Наталия Ипатова - Обитель мерцающих камней
— Да, я не в силах удержать тебя! — выкрикнул он. — И не вправе. И не больно-то хотелось! Забирай это барахло, которое я для тебя расстарался добыть — учти, рискуя шкурой! — потому что субъекты вроде тебя без пяти фунтов железа на поясе чувствуют себя неодетыми, и вали отсюда! Мне наплевать, что с тобою будет.
Пока потрясенный и обрадованный Марч пристраивал оружие себе на пояс, Роно следил за ним ревнивым взглядом. Глаза его были красны от бешенства.
— И из-за этого ублюдка я на коленях стоял! — буркнул он. — Знаю я, куда ты разлетелся! Знаю я этот взгляд! Шип в твоем заду зовется — Абигайль!
— Если я ей не нужен, — огрызнулся Реджи, — пусть она сама мне об этом скажет. И я вовсе не просил стоять из-за меня на коленях. Плащ я тебе оставляю: не мерзни. Не хватало, чтобы меня еще и в воровстве обвинили.
Он в пять минут собрался и, размашисто шагая, скрылся среди елочек. Роно вздохнул и попытался погрузиться в транс. Грех было терять такой день: Камни что-то рассиялись сегодня.
Блаженное состояние нирваны было уже совсем близко, но его спугнула беспомощная ругань. Роно открыл глаза и увидел Марча, выходившего на полянку со стороны, противоположной той, куда тот удалялся. Мысленно послав его ко всем чертям, Роно вернулся к своему занятию, заметив только, что сдаваться рыцарь не собирается. Через четверть часа, когда эта сцена повторилась, он решил, что это забавно. Когда же озверевший, запыхавшийся Марч вылетел на исходные позиции в пятый раз, Роно уже разбирал самый недвусмысленный хохот. Однако он старался не подать виду: ему не хотелось подвергать опасности свой воротник.
— А ну, признавайся! — рявкнул Реджинальд. — Что ты тут такое вытворяешь?
— Помилуй бог! — Роно всплеснул руками.
Но Марч был слишком зол, чтобы безнаказанно издеваться за его счет.
— Ничего я не делаю, — упрямо повторил волшебник. И прошептал: — Просто я очень не хочу, чтобы ты уходил. И мне отрадно думать, что Обитель слышит меня.
Реджи окинул округу ненавидящим взглядом и плюхнулся рядом.
— Если бы ты знал, как мне тошно изо дня в день видеть все это!
— Четыре стены Бладжерси, безусловно, зрелище куда более отрадное!
Шпилька эта выскочила у Роно по привычке, на самом деле ему было жаль Марча и хотелось, чтобы тот пришел в более благодушное настроение.
— Послушай, Реджи, — робко предложил он, — я могу тебе помочь. Тебе совсем не обязательно покидать Обитель, чтобы узнать, где сейчас леди Абигайль и как у нее дела. Я покажу ее тебе с помощью волшебства, и ты увидишь, что в подушку она не рыдает.
Марч долго и испытующе смотрел на него.
— Откуда мне знать, что я вижу правду, а не какой-нибудь колдовской морок?
— Клянусь тебе, это будет правда!
Марч еще раз хмуро огляделся. Он испытывал сильную неприязнь ко всем этим волшебным штучкам. Можно даже сказать, он опасался их. Но искушение было слишком сильно, и он согласился.
Роно мигом вскочил — нирвана все равно безнадежно сорвалась — и со всех ног кинулся к озеру наполнять котелок. Потом он вернулся, утвердил посудину меж собою и Марчем и предложил тому вызвать в памяти желаемый образ. Больших затруднений с этим не возникло: голова Реджинальда была безнадежно забита Абигайль.
Она возникла в водяном зеркале скачущей верхом по лугу. Осенняя охота. Изображение было беззвучным, но оба зрителя хорошо представляли, что воздух там полнится собачьим лаем и криками егерей. Абигайль смеялась, зеленые глаза сверкали, и весь ее облик ничуть не вязался с образом униженной, в момент обнищавшей изгнанницы. Наоборот, с тех пор она приобрела больше и была в этой аристократической забаве равной среди равных. Роно с тайным удовлетворением отметил, как вытянулось лицо Марча. Оно вытянулось еще больше, когда «в кадре» появился король Ричард. Его конь догнал лошадь леди Абигайль, мужчина и женщина перемолвились словечком и одновременно натянули поводья. Ричард вынул Абигайль из седла, и охотник с охотницей направились к стоявшему неподалеку, еще неубранному стогу сена. Дальнейшее было предсказуемо, а потому Роно позволил картинке погаснуть.
— Ну и что я говорил?
— Это — прошлое? — Взгляд Реджинальда умолял, чтобы Роно согласился с этим предположением, щадящим его самолюбие, но волшебник, как врач, счел боль необходимой.
— Нет, Реджи. Это — сейчас. Признаться, даже я не рассчитывал, что Ричард вернет ее так скоро. Видишь, он тоже не может без нее. И, по-моему, она счастлива.
Следующий вопрос вырвался из самой глубины истерзанной души:
— Да любила ли она меня хоть когда-нибудь?
— Давай разберемся, если хочешь, — предложил Роно. — Со стороны это очень просто сделать. Ты когда-нибудь задумывался о том, что вашей связи придет конец, стоит только Ричарду вернуться?
Марч кивнул, не размениваясь на слова.
— Ты бы женился на ней, если бы была такая возможность?
— Я бы хотел. Но дело в том, что как вассал первого уровня я не имею… не имел права жениться без позволения короля. Сюзерен утверждает династические браки, а Ричард ни за что не отдал бы мне Абигайль. Ты сам видел…
— А ты предлагал ей бежать с тобой?
Марч снова утвердительно кивнул.
— А она отказалась?
— Отказалась.
— Ну так и все! Значит — не любила! Держала как временную замену. И постарайся привыкнуть к этой мысли, потому что она — истина!
За их спинами раздался короткий сухой смешок, по тембру напомнивший треснувшую ветку.
— А ты, отродье шлюхи, постарайся привыкнуть к мысли, что живешь на этом свете последний час. И это — истина!
9
Обернувшись на голос, они увидели выходившую из елочек Абигайль. Размышления о том, каким образом она преодолела Путь, а также где и в каком состоянии она оставила короля, Роно инстинктивно отложил до лучших времен: тут еще о многом стоило как следует подумать, а времени было в обрез. Абигайль неторопливо шла к ним и, похоже, была уверена в том, что никуда они от нее не денутся.
Путь все же оставил на ней свои отметины: ее чудесные белокурые волосы были растрепаны и перекинуты на одно плечо, в костюме для верховой езды наблюдался явный беспорядок. Да, забавно было бы поглядеть, как она скачет по березовому кругляку в этакой-то юбке! Впрочем, чем ближе она подходила, тем меньше у Роно оставалось желания забавляться. Зеленые глаза ее, как прежде, обжигали холодом, но сейчас в них разгоралось угрюмое ликование.
— Ну что, кукла дьявола, — мурлыкнула она, — ты полагаешь, что действия против меня сойдут тебе с рук? Что ты сможешь безнаказанно настраивать против меня короля и обвинять меня перед ним? Тебе следовало бы знать, что подобных штучек я не прощаю.
