Александр Лайк - Закат империй
— Истерик, — благодушно сказал Джави. — Пой что хочешь, родной. Но тогда, кол тебе в душу, пой так, чтоб демоны с неба в обморок падали! А то, понимаешь, девок ты облаять горазд, а сам-то голос уже наполовину в кувшине оставил, шакал драный!
— Вот слова истинно великого императора, — удовлетворенно сказал Тамаль и как ни в чем не бывало потянулся за довларом. — Это же совсем другое дело! Это качественно иной, принципиально верный подход…
— Качественно, говоришь? — прищурился Баррахат. — Принципиально? Ты стал ужасно умным, Тамаль, ты умнеешь прямо на глазах, мой добрый Тамаль, тебе не нужно никаких академий! Кто научил тебя таким умным словам? Поделись, сделай милость!
— У меня тонкий музыкальный слух, — с тоскливой гордостью сказал Тамаль. — И память хорошая, меня с детства учили слушать все, что слышно, и запоминать все, что услышал. Повелитель, ты не вели ему браниться, я ж не из любопытства даже, я просто по привычке ухо вострю!
— Ты пой, — отмахнулся Джави. — О чем мы… а, да. Что скажешь, Шер?
Шер выждал еще несколько мгновений, пока Тамаль трагическим голосом не сообщил, что звездам в небе одиноко. Потом заговорил:
— Повелитель, приметы перемен проверять не имеет никакого смысла. Если Уртханг абсолютно честен — а я не имею причины считать его откровенным лжецом, да это и не в обычае воинов высшего посвящения — то приметы он назвал заведомо верно. Другое дело, насколько они связаны с грядущим Закатом. Возможно, имеет место так называемое добросовестное заблуждение, но об этом чуть позже. Далее: если вся история с Закатом по сути является фальсификацией, то она выполнена с максимальным профессионализмом. То есть Ник не мог не предполагать, что названные им приметы проверят — и следовательно, называл тенденциозно подобранные, но реально произошедшие события и реально наблюдаемые ситуации. Небывало жаркую весну и вечернюю комету я наблюдал лично и готов подтвердить повелителю их существование. Полагаю, с остальными приметами дело обстоит так же.
— И я так думаю, — согласился Джави. — Кстати, Ник предлагал мне подняться на башню и наблюсти… созерцать… короче, посмотреть на снежную шапку Радассы. Я не пошел.
— Как угодно повелителю, — с улыбкой поклонился Баррахат. — Полагаю, это могло быть красиво. Или интересно. Но несущественно.
— О! — император значительно поднял палец.
— Я бы поставил вопрос так: где можно получить независимое компетентное суждение о проблемах Рассвета и о текущем положении дел. И незамедлительно начал бы подготовку к обоим вариантам исхода. После получения еще минимум двух независимых утверждений о близости Заката или трех — об ошибочности этого мнения… да, трех будет достаточно… принял бы прогнозируемый вариант за максимально вероятный. Постановка задач: для Заката — обеспечить безопасность повелителя до конца света и по возможности после такового; для, простите, Беззакатия — подготовить стабилизирующий комплекс мер для погашения смуты и паники.
— А смута откуда? — недовольно спросил Джави.
— Слухи будут распространяться неизбежно, — уверенно сказал Баррахат. — Дальше понятно — народ испугается гибели и отреагирует… ну, назовем это «обычным народным образом». Полная остановка производства, пьянство, грабежи, насилие, резкое повышение миграции, экстремальная агрессивность при полной безответственности, инфляция, затем полное обесценивание денег, попытка ввести их эквиваленты — безрезультатная, приводящая к мгновенному обесцениванию эрзац-заменителей, переход на чисто товарный обмен, разрушение ради разрушения и в конце — депрессивный ступор. При этом каждый третий попытается улучшить личное благополучие понятным для него образом; на случай, если сработает знаменитое «авось обойдется». Здесь следует особо выделить такие попытки мощных коллективов, как самые опасные. Полагаю, несколько крупных банков а с ними, очевидно, и хайсыгские кланы — те, что собрались в столице после Бетранской операции — попробуют собрать в своим руках побольше золота, серебра и самоцветов. Недовольные из кланов Бенари — особенно те, что считают себя обойденными по чести — будут собирать в кулак вооруженных мародеров для возможного переворота в пределах Дамирлара. И вероятно еще внешнее вторжение со стороны Хигона — для переворота на уровне Конфедерации.
— Ни Умбрет, ни Нортения не поддержат Гедемаха, — спокойно сказал Джави. — Я тебе больше скажу, Шер: если Гедемах полезет на Дамирлар, то мятежные кланы Бенари забудут о своем недовольстве. И даже хайсыги притихнут.
— Поэтому я бы заранее подготовил подманку для Гедемаха, повелитель, — Баррахат смущенно поднял бровь. — Если бенариты взволнуются, а Хигон все еще будет щелкать клювом, я испрошу позволения ее запустить. Внешнее вторжение для нас действительно лучше внутренних войн.
— Если я тебя правильно понимаю, — неторопливо сказал Джави, — все перечисленное нам грозит вне всякой зависимости от реальности Заката.
— Совершенно вне зависимости, — подтвердил Баррахат. — Слухи нам сдержать не удастся, повелитель. Волнения все равно будут. Большие волнения, думаю. Но прошу помнить, повелитель — я ведь не полководец и не дипломат. Я хорошо разбираюсь в вопросах снабжения, и только. Кстати, по поводу снабжения: повелитель, позвольте начать скупать вино и особенно гетмендийскую сивуху уже сейчас. Только расплачиваться я бы предпочел векселями Конфедерации, а не золотом…
— Делай, что хочешь, — Джави скривил губы. — Меня больше интересует Закат. А еще больше — Рассвет. У кого ты предполагаешь получить компетентное суждение?
Шер задумался. Тамаль воспринял молчание слушателей, как знак внимания, и безумно выдохнул сквозь стиснутые зубы:
— …пускай обрушится в кипящий океан, я не отдам мой сладкий сон…
Он замолчал, убито опуская голову и зажмурившись. Довлар издал один-единственный певуче-тягостный стон. Плач одинокой струны медленно растаял и стало тихо. Совсем тихо. Даже джавийоновы девчонки перестали шелестеть и молча смотрели на певца. Тамаль поднял голову и открыто посмотрел в глаза Джави. Потом устало обвел взглядом остальных.
— …- тебя, Луна. — сказал он почти шепотом. И почти сразу довлар словно взорвался звуками в его руках, и высокая, тоскующая мелодия вырвалась из этой бури и поплыла над волнами, как Луна в темных лохмотьях изодранных ветром облаков над океаном. Мелодия летела все выше и выше, и еще выше, и еще, а потом последняя, самая высокая нота будто растворилась в облаках — и Луны не стало. Только в ветвях моренов еще блуждали затихающие отзвуки последних аккордов.
