Генри Каттнер - Элак из Атлантиды
– А кто такой этот Элак? – спросил наконец кто-то. – Ты говоришь, будто это Зеулас, брат короля. Возможно. Значит, ты хочешь, чтобы мы повиновались человеку, убившему своего отчима… такому, который может убить и своего брата, чтобы завладеть Циреной!
Элак выругался и вышел вперед.
– Не нужно быть мужчиной, чтобы править вами, – резко бросил он. – Когда я покидал Цирену, здесь не было столько трусов и глупцов. Да, я убил Нориана, но в честной схватке, и большинство из вас наверняка помнят, что отчим не любил ни меня, ни Орандера. А вот захотел бы я править в этой стране женщин? Никогда. Я прошу у вас помощи, но, если вы мне откажете, сам пойду в крепость Эльфа и найду брата.
Слова его несколько расшевелили людей. Вперед вышел высокий старик в помятых доспехах и бросил свой меч к ногам Элака.
– Я в любом случае иду с тобой, а народу у меня немало. Я помню тебя по прежним дням, Зеулас, и знаю, что ты говоришь правду.
Согласно древнему обычаю, Элак поднял меч, коснулся рукоятью лба и вернул его старику.
– Спасибо, Хира. Я тоже помню тебя, и то, что ты всегда готов был сражаться за Цирену. А эти псы… Хира покачал головой.
– Нет, Зеулас или Элак, это не псы. Все они – отважные люди, но страх перед чарами Эльфа и взаимная ненависть сделали их менее благородными.
– Иди с Хирой, чужеземец, – засмеялся Халмер. – И ты тоже, друид. Хира безумец, как и вы. А я возвращаюсь на свою землю. И не присылайте больше гонцов.
Он повернулся, чтобы уйти, но его остановил резкий окрик Далана:
– Подожди!
– Да? – Халмер обернулся.
– Вы грызетесь между собой, слушаете молокососов… и боитесь чар Эльфа. А ведь друиды испокон веков жили в Цирене и теперь не собираются преклонять колена перед богами Севера только потому, что не хватает сильных рук, способных поднять меч. Говорю вам: может, чары друидов защитят вас от Эльфа, а может, и нет. Но, клянусь Мидером! – Жабье лицо Далана превратилось в жуткую демоническую маску, он почти плевался словами в сторону вождей. – Клянусь Мидером, Эльф не защитит вас от магии друидов! А мы еще не утратили своей мощи!
Несколько человек поежились, кое-кто побледнел. Однако Халмер презрительно рассмеялся и пожал широкими плечами.
– Старики и дети могли бы испугаться тебя, – заявил он. – Но не я.
Далан поднял ладонь вверх, и в голосе его прозвучала угроза.
– Так слушай же, Халмер! И смотри. Разве сейчас не время рассвета?
При этих его словах вожди испуганно зашевелились. Никто не заметил, что серая завеса облаков закрыла светлеющую чашу неба и, темнея на глазах, повисла над Шарном. Тень упала на поляну, стволы деревьев в полумраке выглядели зловеще.
Халмер продолжал смеяться.
– Чего нам бояться туч! Слабы твои чары, шарлатан!
Далан молчал, глядя на Халмера из-под прищуренных век. Холодный ветер задул над лесом, зашумели деревья. Становилось все темнее, и испуганные вожди зашептались между собой.
Элак прижимал к себе Велию, заботливо обнимая ее тонкую талию. Ликон, вопреки обыкновению, молчал, со страхом поглядывая вверх. Перед алтарем маячила фигура Далана с грозно поднятыми руками.
В голосе Халмера уже не было прежней самоуверенности, со щек сошел румянец.
– Я не останусь здесь больше, – рявкнул он.
– Уходи, – сказал друид. – Если посмеешь.
Халмер положил ладонь на рукоять меча, повернулся и протиснулся сквозь толпу вождей. Никто не пошел за ним. Подойдя к краю поляны, он остановился и отступил на шаг.
Элаку показалось, что издали, из темноты, что-то смотрит на них, что-то невообразимо ужасное и жаждущее поживы. Халмер, видимо, тоже почувствовал присутствие этого, он колебался, не двигаясь с места.
– Магия друидов слаба, – прошептал Далан. – Что же тебя останавливает, Халмер? Ведь между деревьями ничего нет.
Ничего… кроме тихого шелеста и слабого урчания в темном, девственном лесу. Над Шарном вставал серый рассвет.
– Старики и дети могли бы меня испугаться, – издевался друид. – Но не ты, Халмер. Не ты.
Молодой вождь выругался и, словно скинув невидимые путы, прыгнул в темноту. Урчание стало глубже, поднялось до грозного рыка. Халмер был теперь лишь расплывчатой тенью, ныряющей среди высящихся деревьев. Люди заметили, как он остановился и удивленно посмотрел вверх. Сверкнул выхваченный меч, а рев леса стал оглушительным. Что-то обрушилось вниз, словно сук, оторванный от материнского ствола, падающий сквозь листву на человека, который издал крик жуткого ужаса и… умер. Все видели, как Халмер рухнул под страшным ударом.
Рев леса замер, перешел в слабое урчание, потом в шелест, в почти неслышимый шум.
– Магия друидов слаба, – тихо сказал Далан. – Попрежнему ли Халмер думает так? Он повернулся к вождям.
– Идите за ним, если посмеете! Попробуйте выйти из Шарна, не присягнув Элаку, и проклятие друидов будет сопровождать вас на пути через лес. Клянусь Мидером! Идите и убедитесь, долго ли вам удастся прожить.
Никто не посмел выступить против друида. Один за другим вожди выступали вперед, чтобы бросить свои мечи к ногам Элака.
Вот так Элак принял командование над войсками Цирены, а новости из Леса Шарн разлетелись по стране, как искры от пожара: "Собирайтесь! Готовьте оружие! Страна поднялась против захватчиков с Севера, и брат короля ведет Цирену на Эльфа и Гатрама! Собирайтесь и готовьтесь выступить против орд викингов!"
10. В ДОЛИНЕ ЧЕРЕПОВ
Ликон жадно хлебнул вина, отложил бурдюк и вытер губы тыльной стороной ладони. Потом внимательно оглядел ряды воинов, сверкающую сталь и фыркающих коней, рвущихся в битву. Прошло двенадцать дней с тех пор, как подошли последние воины с гор и из дальних уголков Цирены. Следующие три дня они маршировали, чтобы добраться до Долины Черепов, названной так в память о некоем разбойнике, который в далеком прошлом засыпал ее склоны головами своих врагов. Викинги собрались быстро и тоже стали лагерем в Долине. Теперь армии разделяла только река.
– Когда атакуем? – спросил Ликон Элака, стоявшего рядом с ним на небольшом холме.
– Скоро, – ответил тот. – Через несколько минут выглянет солнце, и на восходе мы перейдем Монру. – Элак погладил клинок своего меча. – Хорошо снова держать в руках такое оружие. Сегодня у него день крещения.
– У моего меча тоже, – заметила Велия, быстро подходя к ним. Легкий панцирь, закрывавший ее тело, сверкал в слабых лучах рассвета. Каштановые волосы выбивались из-под шлема, слишком маленького, чтобы покрыть их. – Знаешь, Элак, здесь все иначе, чем в Посейдонии. Для такой жизни я и была создана, а не для надушенного гарема во дворце Гарникора.
