Владимир Аренев - Под небом голубым
Человек находился в длинном высокостенном зале, оба конца которого терялись в полумраке. Свет, падавший, как и в комнатке под улицей, из отверстий в потолке, выхватывал лишь отдельные фрагменты обстановки: многоэтажные стеллажи-небоскребы; столы, заваленные свитками и фолиантами; трубчатые чехлы, словно зонтики, торчащие из специальных корзин… И это только те предметы, о назначении которых он имел представление. А еще здесь были намотанные на жезлы длинные веревки с узелками; мелкие, с почтовую марку, пластинки, светящиеся изнутри; в террариумах носились по кругу невиданные зверьки — смесь мыши и бульдога. А еще — полые трубочки, которые покрывала тончайшая резьба; пузырьки, наполненные разноцветным дымом; страусиные (страусиные ли?) яйца, украшенные диковинными орнаментами… А еще…
«Хватит!» — сказал он себе. «Ты каждый раз отвлекаешься. А ведь прекрасно знаешь, что пришел сюда не для забав. Иначе бы…»
ЧЕЛОВЕК. ВОСПОМИНАНИЯ.
5. Да, после того, как он обнаружил библиотеку, человек решил, что вот, хоть какое-то развл…
ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.
6. «Хватит! Ну-ка, займись тем, ради чего сюда явился».
Он подошел к ближайшему столу, взял и развернул первый попавшийся сверток. Раньше это срабатывало.
Сегодня — не сработало.
На пергаменте не было ни строки, только темное жабоподобное пятно в правом нижнем углу.
«Невероятно. Никогда прежде…» Он нарочито медленно, не торопясь, отложил сверток и поднял со стола книгу, толстую, в матерчатом переплете, с застежкой на обложке. Отстегнув застежку, человек распахнул фолиант наугад.
Пусто. Страницы походили на переплетенные куски чистой простыни.
Книгу он вернул на место и пошел дальше, к следующему столу. Впрочем, здесь не было ничего подходящего, одни лишь светящиеся пластинки на подставках; пришлось продолжить поиски у стеллажа с увесистыми томами, похожими один на другой, словно братья-близнецы. Братьев насчитывалось что-то около полутысячи, а то и больше. Человек протянул руку и выхватил из толпы книг первую попавшуюся. Открывая, он уже знал о том, что увидит,
— и не ошибся. Чистые листы — словно некий злобный карлик трудился всю ночь, вымарывая строку за строкой, знак за знаком.
Человек поставил книгу на полку и обреченно зашагал к ближайшему столу. Там находилось несколько террариумов, в которых раньше бегали по кругу, прыгали и повизгивали бульдыши. (Так он называл про себя миниатюрных зверьков, похоже, являвшихся, как и вс„ здесь, своеобразными хранителями знаний. Если бы получилось поднять прозрачные крышки или хотя бы снять террариумы со стола, человек обязательно прихватил бы несколько животных в свою комнатку — все же было бы веселее проводить время. Похоже, в корме бульдыши не нуждались — по крайней мере, в том, что называл кормом человек).
Но крышки не снимались раньше, не снимались они и теперь. А зверьки, прежде такие бодрые и жизнерадостные, лежали и вяло моргали, уставившись тусклыми глазками прямо перед собой.
«Что же происходит?!
Что же происходит, Господи?!
Что же с тобой происходит, город?!» Он пошел быстрее, замечая то, чего до сих пор /не хотел/ не удавалось замечать: намотанные на жезлы длинные веревки, где не было ни одного узелка; тусклые светящиеся пластинки; полые трубочки, поверхность которых стала ровной и блестящей, словно лысина древнегреческого философа; куски яичной скорлупы, не стоящие сейчас ровно ничего, ни гроша. Кладбище мыслей, кладбище эпох…
Человек остановился. Идти дальше не имело смысла, он только выбьется из сил, пытаясь отыскать хотя бы единственную букву среди всего этого опустевшего мира. Нужно возвращаться и разбираться со всем самому.
«/С чем „со всем“?!/ Со всем».
7. Возвращаясь, он зацепился ногой за ножку стола и упал. Это незначительно происшествие вызвало только легкую досаду, и человек уже намеревался подняться, чтобы идти дальше, но некое белое пятно под столом привлекло его внимание. Стало интересно, и человек потянулся рукой к клочку бумаги, мятому и жалкому, как умирающая кошка-старуха.
А потом, не веря самому себе, читал строки, пытаясь отыскать в них хоть какую-нибудь подсказку.
ГОРОД. БИБЛИОТЕКА. КЛОК БУМАГИ.
8. Когда заблудишься, не кричи.
Встань, оглянись по сторонам, — и поймешь, что ты здесь дома.
Глава пятая
ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.
1. «Оглянись по сторонам…» — он стоял в тени кроваво-красных стен и пытался решить для себя: что же дальше. Казалось, нечто важное, совсем уж было ухваченное за локоть, скрывается за спиной, хихикает и строит рожицы; какая-то мысль не давала человеку покоя — но и не давалась ему в руки.
Чтобы не стоять на месте, он не спеша побрел к центру города, рассеянно наблюдая за перемещениями кучек-многоглазок. Как это часто бывало и раньше, постепенно Обитатели переставали казаться ему одинаковыми, и человек уже мог более-менее различать их: конечно, не всех, но отдельные представители приобретали в его глазах свойственную им индивидуальность.
Вот, например, та кучка, которая трижды за последние пару минут совершила перемещение из дома в дом. Она не похожа на остальные, прежде всего — слишком короткими ресницами на глазах. К тому же, кажется, эта любительница путешествий звучит немного иначе, чем другие ее сородичи. Различие, по сути, очень незначительное, но на общем фоне его можно выделить.
Потом человек на некоторое время отвлекся: достал из кармана найденный в библиотеке клочок с тремя строчками и снова, в который раз за последний час, перечитал их, силясь отыскать подсказку. Но наверное он слишком многого ждал от этих слов. Может быть, они спаслись — спаслись от чего бы то ни было — просто благодаря случайному стечению обстоятельств. И — никакой подсказки.
Человек спрятал бумагу в карман и зашагал по улице вдоль прозрачных домов с их многоглазыми Обитателями.
Короткоресничная кучка снова начала перемещаться.
Вначале он не поверил. Вернее, принял за совпадение, которое само по себе еще ничего не значит. И чтобы проверить, резко свернул в ближайший проулок. Потом еще пару раз поменял направление, убеждаясь: никакой случайности. Короткоресничная многоглазка следовала за ним.
Или — следила?
2. Он не пытался избавиться от непрошенного спутника — собственно, это было и невозможно. Разве что спуститься в канализации, но прежде человек хотел поесть. Да и думалось в саду лучше, чем в унылой подуличной комнатке.
После утреннего бунта город вполне мог «спрятать» сад, но он не стал этого делать.
«Видимо, тебя сильно прижало. И тебе позарез нужна моя помощь.
