Анатолий Лосев - Дверь в неведомое
Вент проводил меня до дверей дворца. Уходя, я спросила у него:
— Я теперь служу королю?
— Мы все служим королю.
— Нет, я хотела сказать, лично королю?
— Лично.
— А вам я так и не служила, да?
Он встал напротив меня и посмотрел добрыми и мудрыми глазами. Вент много знает, хотя навряд ли он намного старше меня. Лет на десять — не больше.
— Разве ты хочешь служить мне?
Мне послышалось, что он говорит не только о службе, что он понял, о чем я подумала. Я отвязала от кольца в стене своего пегого Росинанта и легко вскочила в седло — натренировалась специально. Правда, от верховой езды сильно протираются джинсы в определенном месте.
— До свидания! — крикнула я на скаку, обернувшись к Венту, и чуть не врезалась в лавку горшечника, развернувшего торговлю у самых стен дворца.
— Ах ты! Другого места не нашел! — замахнулась я на торговца рукой в кольчужной перчатке. Всякий раз, когда Вент находился где-то поблизости и мог меня видеть, на меня нападало беспокойство, хотелось на кого— нибудь накричать, кого-нибудь оскорбить. Вент этого, конечно, не оценил бы, но уж такая, видать, моя природа.
Торговец, печальный мужичок с проседью в усах, чем-то похожий на моего панку, спокойно подобрал несколько разбитых мной горшков и ничего не ответил. Наверное, привык к нервным паладинам, которых хлебом не корми, дай перед кем-нибудь повыпендриваться.
Мой же собственный оруженосец проводил меня в мой дом. Домик оказался более чем солидным. В пяти минутах ходьбы от дворца, с собственным внутренним двором, башней со шпилем, флажком на этом шпиле — это особая привилегия — и то ли с десятью, то ли с двенадцатью комнатами.
Внутри мне тоже все понравилось. Простенькая отделка сукном, никаких картин, крошечная библиотека — все равно в этом мире я неграмотная! Зато хорошая кухня и конюшня с одной лошадью, так что теперь у меня их две!
В правом крыле, когда я его осматривала, я увидела людей, снимавших со стен картины.
— Кто такие? — сердито так спрашиваю.
— Я жена прежнего хозяина дома, — ответила полная женщина в уродливом белом чепце, следившая, чтобы слуги, снимая портреты, не поцарапали на них лак, — мы не успели убрать все свои вещи до вашего приезда.
Она говорила со мной холодно и не без презрения, это мне не понравилось. Кто теперь она и кто я?!
— Теперь я тут хозяйка, а там, где я, — порядки строгие. Почему вы продолжаете уборку без моего разрешения?!
Я так эффектно сияла своим обмундированием, что слуги напугались и перестали заниматься картинами, ожидая, что прикажу я.
— Моего мужа казнили по обвинению в государственной измене, мою семью лишили городского дома и половины владений, но дворянское достоинство у нас никто не отнимал! — проговорила эта довольно бедно одетая женщина, подняв голову, — я была намного выше ее.
— А вот это — вопрос спорный, — прошипела я, надвигаясь на нее, — скажу — и сошлют вас со всей фамилией в Обрамляющие горы, серебро копать!
Этот пассаж я услышала в свое время от одного паладина, который примерно таким же образом припечатал другого паладина — помельче. Вообще здешнее дворянство очень прочно держалось в определенных численных рамках благодаря дуэлям, которые тут случались на каждом шагу.
Напротив меня на стене висело зеркало. Я увидела в нем себя и замерла. Катька, свинья, что ты творишь?! Эту женщину после роскошной городской жизни ждет ссылка, у ее детей нет почти никаких перспектив, она собирается унести из некогда своего дома последнее, что у нее остается в память о прежней жизни — фамильные портреты, а ты, свинья Катька, вместо того чтобы посочувствовать, помочь чем сможешь, еще и хамишь этой несчастной женщине как последняя базарная тетка!
Я сложила руки за спиной, не зная, куда их деть, и быстрыми шагами пошла обратно по коридору.
— Госпожа! — кричали мне вслед слуги. — Что с портретами делать?
Я только сердито махнула рукой.
МАКСИМ КРЕЙЦЯ все продумал так, чтобы каждое событие происходило в строго определенный момент. Пойманного Димку проведут в тюрьму — это наверняка. Тут по моему сигналу Игорь выплавит решетку, и они с Реном выбегут наружу. Охрана Димки отвлечется на них, возможно, растеряется, мы сконцентрируем усилия и побежим к Кате. Оля отслеживает, где она находится. Я думаю, еще возможно на нее повлиять. Если она перейдет на нашу сторону, то мы уже без особого труда прорвемся во дворец и найдем Наташу. Вот и все. После этого откроем ворота реальности и спрячем Рена у себя, пока не придумаем, как его обезопасить в его мире.
План был слишком прост и содержал много неточностей. Я никак не учел фактор действий ла-Коэ в данной ситуации, а уж этот тип наверняка что-то предпримет, чтобы помешать нам. Я не учел, что на Катю, возможно, уже поздно влиять. Я также не учел, что…
— Эй, черная кость!
Я никак не могу привыкнуть к этому обращению и поэтому два раза чуть не попал под лошадь.
— Глухой ты, что ли?
Я поднял голову и увидел двоих не блещущих трезвостью всадников в недорогих, но добротных одеждах. Служилые мелкие дворяне. Сегодня у них, кажется, какое-то торжество — у таких даже на вино не всегда деньги есть.
— Слышь, кузнец, — по одежде тут можно определить любого, даже я в этом преуспел, — моего сына взяла к себе оруженосцем сама Катрин Озерная!
Тот, что был потрезвее, молча со стороны наблюдал, как куражится его товарищ по случаю такого карьерного успеха своего отпрыска. Счастливый отец размахивал горящим факелом и теснил меня к стене своим конем, гарцуя и поминутно давая ему шпоры.
— Ты что, мужичина, не рад?
Он наклонился слишком близко и дохнул мне в лицо отвратительным запахом перегара.
— Я вас поздравляю, — процедил я сквозь зубы. Ненавижу пьяных. Оля спряталась за меня. Она пьяных боялась инстинктивно. Я подумал, что этот недоумок напоминает ей ее отца. Такое воспоминание было бы ей неприятно, но избавиться от пьянчуги магическим способом я не мог — это выдало бы меня и испортило нам всю музыку. А физическим, боюсь, не сумел бы.
— Ты слышал, брат, он меня поздравляет! — тупо захохотал всадник в лицо товарищу. Тот был тоже навеселе, но и то отшатнулся.
— Чего же ты не пляшешь, если рад, а? — не унимался счастливый папаша. — А ну, пляши!
Я не считаю постыдным убегать от противника, во всех восточных единоборствах уклонение от драки считается лучше драки. И я бы убежал, если б было куда. Пьяный поставил свою кобылу так, что совсем зажал нас с Олей в угол.
— Не хочешь?!
Веселье на его лице моментально сменилось яростью, он ткнул мне в лицо факелом, я отшатнулся, но паршивец все-таки успел поджечь край капюшона. Оля закричала и попыталась оторвать его, но у нее не получалось, пьяница ржал во всю глотку. Наконец, пока на мне ничего больше не загорелось, я стащил с себя капюшон вместе с плащом и затоптал огонь. Лицо всадника вытянулось, и в следующую секунду у моего горла танцевал кончик сабли.
