Артем Абрамов - Убей страх: Марафонец
— Тоже огненное оружие? — осторожно поинтересовался Чернов.
— Нет, не огненное, но много страшнее. У тех воинов были невидимые сети, которые они набрасывали на оставшихся в живых, и те покорно, как бараны, шли за врагом — мужи, жёны, дети, старцы…
Становилось интересно, поскольку в сказке, в легенде, созданной бог весть когда — двенадцать поколений назад? — неизвестными и дремучими, но по-сказочному метафоричными авторами, явственно проклёвывалось нечто реальное. Чудовища с солнцами на спинах, изрыгающие огонь? Очень похоже на боевые вертолёты типа К-50, «чёрная акула», или какие-нибудь «боинги» или «кавасаки», а солнца — это всего лишь бешено вращающиеся лопасти, визуально — круги… А воины с сетями — это уже что-то из фантастики, время и мир Чернова не знают оружия, парализующего волю, так сказать, en masse, не индивидуально. Хотя и про индивидуальное подавление воли Чернов лишь смотрел в каком-то очередном «очевидном-невероятном».
Впрочем, сказка есть сказка, и нечего искать в ней близких сердцу и уму аналогий из жизни. Когда это происходило? Триста лет назад? Да и нынче на дворе за окном — не средневековье даже, а куда более ранние века, если судить по тем дарам цивилизации, что увидел Чернов в городке. Может, мир, куда Чернов вляпался, живёт до рождества Иисуса Христа — или как он будет зваться здесь, если вообще будет? Провал во времени — да. Провал в пространстве — бесспорно, хотя оно, пространство это замечательное, очень похоже на известное Чернову по историческим, художественным и научным, а вовсе не фантастическим книгам. А вертолёты, провалившиеся в «триста лет тому», — это, пожалуй, перебор, двадцать два. Его собственный, личный провал принять бы за «очко» и согласиться с невероятным. То есть, чего кривить душой, с очевидным…
— Чудовища напали на ваш город? — спросил, чтобы не молчать.
— Нет, — ответил Кармель, — они напали на главный город нашего народа и нашей земли, они напали на великий Асор, где люди жили богато и славно, а до нашего города они не успели долететь, потому что прибежал ты.
«Прибежал»… Буквально — так, он же Бегун. Но звучит как-то по-дворовому, по-бытовому, не очень сообразуясь с миссией спасителя народа… Да ещё название города — Асор… Откуда-то Чернов его помнит… Что-то ближневосточное, может даже иудейское или сирийское… А с другой стороны — как городу зваться, если местный язык в основном — смесь арамейского и древнееврейского?.. Вон Чернов как в эту смесь легко окунулся и чувствует себя в ней уже вполне комфортно…
— Значит, прибежал я… — задумчиво произнёс, ведя рассказчика по нитке сюжета, не давая особо отклоняться в сказку. — И увёл всех жителей, да?
— Нет, — неожиданно не согласился Кармель, — ты забрал с собой город целиком.
— Это как? — честно не въехал Чернов. — С домами, с животными, с утварью?
— А в чём мы с тобой беседуем? На чём ты сидишь? Из чего пьёшь вино?
Чернов тупо уставился на чашку с вином.
— Ей что, триста лет?
— Нет, она новая, те не сохранились. Здесь вокруг есть хорошая глина. Но мой дом — это дом моих предков. Мои прадед, дед, отец, я сам лишь ремонтировали его, достраивали, но он — тот же, что и был. Если б ты мог вспомнить, то вспомнил бы: ты сидел не на этом, конечно, но на таком же табурете и разговаривал с моим пращуром именно в этом доме. Он тоже был Хранителем. Как я.
Не справляясь с услышанным, Чернов решил на минутку уйти в сторону.
— Вот, кстати, Кармель… О каком роде Хранителей можно вести речь, если вам запрещено Сущим общаться с женщинами?
— Постоянно — да, запрещено. До рождения сына. Женщину, которая родит будущего Хранителя, выбирает сход родов. Когда она рожает, то уходит прочь, а ребёнок, сын, остаётся отцу.
— А если родится дочь?
— Дочь она может забрать с собой, когда родит сына.
— А если рождаются только дочери?
— Я не слыхал о таком. У Хранителей дочери рождаются очень редко, все случаи — наперечёт, они — в Книге. Хранители всегда — отцы сыновей.
Поговорили о прихотях местной генетики — можно вернуться к собственной миссии.
— И как же я увёл… нет, не увёл, конечно… а что тогда?.. как же я… вот!.. вынул из вашего мира целый город? И почему именно его, а не столицу, к примеру? Или какой-нибудь другой городок?
— В Книге сказано: «Он вбежал в город, носящий имя пророка Вефиля, и спросил у Хранителя: „Что с Асором?“, а Хранитель не знал, что ответить, потому что вести из Асора не приходили в Вефиль уже три света и три тьмы. Тогда Бегун спросил у Хранителя: „Цела ли Книга?“, и Хранитель мог с радостью подтвердить: „Да, Книга цела, она — в Храме“. „А кто напишет в Книге о том, что случилось с Асором?“ — спросил Бегун у Хранителя, и Хранитель опять не знал, что ответить, потому что никому в народе было неведомо, кто пишет Книгу и кто напишет в Книге о том, что случилось с Асором. Тогда сказал Бегун: „Я знаю, кто напишет. Охраняй Книгу и жди меня. Я стану искать Путь“. И он стал искать Путь, и прошли сорок раз свет и сорок раз тьма, прежде чем все поняли, что они — на Пути».
— Выходит, я спасал Книгу… — сам себе объяснил Чернов. И спросил у Кармеля: — А зачем?
— Потому что в Книге сказано, — опять завёл шарманку Кармель (память у Хранителя, отметил Чернов, была не хуже чем у него самого. И, скорее всего, безо всяких «сладких взрывов»…): — «И сказал Сущий избранному Им Патриархом избранного Им народа Гананского именем Дауд: „Пока Книга у вас, Дауд, вы живы, как народ Гананский. Но горе вам, если вы не убережёте её: с лица земли исчезнет народ Гананский, и память о нём истлеет в памяти иных народов, которых я не избрал пока, но срок им придёт“». Поэтому Книга Пути всегда хранилась в другом городе — не в главном, ибо любой враг сначала нападает на главный — где Царь. Тогда, во время правления Арама, городом для Книги был выбран Вефиль.
— Я нашёл Путь — и что?
— И мы пошли по найденному тобой Пути, и шли долго и разные чудеса и ужасы являлись нам на Пути, но ты искал конец Пути, и вёл нас, и велел не бояться, и мы боялись, но шли, и пришли, и мы здесь.
— Это сказано в Книге? — на всякий случай полюбопытствовал Чернов: уж больно витиевато стал выражаться Кармель.
— Нет, это я сам сказал, — ничуть не удивившись вопросу, ответил Кармель.
Похоже было, что за годы общения с Книгой он стал путать «божественный стиль» с бытовым, а может, так и полагалось Хранителю, может, именно Книга предписывала ему (и всем им) выражаться высоким стилем, держа тем самым подотчётный народ в уважении и трепете. Хотя бы в отсутствие Царя.
Очень Чернову хотелось одним глазком посмотреть на Книгу: толста небось, если вообще одна. Вряд ли одна. Столько событий в рукописном виде — это ж Александрийская библиотека прямо!.. Но насчёт посмотреть — это потом, это успеется, если получится, а пока следовало узнать истоки нового Пути. Где он там, в Книге, заложен?
