове Робина Гуда? Как же мы раньше до этого не додумались!
— Если бы мы осмелились совершить акт шпионажа вдвоём, то обитатели леса обратили бы внимание на наше любопытство, и особенно на ваше, Ватсон. Скорее всего, они не сводили бы с нас глаз, и нам было бы трудно всё там исследовать. Поэтому лучше посмотрите мою скромную добычу. Ведро для неё я взял здесь же, в палатке.
— Грибы? Зачем вы их набрали? Мы ведь можем перекусить и в другой раз. И вдруг они ядовитые?
— Да какие, к чёрту, грибы! — рассердился Холмс. — Они нужны мне для конспирации. Эти лесные жители намусорили, словно у них каждый день пикники.
С этими словами он вытащил из грибов какую-то бумагу. Она напоминала страницу газеты, но была сильно пожелтевшей. Холмс вооружился лупой.
— Начнём с заголовка. Он представляет собой иноязычное слово из восьми букв. С нашими, латинскими, буквами здесь совпадают только K и O. Также я вижу под ним какую-то строку. Под ней слова «vivos voco». Если это латинское выражение, то оно может быть одного корня со словом «вивисекция».
В палатке снова появился мистер Гудвин.
— Насколько мне известно, vivos voco на латыни означает «зову живых». Это слова из «Песни о колоколе» Шиллера.
Холмс сделал сосредоточенное лицо.
— Не знаю, поможет ли нам Шиллер. Ватсон, вы прочитали в газете множество последних событий, но разве вы не вспомнили тех, кто сегодня ненавидит богачей?
— Социалисты?
— Совершенно верно.
— Мне неудобно вам это говорить, Холмс, но я думал, вы не знаете про социалистов.
Холмс укоризненно покачал головой.
— Странная мысль. Вы преувеличиваете мою неосведомлённость в политике. А вот что вы знаете о нынешних социалистах?
— Кое-что вспомнил. Рассказывают, в нынешнем году был создан «Комитет рабочего представительства». Он должен способствовать избранию в парламент кандидатов от рабочих. «Комитет» претендует на то, чтобы считаться социалистической партией.[19]
— Если это учесть, получается следующее. Этот человек является членом социалистической партии. Его мировоззрение оказалось столь радикальным, что он пошёл в Робины Гуды, чтобы продолжить его дело в условиях капитализма… Интересно! А не партизан ли он?
— Разве у нас есть партизаны? У буров они точно есть.
— Вот именно! Зачем на нашем острове партизаны, если наш противник, то есть буры, ещё не высадился у нас? Если буры захватят Англию, что возможно лишь в самом страшном сне, то партизаны будут им вредить. А так партизаны нам не нужны.
— Холмс, я нашёл в ваших рассуждениях один изъян. Да и я это упустил.
— Какой же?
— Эта партия, «Комитет рабочего представительства», действует по следующему принципу: «Так же как из пенсов складывается фунт стерлингов, на каком-то этапе данная сумма реформ даёт социалистический строй». Если короче, то речь идёт о реформизме. А реформисты не суть революционеры и не станут применять против капиталистов силу, а тем более партизанские методы.
Холмс достал из кармана часы.
— Времени хватит, — пробормотал он. — Ватсон, вы пока свободны. Мне надобно отлучиться в Ноттингем. Там мне понадобятся миллионер и телеграф.
Когда Холмс ушёл, я остался в палатке и прилёг на кушетку. Я решил не тратить время зря и достал бумагу, начав записывать сегодняшние события и восстанавливать в памяти диалоги. В 7 часов 10 минут — я это точно зафиксировал, имея часы перед глазами — Холмс вернулся из города. Войдя в палатку, он выложил передо мной большую кучу телеграмм.
— Что вы мне принесли? — поразился я, увидев столько бумаги. — Это нам поможет?
— Да, — ответил он, посмеиваясь. — Арчибальд Черчилль профинансировал меня, заплатив малой толикой своих денег за телеграммы. По моей просьбе Майкрофт Холмс собрал информацию обо всех членах Фабианского общества, состоявших в нём в недавнее время.
— Социал-реформистского общества?
— Да, дорогой Ватсон. По моему мнению, наш новый Робин перестал быть членом этого общества. Ещё до нашего отбытия из Лондона я нашёл Фабианское общество в энциклопедии. Оно основано в 1884 году. В нынешнем году Общество вошло в состав «Комитета рабочего представительства». А теперь внимательно прочитайте телеграммы. В них записаны имена фабианцев и их особенности.
— Интересное дело! — ответил я, изучая досье на фабианцев. — Среди них есть двое японцев, владеющих борьбой «барицу»[20].
— Это имеет значение.
— Также там были пятнадцать партизан. И один из них мастерски владеет стрельбой из лука.
— Отлично!
— Его зовут Оскар Ньюнс.
Шерлок Холмс прочитал имена остальных партизан.
— Теперь остаётся сделать последний шаг. Я понял всё, кроме одного, и теперь считаю, что мы вправе…
С этими словами он вышел из палатки.
— Надеюсь, наши знакомые из Ноттингема выполнят мою просьбу не беспокоить меня.
Я тоже вышел, но не обнаружил своего друга. Прошло десять минут, и из леса сверкнул фонарик.
— Ватсон, сначала убедитесь, что вас никто не видит, и после этого пойдите за мной.
Я вступил в Шервудский лес. Холмс повёл меня по дорожке в самую глубь.
— Теперь я могу выложить перед обитателями леса мои рассуждения и проверить их истинность или ложность. Надеясь, я всё понял правильно, тогда меня не выставят как сыщика-самозванца.
Мы дошли до Главного дуба. Действительно, его ветви поддерживались лесами, но теперь леса были сплетены верёвками, став таким образом стенами жилища.
В импровизированном доме была самодельная мебель, на столе стояла спиртовка, а на стенах были развешаны ружья, луки и колчан со стрелами. У входа нас поджидало двое молодцов в военной форме. За столом сидел высокий мужчина, на его гладком лице были светлые армейские усы и проницательные глаза, подозрительно оглядывавшие нас. Когда он понял, что мы и есть знаменитый сыщик и его помощник, его лицо просветлело.
Он встал во весь рост и представился:
— Товарищ Оскар Ньюнс, — после этого он счёл нужным пояснить, — «товарищ» это обращение в социалистических обществах.
Он пожал нам руку.
— Наш девиз следующий: «Робин Гуд умер, но дело его живёт!».
— Если он умер, то существовал. Вы уверены в этом? — осведомился я.
— Теперь это уже не имеет значения.
