Сергей Дорош - Темная сторона Луны
И, наконец, сам Хансер, козырная карта, которую я захватил, желая просто скрасить обещавший быть скучным поход, ну и, уже во вторую очередь, прикрыть свою задницу (извиняюсь за простонародное выражение). Он сидел, уронив голову на руки. Сабли беспомощно лежали рядом. Именно так мне показалось в тот миг: беспомощно. Каменная маска спала. Я увидел его замешательство, под которым просыпалось злое упрямство. Сейчас я почувствовал дыхание Плутона, каким его себе представлял.
Уходят в закат те, кого не вернуть,
Останутся камень надгробный и имя.
Погребальных костров жар осветит нам путь.
Ты один среди звезд, а в душе – лишь пустыня.
Яра, Ярочка, что же ты наделала, отважная воительница? Ты была одной из многих в жизни моей, а после смерти вдруг стала загубленной частью души. Бесполезно спрашивать себя – успел бы я спасти тебя, если бы не примерялся так долго? Ничего не вернуть. И Хансер прав: он действовал на благо отряда. Мне того, кого он прикончил, не свалить. Этот был настороже – требовалась реакция прерывающего нить. Хан, как всегда, четко выполнил то, чего за него не сделал бы никто. Но хочется кричать в голос: «Ты мог ее спасти! Почему ты не убил другого друида?!!»
Болемир. Бедный, бедный Болеслав. После того как пятнадцать лет назад в войне с Изумрудным доменом, темным двойником нашего, пала его жена, сильная верой, у него остался один сын. Больше жениться он не собирался – слишком любил покойную жену. Теперь прервется славный род со смертью его единственного сына.
– Дай посмотрю. – Чуткие пальчики прикоснулись к моему бедру.
Тайви, бледная как тень. Только глаза горят. Я повернулся так, чтобы ей было легче осмотреть и ощупать мои раны. Тепло, которое обычно струилось из ее рук, облегчая боль, сейчас еле заметно. Она была на пределе.
– Три пули, – хрипло сказал Хансер. – Две засели в мякоти, одна – в кости. Благодари богов, что не разрывные, а то тебя благополучно избавили бы от ноги.
– Хансер, предоставь ставить диагноз мне, – спокойно попросила Тайви. В ее голосе не было раздражения, лишь усталость.
– Я не прав? – безучастно спросил Хансер.
– Твое знание огнестрельного оружия не делает тебе чести – скорее наоборот, – вставила свое слово Аркадия.
– Откуда честь у такой мрази, как я… – Хансер хрипло рассмеялся. Правда, смех этот был больше похож на рыдания. Все это время он что-то разглядывал, а теперь встал и бросил это Орсо, уже перевернувшемуся на спину.
– Посмотри, медведь, в нас этим палили. По-моему, пули как пули.
Орсо поймал брошенную ему вещь. Это оказалась обойма для пистолета. Бывший друид понимал в огнестрелке не хуже Хансера. Трудно прожить на Земле и не разбираться в «стволах», как называл это Орсо. Правда, какое отношение оружие имеет к стволам деревьев, я не знаю. Может, друидская шуточка. Они все на природе помешаны.
– Так и есть, – проворчал Орсо, покрутив в руке обойму. – Обычные блуждающие пули, простые, как пареная репа.
– Ты как, медведь? Сильно подрали?
– Нам бы с этим типом на мечах сойтись, я бы показал ему, чего стоит лучший из бывших аколитов.
– Ты же не получил посвящения в аколиты, не получил серпа-меча.
– Потому что не захотел. Посвящение – это ритуал, формальность. Сил оно не добавляет, кроме способности убивать высших и второго звериного воплощения… Ну, ладно, черный, это прошлое, забыли. Не боись, в случае чего драться смогу.
– Хорошо. Любослав, собери дров. Аркадия, разведи костер. Ты, Орсо, найди воды – Тайви она для Луи скоро понадобится, а я пойду подобью какую-нибудь зверушку.
– С каких пор ты командуешь? – вскинулась Аркадия.
– Хорошо, костер разведет Любослав. А ты на ужин можешь пощипать вереска, потому как провизия осталась у Болемира в сумке, а тебя кормить пока не за что.
Разъяренная женщина вскочила на ноги, ее руки поднялись для плетения заклинания. Хансер позы на поменял, а как у него в руках появились два метательных кинжала, не понял никто.
– Как думаешь, кто быстрее? – устало поинтересовался он. – Хочешь в домен быстрой дорогой?
– Кобель!
– Это значит «да»? – Ленивый замах.
– Спрячь кинжалы!
– Хорошо. А ты держи руки так, чтобы я их видел. Учти, я нервный и мечу ножи без замаха, так что думай над своими жестами.
– Прекратите вы, оба. – Тихий голосок Тайви прозвучал как рокот грома. – Мало нам чужих, так тут еще свои как дети малые. Нашли когда в войнушки играть.
– Вот-вот, черный, – буркнул Орсо, – ты же мужчина, должен быть умнее. Надо было, чтобы и в вас по пуле всадили. Может, прыть поумерили бы.
Аркадия бросила на него испепеляющий взгляд. Вот в тот момент я окончательно и уверился, что нас подставили. Сильнейший отряд поручили девчонке, которая не умеет держать себя в руках. Лучшая боевая повелевающая стихиями – и одновременно никакой лидер. Что ни говори, есть пища для размышлений.
Хансер ушел. А Тайви взяла руководство в свои руки, и уж ей никто слова поперек не сказал. Есть в ней внутренний стержень. Обычно тихая, спокойная и, со стороны кажется, слабая. Хоть я и равнодушен к ее чарам, но и у меня рядом с ней всегда возникает желание защищать и оберегать. Что уж говорить о Лин-Ке-Торе и Хансере. Но когда у других опускались руки, в ней пробуждалось ЭТО. И уже никто не смел ей перечить.
Орсо притащил воды, Аркадия быстро вскипятила ее чарами. Тем временем Тайви перевязала Робина. Он потерял много крови, но держался – все-таки был потомственным высшим. К тому же у него пуля прошла навылет. Даже не морщился, когда штопали его раны. Потом пришла очередь Орсо. Но с ним возни почти не было. Первую помощь он себе и сам мог оказать: друид, хоть и бывший, как-никак.
И наконец, пришла моя очередь. Спирта было аккурат на промывку ран, а жаль. Когда из твоего бедра выковыривают эти кусочки металла, приятного, доложу вам, мало. А уж когда вынимали ту пулю, что засела в кости, Орсо дал мне закусить какую-то ветку и прижал к земле. И не зря. Деревяшку я чуть не перегрыз, а вырывался… Дурь, знаю, но у каждого есть порог того, что он может добровольно вытерпеть. В какой-то миг я почувствовал, как руки Орсо, державшие меня, покрываются шерстью. Понял уже потом, что человеческих сил просто не хватало, чтобы удержать меня. Говорят, низшие изобрели наркоз – такую вещь, которая позволяет не чувствовать боли. Высшие брезгливо отказались от этого изобретения – мол, нам не нужно никаких придумок, чтобы укротить свою плоть. Раньше мне это казалось правильным, теперь – нет.
Но все имеет свой конец (за некоторым исключением, да простят благородные сеньориты мне эту фривольность). И мои мучения тоже закончились. Мы сидели у костра, на прутиках жарилось мясо, а мое тело высшего уже активно работало над заживлением ран. У Орсо так они вообще на глазах затягивались. Все-таки в зверином воплощении он мог вынести гораздо больше. А сам бывший друид тихо ворчал на Хансера.
