Павел Марушкин - Земля негодяев
— Что здесь происходит? — спросила девочка, зевнув. — Трикобыл, тебя обижают?
— Что вы, что вы, маленькая госпожа, никто меня не обижает! — поспешно заверил пивник. — Мы просто беседуем, да, только и всего…
— А мне показалось… Ну ладно. Кстати, я вижу, ты уже отмер? — теперь Ласса обращалась к Ефиму.
— Отмер? — не сразу понял Фима. — Ах, да… Сперва замер, потом отмер…
— Мой братец считает, будто у него очень сильное «эго»! — насмешливо бросила девочка, непринужденно устраиваясь за столом. — А на самом деле даже до утра не хватило… Будь ты убийцей, ты бы уже сто раз мог вырезать нам сердце во сне! Обязательно расскажу Мариксу; может, это малость убавит его самонадеянность…
Фима поежился: маленькая гостья говорила абсолютно серьезным тоном — как будто такие вещи случаются сплошь и рядом. Впрочем, кто их там знает…
— Я хочу теплого молока! — заявила меж тем Ласса. — Согрей его с тростниковым сахаром и стручком ванили, только чтобы не слишком горячее…
— Еще рано… — попытался протестовать Фима.
— Рано? — удивилась девочка. — Что значит рано?! Ты же видишь — я уже проснулась!
Трикобыл поспешно вскочил.
— Позвольте, я сам все приготовлю, маленькая госпожа, сам…
— Молоко на окне, — сдался Фима. — А тростникового сахару у меня сроду не водилось… И стручка ванили тоже. Есть пакетик ароматического ванилина, и все. Трикобыл, посмотри на полке…
Пивник усердно взялся за дело. Самурай, понял Ефим: вот что мне все это напоминает — самурайская самоотреченность… Хозяин с любопытством разглядывал девочку: вечером он видел ее лишь мельком. Первое впечатление не обмануло: картинка, куколка, постановочное фото из дорогого глянцевого журнала… Непривычная гладкость и чистота кожи, слишком уж правильные черты лица, пухлые алые губки, прямые, поблескивающие в свете лампы волосы оттенка темной меди… Фима кашлянул.
— Гм… Скажи, пожалуйста, а ты тоже владеешь этой силой, как ее, «эго»?..
— Конечно! — пожала плечами Ласса.
— А ты можешь, э-э, продемонстрировать… — Ефим потянулся к вазочке с печеньем, и тут ладонь его замерла на полдороге.
Он приложил все силы, пытаясь сдвинуть руку с места, на лбу выступили капельки пота… Напрасный труд! А девочка даже не обратила внимания на его страдания: она сидела на стуле, болтая ногами, и нетерпеливо поглядывала в сторону плиты, где Трикобыл помешивал в кастрюльке молоко.
— Спасибо, хватит…
Руку отпустило.
— А ты неплохо для чужестранца изъясняешься на глаголике! — внезапно сказала Ласса. — Я-то думала, нам придется запоминать какой-нибудь варварский диалект…
— Глаголик? — непонимающе переспросил Ефим. — Вообще-то я говорю на русском…
Ласса удивленно вскинула брови.
— Ты говоришь на глаголике, не сомневайся… Что еще за русском?
— Страна, в которой вы очутились, называется Россия, Российская Федерация, — принялся объяснять Фима.
— Страна? А, я слышала… Это несколько поселений, разбросанных по большой территории, но объединенных центральной властью, да?
— Что ж, можно и так сказать…
— Какая архаика! — фыркнула Ласса. — У нас все гораздо разумнее… И сколько городов в этой вашей федерации? Пять, семь?
— Несколько тысяч… — Фима снисходительно улыбнулся, увидев, как расширяются глаза девочки. — Есть совсем маленькие, вроде нашей Мглы, есть огромные…
— Как же ваш правитель контролирует такую большую территорию?! — изумилась Ласса.
