Варвара Мадоши - Принц в квадрате
— Так, — сказала я, шагнула к архивариусу и вздернула его за воротник. Удивительно, но он показался мне не тяжелее котенка. — Мне все равно, что вы тут задумали, но сына верни немедленно!
— Сиятельная госпожа! — взвыл карлик. — Время кончается! Проход сейчас закроется!
— Снова откроется. Отвечай, где мой ребенок?
— Да бегает где-то, они всегда бегают, откуда я знаю?!
В его голосе было столько неподдельного отчаяния, что я чуть было не устыдилась своих подозрений. Во всяком случае, на пол я его опустила.
В этот самый момент в дверь снаружи заколотили.
«Стража! — ахнула Дина. — Как это, еще же рано!» Архивариус схватил меня за рукав, видимо, намереваясь тянуть в зеркало.
Тут же из-за двери раздался знакомый голосок: «…-А ты ее с ноги, она сразу вылетит! Все всегда так делают!»
Тут же последовал одиночный удар — довольно слабый. Во всяком случае, его не сравнить было с теми, что показывали коммандос не только старой формации, вроде Терминатора или Рэмбо, а даже и современные, более хлипкие Том Круз и… ну кто там еще? Признаться, я давно не смотрела боевиков.
Тем не менее, тяжелая дверь из красноватого дерева не выдержала, и красиво разлетелась дождем щепок и древесных осколков прямо в комнату, как будто к створкам прикрепили пластиковую взрывчатку.
По ту сторону пролома обнаружился ошарашенный Юнгес, который держал на руках довольного, как кот после миски сметаны, Олега.
— Молодец, дядя Альфред! — покровительственно воскликнул ребенок. — Мы им щас всем!
— Чудо-ребенок! — выдохнул архивариус.
Он все еще держал меня за рукав, и я с удивлением посмотрела на него. Гопперхоппер разительно переменился. Пальцы у него скрючились, нос заострился, глаза запылали красным, а на спине вспух горб, подозрительно напоминающий сложенные крылья.
Возможно, простое перечисление выглядит недостаточно впечатляюще, но мне стало жутко.
— Чудо-ребенок! — крикнул архивариус, и метнулся вперед, будто летучая мышь.
— Юнгес! — заорала я.
Но опоздала. Архивариус пронесся по комнате черной тенью, сшибая светильники. Юнгес вскрикнул, Олег по-девчоночьи завизжал. Раздался звон, потом Гопперхоппер пронесся мимо меня и нырнул в зеркало. Под мышкой у него был зажат Олег, одетый в зеленый плащик Изумрудного Города.
— Стой! — я прыгнула следом, не успев задуматься, что, возможно, вероломный архивариус уже успел заколдовать зеркало обратно, и я врежусь головой в стекло.
Отнюдь: я проскочила беспрепятственно, но, к сожалению, прямо в этой бледно-розовой тоненькой накидке рухнула прямо в малоприятную жижу на земле переулочка. Да еще и больно ударилась плечом.
Тем не менее, мне удалось сразу вскочить на ноги. Колдуна — а теперь я не сомневалась, что Гопперхоппер по своей природе черный маг — поблизости не оказалось. Олега тоже.
Зато прямо из воздуха за моей спиной, держась за руки, на дощатые мостки тротуара осторожно шагнули ведьмочка Дина и Юнгес.
— Слава всевышнему! — воскликнул Юнгес. — Он не успел поменять маршрут. Мы в Торгар-Гилдоре!
— Значит, мы легко его найдем? — позволила я себе мимолетную надежду.
— Это Торгар-Гилдор, госпожа, — мотнула головой Дина. — Здесь год назад потерялось посольство из Южной Немезии, а у них было три слона!
Только тут я осознала, во что влипла. Я оказалась совершенно одна, без всяких дополнительных возможностей, без денег и даже без котелка в чужом магическом мире. Что хуже всего, точно в таком же положении — да еще в плену у коварного злодея — пребывает мой единственный ребенок. Шести без малого лет от роду, между прочим. И у него — очень опасные способности, которые он даже не знает, как применять.
Я — сухая и холодная женщина, но я привыкла нести ответственность за свои действия. Сейчас мне стало ясно, что этот мир придется спасать.
Часть II. Мать-одиночка
Первый вечер в Торгар-Гилдоре ускользнул из моей памяти. Практически напрочь. Беспристрастно анализируя свои поступки в тот день, я не могу не признать, что решение отложить поиски Олега до утра было разумным — в конце концов, Гопперхоппер для чего-то в нем нуждался. Следовательно, непосредственная опасность чудовищу не грозила. Исходя из теории сопромата, я считала, что любой мир — творение достаточно прочное, поэтому для его обрушения потребуются, по крайней мере, длительные усилия.
Вот чего не стоило делать, так это поручать организацию досуга Дине Далес. Ее представления о хорошем трактире исчерпывались пресловутым «кабачком с дешевыми девочками» Гопперхоппера. Именно в оном кабачке мы и накачивались до потери сознания — в моем случае совершенно небуквальном. Я плохо переношу спиртные напитки.
Проснулась я, вероятно, часов в шесть утра. За открытыми окнами нашей комнатушки уже взошло солнце и разбрасывало по черепичным крышам близко посаженных домиков яркие блики. Окно мы с вечера оставили открытым, так что светилу ничто не мешало заглядывать в крошечный трактирный номер, где и было всего-то, что кровать, ночной горшок да тазик с кувшином для умывания. Я зажмурилась, зевнула и попыталась встать.
Это оказалось не так-то просто: мои руки и ноги намертво обвились вокруг ведьмочки Дины. Причем гардероб последней находился как раз в недвусмысленной степени разобранности. Спал этот ребенок, чуть приоткрыв рот, и, если бы не потекшая черная тушь, напоминал бы пьяного ангелочка.
Я аккуратно попыталась распутаться, и тут же увидела полную невозможность такого предприятия. Конечности повиновались с трудом. В мою голову закрались подозрения, что «налиты свинцом» — это не просто иносказание. Ощущение было такое, что нервные импульсы проходили не по синапсам, а по неаппетитным «струнам» из жвачки.
Простым похмельем это никак нельзя было объяснить. С другой стороны, от средневекового окружения приходилось ожидать любой антисанитарии, а следовательно, любых инфекций и проблем со здоровьем. Я сделала мысленную пометку, что домой надо каким-то образом попасть раньше, чем кончится инкубационный период проказы — вроде бы, антибиотики ее лечат?
Дело осложнялось тем, что оного инкубационного периода я никогда не знала.
Все-таки после некоторой дозы самовнушения мне удалось выпутаться из Дины и встать — точнее, скорее, сползти, — с кровати. Когда я добралась таки до окна и замерла в солнечном пятне, я почувствовала почти физическое облегчение. Мне сразу стало гораздо лучше, спокойнее, и силы понемногу начали возвращаться. Оказалось, что до этого мне просто было до ужаса холодно.
В голове забрезжила смутная догадка.
