Андрей Бондаренко - Утренний хоббит
Первые три часа тропа старательно извивалась между пологих холмов, поросших густым хвойным лесом — с редкими вкраплениями молоденьких осин и берёз.
«Листья на деревьях уже вовсю желтеют и краснеют», — с грустью отметил Томас. — «Значит, приближается осень…. Надо будет узнать — а как тут осенью? Зимой? Ещё вот эти сушёные бананы…».
— Мари! Эльфийские яблоки, откуда они?
— Серый маг говорил, что их эльфы привозят — из Другого мира в Серебристую Гавань — на очень больших кораблях…. Серебристая Гавань? Она расположена где-то на западе, на морском берегу…. Другой мир? Об этом лучше сам спроси у Серого мага, когда встретишься с ним…
Солнечные лучи внезапно пропали, на тропу резко опустилась серая тревожная тень.
— Нам только дождя сейчас не хватает! — Томас обеспокоено посмотрел на небо.
Но серых дождевых туч, слава Богу, нигде не обнаружилось. Солнце же спряталось в пышных белых облаках, на вид совершенно безобидных…. А ещё высоко в небе он заметил несколько крохотных серебристых точек. Две из них висели совершенно неподвижно, а ещё три чуть заветно перемещались в разных направлениях.
«Беспилотные самолёты, оснащённые мощными телекамерами», — тихой мышкой пробежала в голове очередная крамольная мысль.
— Мари! А что это за серебристые точки? — спросил Томас. — Ну, те, которые висят прямо над нашими головами?
Девушка несколько минут усердно вглядывалась в небо, а потом сообщила:
— Знаешь, милый, но я ничего не вижу! Нет там никаких серебристых точек, только белые облака. Пухлые такие, важные…
— Конечно же, нет точек! — авторитетно подтвердил Кот. — А острота зрения у меня — дай Бог каждому! Это у тебя, командир, полнокровие, не иначе…. Жирного и мучного, наверное, чрезмерно много ешь перед сном. Сидра глотни, и всё пройдёт.
«Это точно!», — усмехнулся про себя Томас. — «Глотну, а эти серебристые беспилотные аппараты сразу же и исчезнут. Как будто бы их и не было никогда…. Да, как говорил незабвенный Вини Пух: — «Это «ж-ж» — неспроста!»…. Кстати, а кто он такой — Вини Пух?».
Вскоре тропа стала влажной, под босыми ногами противно зачавкало, по сторонам стали попадаться большие и маленькие лужи, густо заросшие тростником. Издалека донёсся заполошный птичий гомон. Над головами тоненько и настойчиво запиликали голодные комарики.
— Привал! — объявил Томас, присаживаясь на валун, плотно заросший тёмно-фиолетовым мхом, и доставая из-за пазухи карту Олмера. — Мари, приготовь на каждого путника по бутерброду с бужениной. Перекусим наскоро, глотнём яблочного сока и пойдём дальше.
Сбросив с плеч вещмешок, подошёл Кот, присел рядом на корточки и поинтересовался:
— Что нового, командир, показывает карта?
— Она показывает, что, пересекая Комариные Топи, нам придётся пройти, как минимум, порядка пятнадцати-семнадцати километров.
— И о чём это говорит?
— Это говорит о том, что желательно пройти означенное расстояние за световой день. Не в топком же болоте ночевать, в конце-то концов? Поэтому мы сейчас свернём направо и поднимемся вот на тот зелёненький холм, где и заночуем…. А уже завтра попытаемся — от рассвета до заката — преодолеть Топи. Если надёжного прохода часов до трёх пополудни не найдём, то, скрипнув зубами от досады, вернёмся обратно. Снова переночуем, с утра проложим новый маршрут…
Подняться на вершину выбранного холма оказалось делом чрезвычайно непростым: приходилось постоянно перебираться через толстые стволы упавших деревьев, продираться сквозь высокие заросли папоротников и густые кусты ракитника. Едкий пот надоедливо застилал глаза, болезненно и настойчиво ныли уставшие плечи и икры ног, безостановочно мелькали перед глазами злые и ненасытные комары.
Радовали всего два обстоятельства. Во-первых, Мари и Кот держались настоящими молодцами, не ныли и почти не отставали. Во-вторых, горчичная эссенция, рекомендованная Олмером, действительно, очень даже неплохо отпугивала — на расстояние десятой части вытянутой руки — всяких кровососущих гадов.
«Ага, и серебристые точки продвигается за нами следом!», — подметил Томас, задрав на пару секунд голову вверх. — «Надо будет потом у Серого мага поинтересоваться про них. Да, и про многое другое…. Все уверяют — в один голос — мол, Серый маг, он самый знающий и мудрый, добрый, правильный и справедливый…».
Уже под вечер они выбрались на бурую вершину плоского холма, с которой открывался отличный вид на Комариные Топи.
— Красота-то какая, мамочка моя! — одновременно устало и восторженно выдохнула Мари. — Просто французская акварель самого начала девятнадцатого века…
— Ты, хоббитанская деревенщина, сегодня просто в ударе! — обомлел Кот, восторженно хлопая ладонями по бёдрам. — Сразу три незнакомых слова выдала: «французская», «акварель», «девятнадцатого века»…. И как это прикажешь понимать?
— Потом поругаетесь, отважные соратники! — вмешался — по суровому командирскому праву — Томас. — Сделали по паре глотков грушевого сидра и занялись обустройством лагеря! Кот, на тебе палатка. Мари, ты отвечаешь за ужин. Я же занимаюсь костром, заготовкой дров на ночь, нарублю елового лапника — в качестве походных матрасов…
Он сноровисто развёл костёр и, прихватив бронзовый топор, стал, не торопясь, спускаться вниз по склону холма, к молодому ельнику. Но, пройдя метров двадцать пять, непроизвольно остановился. Мари была права, открывшийся взгляду пейзаж, безусловно, завораживал: бескрайние заросли лимонных, розовых, фиолетовых и сиреневых камышей, крохотные зеркальца серой и зеленоватой воды, спирали молочно-белого тумана. И над всей этой неземной красотой кружили неисчислимые стаи различных водоплавающих птиц…
Томас отдежурил у ночного костра первым. Всё было спокойно, только со стороны Комариных Топей долетали беспокойные птичьи крики. Очевидно, даже ночью пернатые никак не могли угомониться.
Сдав пост сладко зевающему Коту, он залез в палатку, пристроился на мягком лапнике и, осторожно приобняв Мари за тёплое плечо, погрузился в мягкую пелену сна…
Проснулся Томас от едва слышного гула.
«Гигантская туча комаров вьётся над палаткой?», — лениво закопошились в голове сонные мысли. — «Или, это над Комариными Топями настойчиво кружит маленький самолёт?».
Он встал на колени и торопливо протёр глаза. Место Мари пустовало, с другой стороны раздавалось умиротворённое сопение Кота.
Томас осторожно выбрался из палатки. Вокруг было достаточно светло, до появления из-за горизонта солнца оставались считанные минуты. У догорающего костра стояла Мари и с испугом смотрела в сторону Комариных Топей.