— Ну, видишь ли, он скорей не правитель, а управитель… Его избирают…
— Постой… — девочка нахмурилась. — То есть как это… избирают?! Он же Власть!
— Да, но он не может оставаться на своем посту дольше определенного срока; таков закон.
— Но закон — это правитель!
— Вовсе нет! Законы писаны для всех, исключений не бывает… По крайней мере, в идеале, — поправился Фима. — На практике все немного иначе…
Ласса хмыкнула.
— Это глупость или лицемерие!
— А как все устроено у вас? — Ефиму становилось все интересней и интересней.
— Гораздо проще и эффективнее, можешь поверить! Нашим городом правит мой высокочтимый родитель, Господин Высокое Небо. Он карает и милует, управляет погодой и стихиями…
— Стихиями?! Ну, и как же он, например, гм… предотвратит наводнение?
— Оно просто не случится! — В голосе Лассы чувствовалась железная убежденность. — Я же объяснила тебе: в пределах Аристопала нет ничего неподвластного его воле.
— А в других городах?
— В каждом — свой хозяин; вот, например, ближайший, Джеппа. Им правит Господин Хрустальное Озеро.
«Похоже, у них там, где бы это «там» ни находилось, что-то вроде городов-государств, — подумал Фима. — То-то я вспоминал самураев… Феодальные порядочки, города принадлежат знатным родам, а центральная власть — чисто номинальная или вовсе отсутствует».
— А теперь ты мне ответь: как ваш правитель контролирует всю эту огромную территорию? Как он меняет направления ветров, вызывает или прекращает дождь — неужели его «эго» так велико?
— Видишь ли, у нас нет этого вашего «эго»…
— Глупости, «эго» есть у всех! Это то, что отличает живое от неживого. Именно благодаря силе «эго» твое тело двигается и разговаривает; просто у тебя его слишком мало, как и у всех быдлян. Поэтому сделать вот так ты не можешь…
С этими словами Ласса уставилась на Трикобыла. Пивник как раз наливал ей горячее молоко. Едва он закончил, кружка плавно поднялась в воздух, и описав дугу, опустилась на стол.
— Ну, так у нас точно никто не умеет: ни губернатор, ни даже президент! — убежденно заявил Фима. — Разве что Дэвид Копперфилд!
— Кто он такой?
— Просто фокусник, я пошутил…
— Никогда не шути в присутствии облеченных властью! — наставительно сказала Ласса. — Ты неплохой человек, Эффим, поэтому я не буду тебя наказывать — но ты лучше запомни это правило…
— Так здешние обитатели неспособны выплеснуть свое «эго» за пределы тела? Даже правители? — вступил в беседу новый голос.
Марикс тоже проснулся и теперь стоял в дверном проеме, зевая во весь рот.
— Очень интересно! Тебе не кажется, сестрица, что это открывает перед нами весьма заманчивые перспективы?
II
СОЛНЦЕ АРИСТОПАЛА
Неспешно и величаво колышутся водоросли: пузырчатые, сочно-зеленые ленты многометровой длины — и другие, красновато-коричневые, со множеством тонких веточек, образующих шарообразную крону. Вода здесь пресная, но, несмотря на это, морские формы жизни чувствуют себя превосходно. Актинии — каждая толщиной со столетний дуб, но всего несколько метров высотой — раскинули розовые полупрозрачные щупальца. На кромках бородатых скал прилепились губки — высокие, бледно-желтые фужеры. Они плавно сокращаются, и стайки мальков водят вокруг хороводы, переливаясь всеми оттенками спектра. Жгучие солнечные лучи, проникая сквозь толщу вод, теряют свою губительную силу; теплые блики лениво играют в пятнашки среди мелких песчаных дюн. Это место чем-то похоже на исполинский аквариум — причудливый рельеф, разнообразие форм и расцветок соперничает по красоте с коралловыми атоллами теплых морей. Неоновые искры креветок пронзают зеленоватый сумрак гротов, а над вершинами скал парят, раскинув крылья-плавники, гигантские манты…
