Тимофей Печёрин - Город отражений
Аль-Хашим рассказывал рыжему соседу о зельях и чудесах, творимых с их помощью, о путешествиях по далеким странам и другим мирам. Здоровяк, которого, кстати, звали Хьорн, в ответ поделился своей историей. Прежде он был варваром и жил в краю суровом и холодном — в Кальдмунде, как понял сам алхимик.
Хьорн был могучим воителем. С простодушной откровенностью, доступной лишь детям и дикарям, он поведал товарищу по несчастью, сколько черепов сокрушил его боевой топор и над сколькими женщинами от души надругался он сам. Сколько скота угнал и сколько добра отнял у презренных слабаков, недостойных зваться мужчинами. И какие обильные жертвы приносил покровительствующим ему богам.
А потом, в преддверии великой битвы, пришел Хьорн к местному жрецу и попросил помощи. Жрец дал Хьорну выпить отвар из трав и грибов, дарующий бесстрашие и нечеловеческую силу. Вот только не получил Хьорн на сей раз ни того, ни другого, хоть и выпил того отвара побольше. И в битве поучаствовать не смог, но словно уснул, чтобы проснуться в этом странном месте. На Небесный Чертог, куда попадают прославленные воители, оно не походило — Хьорн был уверен. Однако и на подземное царство, отстойник для душ трусливых слабаков, не тянуло тоже.
«Люди в белых одеждах говорят, что Хьорн болен, — сетовал варвар, — но нет, Хьорн здоров как бык. Говорят, что я должен слушаться этих людей. Но слушаются только невольники и слабаки — слушаются сильных. А настоящему воину никто не указ, кроме вождя».
За этой-то беседой двух пациентов Дома Прозрения и застиг Надзиратель за душами, распахнув дверь в палату. А прежде позаимствовал электронную карточку-ключ у одного из санитаров, встреченного в коридоре. Расстался санитар с карточкой-ключом охотно, даром что прежде никогда не позволял себе подобной халатности.
При виде распахнутой двери Аль-Хашим и Хьорн обернулись — оба с надеждой, отчетливо читающейся на лицах. Но надежде не суждено было сбыться: в следующее мгновение в руке Надзирателя появился пистолет. Предмет, смертельно разящий на расстоянии и знакомый из двоих, по крайней мере, старику-алхимику.
— За что? — жалобным голосом вопрошал Аль-Хашим, сразу поняв намерения нежданного гостя.
— За твою попытку… уничтожить меня, — процедил Надзиратель, — я просто не хочу стать ненужным… и исчезнуть без следа. Вам, людям, не понять.
Он успел прицелиться, однако выстрелить уже не смог. Взревев, Хьорн метнулся навстречу бородачу с пистолетом. И, в один прыжок преодолев разделявшее их расстояние, опрокинул Надзирателя на пол. Пистолет выпал из его руки, и, отброшенный, отлетел примерно на метр.
Могучие руки сомкнулись на горле бородача в тюбетейке… однако, удержать его не смогли. Все-таки Надзиратель, даже воплощенный в человеческом теле, в полной мере человеком не был. И превосходил простого смертного кое в чем, включая физическую силу.
Надзирателю хватило единственного удара рукой, чтоб отбросить рыжего здоровяка от себя. В следующее мгновение он уже подскочил на ноги и оглянулся в поисках пистолета. Немного обескураженный, Хьорн вновь с ревом ринулся на бородача. Но был встречен одним небрежным движением. Рука Надзирателя вцепилась в его горло, а затем приподняла рыжего пациента над полом.
— На что ты рассчитывал, тупой ублюдок? — усмехнулся бородач, глядя на захрипевшего, беспомощно трепыхающегося, противника, — или ты этого и добивался? Что ж, тогда спешу тебя обрадовать: на сей раз ты умрешь окончательно. И может…
Договорить не получилось. Неожиданно из полумрака коридора, где горела, от силы, каждая третья лампа, со свистом вылетел небольшой нож. И вонзился лезвием прямиком в кисть руки Надзирателя. Как раз той руки, что держала горло Хьорна.
Пальцы инстинктивно разжались в тот момент, когда Надзиратель за душами испытал на себе еще один из недостатков телесного существования — а именно, ощущение боли. Он даже вскрикнул, ибо оказалось то знакомство ни с какого боку не приятным.
* * *Вылазку в Дом Прозрения мы предприняли уже когда стемнело. Путь до пункта назначения преодолев на машине Эдны… то есть, пардон, продавщицы Натальи Девяткиной. Ведь разбойница из средневекового мира автомобиля отродясь не видела. Не говоря уж о том, чтобы ездить на нем да еще за рулем.
Строго говоря, и Девяткиной-то небольшая темно-красная машина, похожая на гигантский рубин, принадлежала не в полной мере. Скорее, она могла считаться собственностью банка, в котором Наталья-Эдна в прошлом году взяла кредит на покупку. Причем выплатить успела, от силы, процентов двадцать. И едва ли осилит остальное: как я понял со слов самой Девяткиной (не Эдны), карьера ее в «Алисе» находилась под угрозой. Порядочки, заведенные для сотрудников данной торговой сети оказались те еще. Удивительно, что банки, где наверняка знают об этом риске, все равно охотно одалживают деньги таким как Наталья. В солидной-де организации работает, не в какой-то шарашке-однодневке.
Впрочем, это я так, к слову.
Посовещавшись на кухне квартиры Матвея Богомолова, мы вначале съездили домой к Вилланду… Андрею Ливневу то есть. Где прихватили ружье, оказавшееся, кстати, не двустволкой, как подсказывали лично мне дурацкие стереотипы, а карабином. Карабин, кстати, был снабжен оптическим прицелом. С таким не то что на зверя — на человека охотиться впору. Или на магическое отродье из другого мира.
«Я ведь уже и пострелять из него успел, — сетовал не Вилланд, но его злополучное отражение, — правда, только по мишеням. А потом со мной несчастье случилось, так что не до ружья стало. Но все равно выбросить было жалко. Денег ведь стоит…»
Эдна, кстати, тоже не отправилась на дело без оружия. Но, следуя привычкам разбойницы, прикупила в ближайшем магазинчике промтоваров несколько небольших легких ножей.
По дороге уже к Дому Прозрения я успел лишний раз поглядеть на улицы и здания Отраженска. И приметить еще одну странность города и всего этого мира, поначалу не бросившуюся в глаза.
Мне не встретилось ни одного памятника. Ни статуи, ни барельефа, ни старинного здания. Притом, что даже в моем родном городке и пара статуй имелась… запечатлевших, правда одного и того же человека — вождя мирового пролетариата. А уж бывших купеческих домов и административных зданий, избежавших сноса и теперь украшенных мемориальными табличками, вообще было не счесть.
Что уж говорить про город крупный, в коем я получал высшее образование. Пестрота архитектурных стилей в иных районах была просто жуткой. Как будто обладающие сверхчеловеческим могуществом коллекционеры собрали в одном месте постройки из разных эпох. И никого не удивляло, например, почти идеально-прямоугольное здание администрации, а через дорогу — бревенчатая двухэтажная развалюха, первым этажом наполовину вросшая в землю. Ну или соседство сверкающего на солнце современного офисного здания и старой кирпичной бани, формой похожей на гигантскую кружку.
