Гленда Ларк - Та, которая видит. Запах зла
А уж постараться мне пришлось, когда на темной улице на меня напали шестеро душегубов.
Они выскочили из бокового переулка, обнажив мечи; только кинулись они все скопом, что было их первой ошибкой. Из того, как они неуклюже толкали друг друга, мне стало ясно, что обучены они плохо. Я сделала вид, что собираюсь бежать, и это побудило ближайшего из нападающих сделать выпад. Тут я вместо того, чтобы обратиться в бегство, как он ожидал, отскочила в сторону, а левой рукой сильно ударила головореза в нос. Пока остальные пытались сообразить, что произошло, правой рукой я выхватила меч и, не обращая внимания на первого из нападающих, вонзила его в грудь второму. Тот умер на месте, так и не заметив смертельного клинка: его приятель загораживал меня от него. На самом деле я не рассчитывала его убить: удар я нанесла вслепую, — однако громила был, несомненно, мертв.
Я сделала шаг назад, и так же поступили мои противники. Первый из нападающих все еще закрывал лицо руками — из глаз его лились слезы, из носа — кровь. Он шатался и явно в схватке участвовать больше не мог. Остальная четверка заколебалась: осторожности я их научила. Чтобы припугнуть их еще больше, я устроила показательное выступление, перебрасывая меч из руки в руку и с кровожадной улыбкой вертя им над головой. Все это было, конечно, фокусами, но в темноте, как я надеялась, должно было производить впечатление. Будь мой меч из обыкновенной стали, я не сумела бы поднять его одной рукой, не то что заставить танцевать в воздухе. Одновременно я пятилась к стене дома, чтобы подобраться ко мне сзади убийцы не могли.
Когда они снова атаковали, решительности у них поубавилось. Они все еще путались друг у друга под ногами, а их неумелые удары я с легкостью отражала своим более длинным мечом. Потом один из них сделал ошибку, которой я тут же воспользовалась: отбив его клинок в сторону, я резанула его по запястью. Такая рана не была тяжелой, но меч он выронил, а вид крови и вовсе положил конец схватке.
— Я пошел, — прорычал один из головорезов. — Ты не предупредил меня, что эта чертова баба умеет сражаться!
Двое других согласно замычали; трое нападающих исчезли в темноте переулка. Там же еще раньше скрылся парень, которому я расквасила нос.
Единственный оставшийся противник кинул на меня мрачный взгляд. Я сделала выпад в его направлении, и он последовал за остальными, стараясь не выказать поспешности. Когда я заглянула за угол, ни одного из головорезов уже видно не было.
Я могла бы подумать, что это была всего лишь обычная попытка ограбления, если бы не заметила носа последнего из убийц: он был большим и бугристым, как огромная картофелина. Теффел, сплошные мышцы и никаких мозгов.
В карманах убитого ничего не оказалось, и я оставила его валяться на улице, проявив обычное для Гортанской Пристани отсутствие гражданской ответственности. Редкая ночь проходила без того, чтобы город не украсился одним-двумя трупами. Существовало даже что-то вроде неписаного правила: те стервятники, что снимали с тела одежду, должны были и избавляться от него, что обычно и делали, бросив убитого в океан во время отлива. Прилив иногда выбрасывал потом на берег кости бедолаги, но в остальном концы прятались в воду…
Вернувшись в свою комнату, я растянулась на постели, предвкушая возможность выспаться, но тут выяснилось, что мой юный сосед с помощью красотки-силва вполне излечился от последствий дун-магии. Судя по звукам, пациент и целительница устроили себе такую ночь любви, чтобы запомнить на всю жизнь. Выносливости им хватало, должна сказать. На рассвете, когда я наконец уснула, они все еще не угомонились.
Глава 4
На следующий день я отправилась на главный причал, у которого все еще стоял привезший рабов корабль с Цирказе. Я хотела выяснить, не удастся ли мне проскользнуть на борт и обыскать помещения. Не слишком блестящая мысль, но другой мой замысел был еще глупее: взломать дверь местной тюрьмы, где разместили рабов, и осмотреть товар в отсутствие смотрителя, который, возможно, не все мне показал. На мое счастье, события повернулись так, что у меня не оказалось возможности осуществить ни одну из этих глупостей.
Когда я явилась на причал, стало ясно, что что-то происходит. Гавань была полна зевак. С первого взгляда я заметила мальчишку Танна и слугу Янко из «Приюта пьянчуги», не говоря уже о цирказеанской красавице. Мгновением позже мне на глаза попались двое феллиан, о которых говорил Ниамор: из-за нелепых шляп и больших черных бантов под подбородком их было трудно не заметить. К тому же они из-за толстых подошв и каблуков возвышались над толпой. На Мекате мне говорили, что их божество, Фелли, требует от своих последователей чистоты, и те полагают, что такая обувь поднимает их над грязью мира и спасает от скверны.
Назови любую глупость религией, и чему только люди не поверят! На островах Фен я видела жителей болот, которые приносили человеческие жертвы блуждающим огонькам: дикари верили, что это души их предков и их необходимо умилостивить. Я тогда отправилась посмотреть на эти огоньки поближе, и знаешь, чем они оказались? Просто болотным газом! Если ходить по болоту, из глубины поднимается газ, который светится в темноте. И из-за этого людей убивали! Но я отвлеклась.
На причале оказались и многие из относительно почтенных жителей Гортанской Пристани, не считая обычных карманников, чокнутых и попрошаек, которые неизменно шныряли в толпе, где бы на косе Гортан она ни собралась. Я еле отделалась от дурачка, по бог весть какой причине вцепившегося в ножны моего меча и никак не желавшего их отпускать. Чуть позже я заметила Ниамора; он беседовал с человеком, которого, как мне было известно, разыскивали по крайней мере в четырех государствах за убийства. Я подумала: не оказывает ли Ниамор посреднические услуги и наемным убийцам? Не стала бы клясться, что такого совесть ему бы не позволила…
Причина, по которой собралась толпа, была очевидной: в гавань входил корабль. Регулярных рейсов в Гортанскую Пристань не существовало: любой разумный капитан, ведущий законную торговлю, избегал косы Гортан, как урагана; поэтому появление всякого корабля с других островов вызывало у местных жителей немалое любопытство. Впрочем, я заподозрила, что прибытие именно этого корабля привлекло гораздо большее внимание, чем обычно.
Мне не нужно было видеть ни флага, ни названия судна — «Гордость хранителей», — чтобы понять, кому оно принадлежит. Я узнала конструкцию: высокую палубу полуюта, наклонные мачты, обрезанную корму, — так строили корабли только хранители. Красный флаг с белым силуэтом нарвала и девизом хранителей — «Равенство, свобода, закон» — был лишним подтверждением этому.
