Екатерина Горбунова - Попутный ветер
Нырнув в проем и на миг ослепнув в полной темноте, молодой человек едва не покатился по крутой лестнице вниз. Удержать равновесие помогли перила. Схватившись за них обеими руками, он решил переждать немного, пока привыкнут глаза. Прислушался. Сзади доносились обрывки ругательств и стоны разбиваемой тессеры. Впереди же раздавалось только клацанье и монотонный звук неизвестных механизмов. Олаф пошел вниз по ступенькам. И довольно быстро добрался до едва освещенного помещения, где работал огромный поршень с ковшом, который щедрыми плевками выкачивал из недр из земли в большой чан перламутровую массу, служащую, как было известно юноше, для изготовления имперских сигментов. Другой такой же механизм стоял без дела. Рядом с ним возился с инструментами ремесленник. А позади жалось, часто моргая тремя глазами забитое, испускающее тяжелые струи умирающей надежды, исхудавшее до невозможности, существо.
Оба, услышав шаги, вскинули глаза на вошедшего.
— Ничего нельзя пока сделать, — проговорил рабочий, видимо, перепутав его с кем-то, — сопло чем-то забито. Спросите у этого урода, что он туда кинул.
— Я ничего, — прерывисто забормотал несчастный, — ничего не кидал, — по его морщинистым щекам струились слезы, и он безуспешно вытирал их шестипалыми руками. — Пожалуйста, я ничего…
— Как тебя зовут? — вопрос Олафа каждый отнес на свой счет.
— Януш, — ответил ремесленник.
— Угги, — простонал другой.
— У нас слишком мало времени для излишних реверансов. Януш, думаю, если ты хорошо подумаешь, то поймешь, что тебе не станут платить за эту работу. Просто кинут прямо тут, под этой жижей. Я не из числа прихвостней привальщика Смута. И тебе надо срочно решать, ты со мной, или сам по себе. — Юноша говорил быстро и доходчиво. — Угги, ты можешь смиренно доживать здесь свои дни, в отчаянии и страхе, или попробовать выйти на свободу! Помогая мне.
— С тобой! — ответили оба на высказанное предложение.
— Там наверху мой знакомый. И думаю, ему уже трудно. Но если мы будем действовать сообща, у нас есть неплохой шанс вывести Смута и его помощника на чистую воду.
— Жизнеродящая нам в помощь, — буркнул Януш.
Он не стал подбирать разложенные инструменты, подхватил только обрезок трубы и рванул к выходу. Угги зажал в руках камень и поплелся за ним. Олаф не стал дожидаться несчастного, от него все — равно, наверное, окажется мало толку.
Когда проводник и ремесленник выскочили в гостевую, там уже во всю шла драка. Курт с обломком тэссеры прыгал с одного стола на другой. Озверевший наемник, об голову которого музыкант, видимо, и сломал свой инструмент, и Смут с двух сторон гонялись за юрким имперцем, периодически натыкаясь на валяющиеся скамейки и поскальзываясь на черепках посуды. Ремесленник мигом ввязался в драку, переключив привальщика на себя, и давая музыканту возможность спрыгнуть на пол. Олаф занялся окровавленным наемником. Тому, как ни странно, абсолютно не мешала рана на голове, чего, однако, нельзя было сказать о плаще, который он все не решался скинуть. Юноша сообразил, что, возможно, в него вшито какое-то заклинание, неуязвимости или силы, например. Поэтому, чтобы отключить мага, достаточно было избавить его от плаща. Подпустив наемника к себе поближе, Олаф метко нацелившись, рванул на себя завязки на его шее. Так просто узел не поддался. А противник разгадал хитроумный маневр и подмял под собой юношу. Ему пришлось бы довольно худо, если бы со стороны не подоспел Курт с острым кухонным ножом. Сталь закончила начатое Олафом. Плащ слетел с плеч громилы. Наемник почти тот час побледнел и потерял сознание. Юноша спихнул с себя обмякшее тело и вскочил на ноги. Януш прижал к стене Смута. Оба с дикой яростью на красных лицах душили друг друга. И если привальщик был просто грузен, то ремесленник мускулист, как любой работяга, занимающийся физическим трудом. Неплохое преимущество, если разобраться. Но Олаф не стал дожидаться честной победы сотоварища, и крепко приложил Смута подвернувшейся под руку сковородой.
К тому моменту, когда Угги выбрался наверх, его мучители уже сидели связанными на полу у стены.
— О, Жизнеродящая! — простонал Курт, увидев бедолагу.
При свете тот выглядел еще хуже. Бледный, худой, оборванный. Безумным взглядом трех своих глаз он обвел пространство. И бессильно опустился на ближайшую скамью. Его руки дрожали, пальцы выронили камень, который гулко покатился по полу. Угги зарыдал в голос, даже не пытаясь скрыть слез. Запах торжества коснулся обоняния Олафа.
— Надеюсь, не он готовил здесь еду? — ухмыльнулся музыкант.
— Думаю, в его обязанности входило наполнять бочки сигментной массой? — склонившись над привальщиком, предположил Олаф.
Смут едва сосредоточил на нем мутные глаза и что-то промычал. Говорить мешал кляп, который ловко завязал ремесленник.
— Теперь понятно, почему ты не разорился на таком невыгодном месте, — юноша едва пересилил себя, чтоб не пнуть связанного. — Всегда можно договориться о бесплатной рабочей силе, да? Умирает один, доставляют другого. И искать никого не будут! Всего-то несколько дней до Темьгорода, подумаешь, пропал по дороге.
— Я не знал, — покачал головой Януш. — Ко мне пришел этот, — кивнул на наемника, — сказал, что полетела рессора у повозки.
— Сделал ее?
— Так цела повозка была, — ремесленник шлепнул ладонь об ладонь. — Я и не понял сразу, что тут такое твориться. Потом вниз спустился, значит, думаю, влип. Слава Жизнеродящей, ты подоспел.
— Ты сам откуда? — улыбнулся Олаф.
— С Приступок.
Название было знакомым. Насколько помнил юноша, это был средний по величине поселок, домов на сто, не больше. Но у них имелся свой кузнец, портной и торговая площадь, на которую как минимум два раза в сезон приезжали купцы. Жаль, что тюрьмы и суда в приступках не имелось. И своего ветряка тоже.
— Курт, прямо по дороге, в сторону Дымсела, есть ветряная станция, — принялся юноша объяснять музыканту. — Везите туда с Янушем этих красавцев. Объясните все проводнику. Проследите, чтобы он обязательно передал ветрограммой, куда следует, что это фальшивомонетчики и, возможно, убийцы. Пока их не заберут, будьте рядом, и глаз с них не спускайте. Проводнику я бы особо доверять тоже не стал, но ему за поимку преступников полагается неплохая премия.
— А ты не с нами? — Курт с надеждой глянул на Олафа.
— Нет, у меня есть важное дело.
— Понимаю, — музыкант со вздохом выбросил в угол разбитую тэссеру.
Януш толчками поднял привальщика и наемника с пола. Оба недовольно морщились и что-то мычали. Но агрессией от них не пахло. Слишком много свидетелей, чтобы пытаться причинить им вред. Смут надеялся выкрутиться с помощью высокопоставленных связей. А громила был слишком туповат, чтобы задумываться о своем будущем. Но, главное, что оба прекрасно понимали, что в их случае лучше не причинять вреда законопослушным имперцам.
