Пол Андерсон - Сага о Хрольфе Жердинке
Сигню, измученная, дрожащая, встала, глотая слезы, чтобы покинуть пир. Фроди тоже вскочил со своего места и, грозя колдунье кулаком, крикнул:
— Не скажешь своей волей, так заговоришь под пыткой! Я так и не узнал, о ком это ты говорила. И куда вдруг отправилась Сигню? Сдается мне, что в этой зале волки сговорились с лисами.
— Позволь… позволь мне уйти, — запинаясь, пробормотала племянница конунга. — Я угорела от дыма.
Фроди пристально взглянул на Сигню. Сэвиль снова усадил жену подле себя.
— Я думаю, что она выпьет рог меда и почувствует себя лучше, — спокойно сказал ярл.
Он подозвал служанку, которая, стуча от страха зубами, торопливо наполнила рог. Сигню сделала большой глоток. В это мгновение Сэвиль, наклонившись к жене, притянул ее к себе и шепнул:
— Успокойся. Оставайся на месте. Многое может случиться, если этим мальчикам суждено спастись. Что бы ты ни делала, не показывай, о чем думаешь на самом деле. Пока мы все равно ничем не можем им помочь.
Между тем Фроди почти визжал:
— Говори правду, колдунья, или я растяну тебя на дыбе, а потом сожгу заживо.
Хейд сжалась от страха. Наконец, справившись с собой, она заговорила:
Здесь сидят сыны Хальфдана,
Хроар и Хельги,
в добром здравье.
Фроди мстить они решились,
— и добавила про себя: — Если какой-нибудь дурень не поторопится их остановить.
Затем, вскочив со скамьи, колдунья закудахтала дальше:
Смотрят грозно
Хам и Храни.
Возмужали сыны конунга.
Среди людей Сэвиля поднялся шум и суматоха.
— Хам и Храни? — повторил Фроди. — Кто такие? Где они?
Но, назвав имена, колдунья тем самым предупредила братьев. Они, растолкав бродяг, пробрались к дверям и, среди общей сумятицы выскочив наружу, устремились к лесу.
— Кто-то убежал отсюда! — завопил один из попрошаек.
И следом сразу же раздался крик конунга:
— Догнать их!
Фроди и его воины бросились к выходу из палаты. Регин приподнялся со своего места и, хватаясь за стену, точно пьяный, сшиб с нее несколько факелов. Факелы упали и погасли. Вслед за ним то же стали делать и его люди. В палате сразу сгустился мрак. В темноте люди Регина стали натыкаться на людей Фроди, и к тому времени, когда порядок был восстановлен, мальчиков простыл и след. За стенами усадьбы простиралась морозная пустота.
Возвращаясь в палату, Фроди в бешенстве грыз усы. Сигрид и Сигню рыдали друг у друга в объятиях. Колдунья Хейд уже успела удрать, прихватив золотое запястье. Конунг точно не замечал всего, что происходит вокруг. Как только факелы разгорелись вновь, он заговорил, обращаясь к гостям, и сурово зазвучал его голос:
— Я снова их упустил. Здесь немало тех, кто связан с ними, но придет час, и я жестоко накажу предателей. А пока — пируйте и веселитесь, ведь вы же все рады тому, что мальчишкам опять удалось удрать.
— Государь, — начал Регин, громко икая, — ты не понял нас. Может, завтра нам повезет больше. А сегодня будем пить… как друзья… ибо кто знает, как долго норны позволят каждому из нас оставаться здесь?
И он закричал, чтобы скорее тащили пива. Потрясенные всем случившимся, воины конунга и большинство гостей налегли что было сил на хмельное. Но Регин, а за ним Сэвиль, которому Регин что-то шепнул, успели тайно приказать своим людям:
— Не напиваться с прочими. Быть начеку. Здесь, у чужих, всякое может случиться, а мы далеко от дома.
Шум и крики становились все громче, и хотя в них не было радости, они в конце концов побороли ночную тишину. Попойка продолжалась до тех пор, пока и воины и гости не повалились наземь, уснув один подле другого. Затем, едва Фроди с Сигрид отправились спать, Регин и Сэвиль, вместо того чтобы уложить своих людей на отведенное им место, вывели их из палаты в амбар, который хозяева застелили соломой и шкурами в ожидании гостей. А в палате слышался только звероподобный храп и треск гаснущих костров.
7Тем временем ветер разогнал облака. Прижавшись друг к другу, дрожа от холода на лесной опушке, Хроар и Хельги глядели, как разгорается в небе Большая Медведица, как на хвосте Малой Медведицы дрожит Веретено Фрейи, которое мы называем Полярной звездой, как звезды заливают мир мертвенным, холодным светом, в котором четко чернеет усадьба конунга.
— Ничего нам не удалось, — сказал Хроар.
— Неправда, удалось, — возразил Хельги. — Теперь людям ведомо, что сыновья Хальфдана живы. Смотри! Смотри, вон там!
Какой-то человек, выехав верхом из стойла, пересекал пустошь, лежавшую между лесом и жильем. Сперва это была только точка на снегу, только доносившийся издали стук копыт. Но когда всадник подскакал ближе, братья узнали его.
— Регин! — вскрикнул Хельги.
Он бросился ему навстречу, Хроар устремился следом, крича:
— Приемный отец, нам так не хватало тебя!
Но наместник не ответил им. Повернув коня, он поскакал обратно к усадьбе. Мальчики потерянно смотрели ему вслед. Холод пробирал их до костей.
— Как же так? — прошептал Хроар, и слезы заблестели у него на щеках в мерцающем свете звезд. — Неужто он отказался от нас? Неужто поскакал донести о нас Фроди?
— Нет, никогда я в это не поверю, — возразил Хельги дрогнувшим голосом.
Регин снова повернул коня и снова поскакал к мальчикам.
Приблизившись, он выхватил меч, и мальчики увидели, что наместник хмурится. Регин взмахнул мечом, будто прорубался к ним сквозь вражеский строй. У Хроара от волнения перехватило горло. Хельги, растирая заледеневшие пальцы, прошептал:
— Я, кажется, понял, чего он хочет.
Регин вложил клинок в ножны, натянул поводья и опять медленно поскакал к усадьбе. Хельги сразу же потащил Хроара по следу Регина. Хроар только тихо приговаривал:
— Ничего не понимаю.
Хельги ответил ему дрожащим голосом:
— Приемный отец поступает так, чтобы не нарушить своей присяги конунгу Фроди. Он не может заговорить с нами, но старается нам помочь.
Они приблизились к усадьбе. Залаяли собаки, но никто не проснулся, и стража нигде не была выставлена. Регин исчез в тени деревьев, но мальчики услышали, как он произнес:
— Если бы я хотел отомстить конунгу Фроди, я бы поджег эту рощу.
Затем Регин пришпорил коня, перевел его в галоп и окончательно пропал из виду.
Братья заколебались.
— Поджечь священную рощу? — удивился Хроар. — Что бы это значило?
Хельги схватил брата за руку:
— Не саму рощу. Он советует поджечь деревья вокруг палаты, как можно ближе к ее дверям.
