Наталья Белкина - Сердце-океан
Он удивился, а это случалось очень редко, и даже оторвал свой взгляд от экрана.
- Почему ты так решила?
- Ты не живой какой-то.
- И из этого ты сделала вывод, что я биоробот?
- Из этого и еще кое из чего,-сказала я интригующе.
Боскус ухмыльнулся впервые за последние три ночи:
- Как я понимаю, ты имеешь в виду мое явное равнодушие к твоим женским прелестям?
Я слегка опешила, так как ничего подобного в виду не имела.
- Да нет…
- Я - ученый. Я должен быть беспристрастным.
Больше я не пыталась расшевелить его. Напрасный труд.
На седьмую ночь Боскус сделал заявление:
- Я так и не смог найти в твоей мнемической системе никаких особенных отличий,-сказал он.-И из этого я делаю вывод, что, либо у тебя очень сильный иммунитет, либо индивидуальная и очень редкая невосприимчивость к препарату, и обычной его дозы для тебя, видимо, недостаточно. Мы попытаемся увеличить дозу.
- А если снова не поможет?-спросила я, несколько оторопев. Всякий растеряется, если его станут ставить в один ряд с лабораторной крысой.
- Снова увеличим дозу.
- И до каких же пор?
- Пока не подействует или…
- Пока подопытный объект не отбросит копыта,-закончила я его фразу.
- Ну, будем надеяться, что этого не произойдет.
Мне стало дурно и невыносимо гадко. Меня начинала душить злоба.
- Ты хоть понимаешь, что я при этом чувствую? Каково мне?-спросила я, почти ожесточенно.
- Все отлично понимаю,-спокойно сказал Боскус.
- Ничего ты не понимаешь!
Я попыталась взять себя в руки. Мне ни в коем случае нельзя было выходить из себя. Однажды я уже навредила себе таким образом. И теперь, когда уже вторую ночь подряд Гай приходит за мной без охранников, и у дверей лаборатории тоже больше никого не ставят, нельзя чтоб они снова заподозрили меня в нелояльности.
Я сжала зубы и, закрыв кулаками глаза, попыталась сделать вид, что готова заплакать.
- Ты ничего потом не вспомнишь об этом,-успокаивающим тоном произнес Боскус.
- А сейчас мне как…
- Потерпи. Сегодня мы проведем еще несколько последних тестов, а завтра всему этому настанет конец. Я уверен, что на этот раз получиться.
- Раз уж ты уверяешь, что я ничего не вспомню, может быть поведаешь мне, для чего все это затеяно?
- Я столько раз рассказывал тебе и, надо сказать, уже устал.
Тесты не заняли много времени. На этот раз Боскус быстро отпустил меня и позвал Гая. Тот явился, и я отправилась с ним. В моей голове уже давно был готов четкий план действий.
Сколько раз я ходила ночью по коридорам этого загадочного здания, и ни разу нам не встретился никто из здешних служащих или таких же подопытных, как я. Я надеялась, что и сегодняшняя ночь не станет исключением. Единственное, в чем я не была уверена, так это в том, что за мной не наблюдают из неведомых углов везде, где бы я ни была.
Не дойдя несколько шагов до окна, я остановилась и застонала. Шедший впереди Гай, обернулся и удивленно посмотрел на меня.
- Голова,-объяснила я, изображая страдания и хватаясь за виски.-Ужасно болит.
Не могу терпеть.
Парень как будто насторожился, но все же приблизился ко мне. Его ждал точный удар в середину груди, которому когда-то давно меня научил Куч. Гай даже вскрикнуть не успел, обмяк и рухнул на пол.
Медлить мне было нельзя ни мгновенья. Проворно хватив за ноги, я оттащила его к стене и быстренько стянула с него штаны и куртку. Появиться в театральном балахоне, где бы то ни было, и попасть сразу же в милицию или, того хуже, в психушку я не хотела. Не прошло и полминуты, как я одетая в костюм Гая, стояла на округлом подоконнике и пыталась открыть окно. Я не могла понять, как это сделать, но не позволяла себе нервничать и теряться. Я не знала, видел ли кто-то случившееся только что или нет, и потому ждала появления охранников в любой момент.
Обшарив в полутьме всю окружность окна, я не обнаружила ни защелки, ни замка, ни даже ручки. За стеклом хлестал дождь, но шум его не проникал внутрь здания.
Видимо стекло было достаточно прочным для того, чтоб пропускать звуки с улицы.
Мокрые ветки какого-то дерева с порывами ветра ударяли по прозрачной поверхности, но я не слышала ни единого звука. Все это не добавляло мне уверенности. Я попробовала разбить стекло, со всей силы ударяя по нему локтем и коленом. Оно даже не треснуло. Уходили драгоценные секунды, но результата не было.
Я начинала приходить в отчаянье, и тут мне показалось, что я услышала звуки шагов. Вжавшись в стекло, я замерла и практически перестал дышать. Те, кто шли по коридору, а их было как минимум двое, не могли не заметить лежавшего у стены бездыханного Гая. Увидев его, они сразу бы поняли, в чем дело, и тут же обнаружили бы на подоконнике меня. Но к счастью шаги стихли. Я поняла, что те двое свернули в одну из дверей, не дойдя до того места, где валялся бедняга, и не заметили его в тени издалека. Тогда мне стало ясно, что никто не обнаружил пока моей проделки, иначе бы охранники уже давно явились бы сюда.
Попытки открыть окно возобновились. Я попробовала с силой надавить на раму, и вдруг внезапно почувствовала на своем лице упругие удары дождевых капель.
Невероятное облегчение! Оказалось, что окно открывалось очень просто: по продольной диаметральной оси.
Мне удалось, хоть и с трудом (рама была очень толстой и тяжелой), приоткрыть небольшую щель, в которую можно было пролезть. Я тут же промокла до нитки и продрогла, но это не только не остановило меня, но даже еще более усилило мое желание оказаться поскорей на воле, с ветром, с дождем и свободой. Но тут меня ожидало жестокое разочарование.
Выбравшись на подоконник с другой стороны и сразу же прикрыв окно, я поняла, что нахожусь отнюдь не на первом этаже здания, как мне показалось изнутри. Хоть и было темно, все же я сумела определить по вершинам рядом стоящих и хлещущих меня ветками деревьев, что до земли довольно далеко.
Эйфория сменилась растерянностью. Пару минут назад главной моей проблемой было окно, а теперь, когда я успешно справилась с ней, оказалось, что это были только еще цветочки. И что теперь? Залезать обратно?
Я посмотрела внутрь. Гай начал шевелиться. Еще немного и он придет в себя, и все откроется. И все мои старания сойдут на нет. И завтра мне снова будут чистить мозги. Ну уж нет!
Ко мне снова вернулась былая отчаянная решимость. Я подвинулась к краю ниши, на которой стояла, вжавшись в стену, и провела рукой по мокрой поверхности здания.
Как никогда мне могли бы сейчас пригодиться мои альпинистские навыки. Но нет. На стене не было ни единой выщерблины, щели или ямки. Она была абсолютно гладкой, и это был не цемент и не кирпич, а какой-то другой, очень плотный и гладкий материал. Ничего не выйдет.
