Андрей Стерхов - Тень кондотьера
Именно вот так замысловато и, на мой вкус, излишне вычурно называется главная силовая структура колдовского мира людей. К слову говоря, одного только факта существования такой структуры достаточно, чтобы понять, до чего же наивна была слепая духовница Джейн Как-То-Там-Её-Ещё Лид, на полном серьёзе утверждавшая, что раз всякий кто обладает магической силой способен по своей воле направлять и обновлять царства минеральное, растительное и животное, то достаточно нескольким волшебникам сдружиться, чтоб Сотворённое неминуемо вернулось в состояние райского блаженства. Не знаю, как там у неё на самом деле обстояло дело с даром предвиденья, но фантазёркой была слепая тётушка о-го-го какой. Именно что фантазёркой. Потому что пойди-найди средь людей хотя бы двух (всего лишь двух!) чародеев, которые могли бы по-настоящему сдружиться. Днём с огнём таких чудиков не сыщешь. Ни среди Светлых, ни – тем более – среди Тёмных.
Это наше немногочисленное братство драконов-магов едино, неделимо и озарено лучами настоящего товарищества, а вот у людей-магов дела в этом плане обстоят, мягко говоря, неважно. А если называть вещи своими именами, паршиво обстоят у них в этом плане дела. Настолько паршиво, что без специальной репрессивной структуры урегулировать все те многочисленные латентные конфликты и открытые междоусобицы, то и дело сотрясающие основы их хрупкого мира, практически невозможно. И не будь право имеющих мечом и магией Устав поддерживать тёмных усмирителей да светлых примирителей, Сотворённое давным-давно бы опрокинулось в состояние адова хаоса. Никаких на этот счёт у меня нет сомнений, убеждён на все сто, если не двести. И очень здорово, что существует на свете молотобойцы. А ещё то здорово, что среди них есть у меня добрые… Нет, пожалуй, всё-таки правильнее будет сказать – хорошие знакомые.
Номер телефона Самохина я в своих записях почему-то не нашёл и с целью навести справки позвонил Серёге Белову, то есть Сергею Архиповичу Белову, главному оперу местных молотобойцев. Однако старый вояка, как это частенько с ним бывает, оказался вне зоны доступа. Тогда я сходу набрал номер штаб-квартиры Поста и, сообщив девушке на коммутаторе секретную фразу, попросил соединить с дежурным офицером, а уже его – с кабинетом начальника оперативно-розыскного департамента. Поверив, что звоню по срочному делу (я был весьма убедителен), дежурный учтиво-деловым тоном сообщил, что господин полковник находится в очередном отпуске, и, упреждая мою очевидную просьбу, предложил поговорить с его замом.
– Слушаю, говорите, – раздражённо, будто оторвали его от невероятно важного дела, произнёс подполковник Борис Харитонов, известный среди своих под прозвищем Улома.
– Тугарин беспокоит, – представился я. – Доброго тебе денёчка, Боря.
– О, ё-моё, Егор-братишка! – мгновенно сменив гнев на милость, забасил Улома. – Привет, дракон, привет. Что, как там у тебя?
– У меня? А что у меня? У меня, Боря, всё, как обычно. Всё, как всегда. То я их из последних сил, то они меня со всей дури. Сам-то как?
На том конце раздался тяжёлый вздох.
– В напряге я, братишка, в большом напряге. Архипыч в отпуске, я – на хозяйстве. Едва-едва тяну. Знаешь ведь, как люблю все эти совещания-заседания, докладные-закладные и прочую светотень.
– Сочувствую, – сказал я. Подумал и добавил: – Искренне.
– Ничего, прорвёмся, – подбодрил сам себя Улома. – Уже почти прорвались, три дня осталось продержаться. Уж как-нибудь. А чего звонишь-то? По делу или так, покалякать?
– По делу, Боря, – признался я. – Мне Самохин позарез нужен, помоги найти.
Молотобоец аж крякнул, до того я в жилу попал:
– А чего его искать-то? Подгребай и встретишься. Наш главковерх внештатникам семинар устроил, до пяти мариновать будут.
– Пропуск сделаешь?
– Запросто.
– Раз так, выкладывай пароль.
– Пароль? – Улома явно напрягся и, вспоминая пять секретных слов, забормотал: – Пароль, пароль, пароль… Дай Бог память… Пароль… Семя жены сотрёт главу змия. Да, вот так вот: семя жены сотрёт главу змия. Поймал, Егор? Или ещё раз повторить?
– Спасибо, Боря, я запомнил. И уже бегу. Ты только, ради Силы, не исчезай никуда.
– Уж постараюсь.
Собирался я быстро. Прежде всего сменил куртку на любимый клетчатый пиджак с кожаными налокотниками, после чего в левый внутренний карман сунул один лист с рисунком пантакля солнца, а в правый накладной – флакон с куньядью. Затем нахлобучил шляпу и вышел из кабинета. Проходя через приёмную, подмахнул подсунутые Лерой платёжки и, поскольку сомневался, что вернусь до её ухода, на всякий случай попрощался. И уже через три минуты выруливал со стоянки.
По принципу "Если хочешь спрятать, положи на виду" резиденция молотобойцев находится в самом центре города, на углу Марата и Горького, в старинном каменном доме с узкими готическими окнами. Этот серый дом, в суровом западноевропейском стиле которого отсутствуют какие либо архитектурные излишества, имеет три явных надземных этажа и четыре потайных подземных. Впрочем, может, подземных и больше, но лично я знаю только про четыре. Металлические, монументального вида таблички, намертво прикрученные к стене у парадного входа, утверждают, что в здании расположены две весьма солидные и уважаемые организации: некое муниципальное учреждение со столь длинным и бюрократически-замысловатым названием, что запоминать его нет никакой охоты, а также офис регионального представительства международной неправительственной организации "Процветание без границ". И то и другое к реальности не имеет никакого отношения. Враки всё это. Враки для профанов. Для тех самых профанов, которых на всякий случай отваживает от этого места мощное и регулярно обновляемое заклятие. Потешно иной раз наблюдать, как прохожие на подходе к невидимой границе вдруг резко меняют маршрут и перебираются на другую сторону улицы. Надо, не надо, – тпру, стоп машина и потопали вон туда вон, наискосок. Чисто муравьи, сворачивающие с протоптанной стези на кривую посахаренную дорожку.
Оставив машину на служебной парковке областного архива (ближе никак не получилось), я дошёл до штаб-квартиры пешком. Скучающий старичок-вахтёр, служебная обязанность которого заключается в том, чтобы изображать скучающего старичка-вахтёра, хотя и оторвался от наполовину заполненного скандинавского кроссворда, но препятствия мне чинить не стал, лишь проводил безразличным взглядом. Крутанув допотопного вида, да к тому же ещё и малость скособоченную вертушку, я вошёл в просторный, с высоченным потолком вестибюль и сопровождаемый гулким эхом собственных шагов направился к центральной лестнице.
