Крис Уэйнрайт - Кольцо власти
Эрленд до сих пор помнил недоверчивый, исподлобья взгляд фиалковых глаз девочки, когда он впервые был представлен юной герцогине. Однако время шло, и скоро Хайделинда так привязалась к новому воспитателю, что его отлучки по делам в Нумалию заставляли ее грустить, а по возвращении аргосца она с детской непосредственностью бросалась тому на шею. Эрленд понемногу учил наследницу языкам и кое-чему из наук, которые были по силам ее возрасту, а также занимался с девочкой фехтованием, потому что герцог считал владение оружием одной из самых важных наук. Эрленд привязался к своей воспитаннице. Она обладала пытливым любознательным умом и иногда своими вопросами даже ставила в тупик учителя. Больше всего ей нравились прогулки на природе и занятия с оружием. Хайделинда научилась так здорово попадать в цель метательным ножом, что даже аргосец не мог выиграть у нее состязание, когда они с двадцати шагов пускали клинок в ствол старого вяза, росшего на берегу реки.
Женщины в северных землях созревают позднее, чем сверстницы из южных стран. Те уже в двенадцать лет нередко казались вполне сформировавшимися женщинами, и Эрленд в свою бытность в Мессантии частенько проводил время с такими прелестницами в портовых тавернах и веселых домах. Хайделинда, напротив, до четырнадцати лет выглядела подростком, наивным и беззащитным. Эрленд вспомнил, что в первые годы она не стеснялась нагишом купаться в его присутствии в прохладных озерцах, когда они гуляли по лесам и полям и он показывал ей травы и растения.
— Что же ты не идешь купаться? — спрашивала она своего наставника, — Конечно, твоя аргосская кровь не выносит холода Немедии! — смеялась юная особа, плескаясь и брызгая на наставника водой.
Эрленд отшучивался, как мог, и отходил подальше в лес, чтобы не видеть ее худенького стройного тела с узкими бедрами и едва наметившейся грудью. Но в последний год, перед ее отъездом в Аквилонию, Хайделинда в одночасье расцвела, как часто бывает с девушками в этих краях.
Еще несколько лун назад это была угловатая девочка-подросток, и вдруг внезапно перед всеми предстала молодая красивая девушка с плавными движениями и телом взрослой женщины, способным свести с ума любого повесу. Она была похожа на свою мать — такие же светлые, только с пепельным отливом волосы, высокая грудь и стройные длинные ноги, отличаясь от нее лишь цветом глаз, которые были у Хайделинды темно-синие, с фиолетовым отливом. Впрочем, она продолжала бросаться ему на шею до того дня, когда в один прекрасный момент он, сам не понимая, что делает, обнял в ответ хрупкие плечи и поцеловал яркие, чуть припухлые губы. Он впился в ее рот, словно никогда до этого не знал женщин, и очнулся, лишь почувствовав, как маленькие кулачки упираются в грудь. Эрленд, пылая от стыда, отпустил девочку. Она посмотрела странным взглядом, но ничего не сказала, однако их отношения с той поры стали совсем другими — чуть натянутыми и без той теплоты и дружеских шуток, которые они позволяли себе раньше.
Именно тогда Эрленд с ужасом понял, что влюбился в свою воспитанницу, пятнадцатилетнюю наследницу Хельсингера. Не могло быть и речи о том, чтобы ему, отпрыску незнатного рода, удалось породниться с семьей одного из самых влиятельных нобилей Немедии.
Сгорая от любви, испытывая невероятные мучения, он совсем было собирался покинуть замок, но события, до того разворачивающиеся неспешно и плавно, вдруг закрутились словно белка в колесе. В Хельсингере появился брат герцога Бьергюльф, и вскоре Гунхильда уговорила мужа отправить дочь в Митрианский монастырь в Аквилонию, с тем чтобы закончить ее образование. Герцог не хотел отпускать Хайделинду так далеко, но жене удалось настоять на своем, и Гутторм с Иваром отвезли ее в монастырь где-то в Пуантене.
А теперь Эрленд узнал страшную тайну! Хотя он не все расслышал и кое-что прошло мимо его ушей, но в главном сомнений не осталось — Бьергюльф с помощью колдовства покончил со своим братом и расчистил себе место правителя Хельсингера. Возможно, он и Гунхильдой воспользовался лишь для отвода глаз, а это может означать, что в скором времени похотливая герцогиня последует за своим первым мужем.
«Интересно, ей было известно, что замышлял Бьергюльф? — подумал Эрленд. — Или она ничего не знала и находится в неведении до сих пор?»
Он все еще сидел на каменном столбике посреди внутреннего двора, не обращая внимания на снующих рядом с ним слуг и рабов и не отвечая на их поклоны.
«Что же делать? — в сотый раз он задавал себе один и тот же вопрос и никак не мог найти ответа. — Сказать об этом Хайделинде, когда мы встретимся с ней? А чем я докажу подобное нешуточное обвинение? Обрывками подслушанных признаний, да еще вытянутых с помощью пыток? Под рукой палача и не то можно наговорить». — И аргосец невесело усмехнулся.
У него самого не было никаких сомнений в том, что ведьмы, которых допрашивал Амальрик, сказали правду. Очень уж все сходилось. Но где и как найти еще доказательства? Как будет вести себя барон, узнав эту страшную тайну? Вопросы, вопросы, и никаких ответов, тут недолго и спятить… Мало ему не угаснувшей за два года любви к наследнице Хельсингерского герцогства!
«Подожду развития событий, — решил Эрленд. — Как говорил один мой аргосский друг, нечего спешить на собственные похороны. А этот случай, поведи я себя неосмотрительно, вполне может закончиться скорбным финалом».
Он хлопнул ладонями по бедрам и встал, оглядываясь вокруг. Двор опустел, аргосец достаточно долго просидел, поглощенный тревожными думами. Гутторм, наверное, уже заждался его.
Часть вторая ВЕСЕННИЕ НАДЕЖДЫ
Глава первая
Конан покачивался в седле буланого жеребца, насвистывая мотив веселой заморанской песенки про хитрую вдову, ловко обманувшую скупого сластолюбивого судейщика. Киммериец возвращался из Нумалии в замок Ормхаген. Неделю назад он познакомился в городе с владельцем этого замка — веселым здоровяком Хольгером. Варвар и немедийский граф быстро поняли, что они родственные души, и Хольгер пригласил киммерийца погостить у себя столько, сколько тот захочет. Конан и наемники из его отряда временно были не у дел, поэтому варвар принял приглашение без колебаний. Пять дней киммериец провел в Ормхагене, предаваясь безудержному пьянству, потом ему пришлось на несколько дней прервать отдых, чтобы получить один должок в Нумалии, и вот теперь он снова возвращался в замок.
Через несколько дней Конану предстояло отправиться во владение Хельсингер, чтобы со своими ребятами сопровождать дочку тамошнего герцога на обратном пути из Пуантенского монастыря. Пару лет назад с этим герцогом вышла какая-то история. Пропал он, что ли, куда-то… Конан точно не помнил, да его это не особенно и интересовало. Киммериец не был коротко знаком с герцогом, хотя много лет назад, будучи в Немедии, проезжал через Хельсингер и мельком видел его владетеля. Подвернувшееся дело представлялось ему совсем несложным. Уж что-что, а за свою жизнь киммериец привык скитаться по дорогам, и все, что могло произойти в пути, ему было давным-давно известно.
