Ким Сатарин - Вторая радуга
— Здесь, похоже, гибкая самонастраивающаяся тест-программа, — решил он, — и следующий тест подбирается в зависимости от результатов предыдущего. Я же предупреждал, что просто так обмануть психологов не удастся…
Результатов ждали к концу мая, а пока что все мысли занимали вплотную надвинувшиеся экзамены. Особенно тяжко пришлось тем, кто дополнительно дистанционно изучал разные дисциплины. У Ермолая таких было три: социология примитивных сообществ, русская литература 20–21 веков (материнский мир), история тюркских народов и государств. При дистанционном обучении можно было самостоятельно планировать время сдачи работ и зачетов, и юноше казалось, что он оставил на конец немногое. Но вот май наступил, и это немногое свалилось на него тяжким грузом. В спортзал он почти не ходил, времени не хватало.
Как ни странно, ему порядком помогла Ольга. В социологии примитивных сообществ она, не изучая этого курса, разбиралась довольно прилично. Собственно, её собственная семья к таким сообществам и принадлежала — и при этом девушка получила достаточное образование, чтобы суметь взглянуть на тему с точки зрения современного человека.
Если юноша мог сформулировать свои мысли достаточно четко, дочь шамана легко указывала ему на ошибки. При этом он заметил, что в общении с ним лицо девушки уже не кажется застывшим. Она вообще гораздо больше стала напоминать обычную поселковую девчонку. Когда он сказал ей об этом, девушка ответила, что так оно и задумывалось.
— Меня отец оставил в поселке не только для того, чтобы твой мусун пробудить. Мне и самой следует немного привыкнуть к жизни среди чужих людей.
— Дядька Бордусей рассчитывает, что тебя пригласят в Школу Радуги?
— Это только на Краю выяснится.
На Край
Плот, сколоченный собственными силами, выглядел неуклюже. Над десятком бревен возвышался реденький настил из горбыля, на нём располагались пара скамеек и стол. Под него свалили личные вещи. Плыть было недалеко: через несколько поворотов Бирюса сливалась с Чуной, а там, по реке Тасеева, и до устья Усолки недалеко. В устье их должны были ждать группы из Троицка и других поселений с берегов Усолки.
— После Усолки они пересядут на баркасы, — пояснил родителям, толпящимся возле реки, Николай Владимирович. — Дождь застанет ребят возле Стрелки, там они переждут под крышей.
— Владимирович, они что же, без тебя поплывут? — удивился дед Афанасий.
— Я провожу их до Усолки, до места сбора каравана. Там их примет сопровождающий, он их до самого Края поведет.
Инна Гришина, уже собравшаяся и попрощавшаяся с родней, сидела на плоту рядом с Аникутиной. Девушки с любопытством наблюдали, как прощается с провожающими Надюша Белова. Из всех девушек только она отправилась в поход в платье. Проводить её пришел и Витька Громяк, делавший вид, что с другими отплывающими он знаком весьма отдаленно. Из одноклассников Ермолая добились приглашения на Край также Костя и Гришка Рахимов. Кроме них, возле плота стояли, не решаясь на него взойти, трое учеников из младшего класса — один мальчик-эвенк, молчаливый и пугливый, и две девчонки, Анисья и Вика, жавшиеся к обеспокоенным родителям.
— Все на плот, нам пора, — негромко сказал Николай Владимирович, и как-то разом берег опустел.
Провожающие отошли в сторону — Витька с Надькой перед тем демонстративно расцеловались — а девять подростков и сопровождающий их учитель оттолкнули плот от берега и заработали шестами, выводя его на стрежень. Оставшиеся на берегу прощально махали руками, но выступ берега быстро закрыл их. Под плотом рябила синяя вода, в небе светило ласковое теплое солнце, а вокруг проплывали бесконечные речные берега: серые скалы, россыпи камней, вечная зелень тайги.
Плот на глубине взялся удерживать мальчик-эвенк. Наверное, у него был опыт плавания по порожистым рекам, к тому же Ермолай подозревал, что мальчик способен оценивать глубину по цвету воды. Они еще не успели выплыть в реку Тасеева, как Наденька, обозрев ресурсы окружающего мужского населения, остановила свой томный взор на юноше.
— Ерёма, ты после Края куда собираешься? — спросила она ласково.
Юноша, к которому она за год обращалась раза три от силы, опешил и смущённо пробормотал, что намеревался изучать историю.
— А ты что планируешь? — спросил он, почувствовав, что первая красавица школы расположена с ним пообщаться.
— В журналистику подамся, — легко ответила Наденька. Она послала ему из-под ресниц чарующий взгляд, отработанный, несомненно, до совершенства. — Я, конечно, в литературе не сильна, но начинающие журналисты пишут по три-пять строк в номер. Справлюсь. Есть же корректоры, редакторы — подправят, если что.
— У тебя же прекрасные баллы по артистизму и эстетике, — удивился юноша.
— Значит, буду писать о художниках и артистах, — пожала плечами красавица. — А ты помнишь, оказывается, мои скромные успехи.
Она улыбнулась ему поощеряюще, и тут Ермолай поймал безразличный взгляд Ольги. Ему показалось, что дочь шамана крайне довольна вниманием Наденьки к нему. А Инна демонстративно отвернулась, разглядывая деревья на берегу.
— Всю жизнь писать по пять строчек… — протянул он, раздумывая, как бы сделать разговор всеобщим, — как-то слишком скромно.
— Зачем же всю жизнь? — удивилась Белова, — это только вначале. Потом вырабатывается автоматизм, буду писать страницами. Причём — о чём угодно. Журналист — не писатель и не ученый, в тонкости вникать не обязан. Он новости сообщает. Для этого главное — уметь контакты с людьми завязывать и поддерживать. А ты куда документы направишь? Я — в Красноярск, в университет…
Юноша как можно более равнодушно сказал, что окончательное решение он примет после Края. Краем глаза он следил за отцом, который сидел молча, с отсутствующим видом. Плот невелик, на нем десять человек, каждое слово слышно. И лишь только Надя Белова, всегда и везде привыкшая оказываться центром внимания, чувствовала себя непринужденно.
Разговор, впрочем, вскоре стал всеобщими. Николай Владимирович, то ли желая увести разговор от темы Края, то ли ещё почему, начал объяснять, как Школы Радуги сочетаются с обычным образованием. Школ таких существовало множество видов, и совсем не все из них требовали постоянного присутствия ученика.
— Вот ведь никто из вас не спросил, почему школьники из Ручейного отправляются на Край сплавом, до Енисея, а потом идут к Чулыму пешком, чтобы вновь сплавиться — на плотах, лодках. Почему мы не поехали автобусом до Троицка, а оттуда — в Канск? Поездом до Томска было бы куда быстрее, да и по реке лучше плыть теплоходом…
