Сергей Смирнов - Дети выживших
Там, откуда я родом, есть древнее учение о Конце Света. Рано или поздно, но всему придет конец — земле, морю, миру. Из этого следует, что надо наслаждаться и жить. Но люди не желают наслаждаться…
В древних книгах написано о временах, когда все живое гибло. На небе вспыхнуло второе солнце, океаны перевернулись и смыли все живое с земли.
Может быть, этот страх и сидит в них от века…
В них? Нет, в их богах — тоже. Потому, что и богам может прийти конец — тогда, когда не останется ни единого человека, который бы поклонялся им.
Святилище Тцара
— Сначала мы съели собак. Потом кошек. А потом, когда развелись крысы, мы стали есть крыс…
Даггар приподнял голову. Он хотел посмотреть, кто это говорит, но увидел лишь контуры темных фигур, сидевших за каменным столом. На столе горела плошка, она нещадно коптила, и копоть бахромой свисала с неровного каменного потолка.
— Что мы будем есть, когда съедим всех крыс? — спросил тот же негромкий надтреснутый голос.
Даггар вгляделся, приподнимаясь на локтях. Его тело не подчинялось ему, оно казалось ему таким хрупким, что кости, казалось, могли переломиться от любого неловкого движения.
Кто-то за столом повернулся на шум.
— Глядите! Он очнулся.
И тотчас же фигуры зашевелились, и тот, кто только что говорил, оказался совсем рядом. У него была черная борода с ослепительно-белыми прядями седины. У него было изможденное закопченное лицо, давно нестриженые волосы падали на лоб и впалые щеки.
И все-таки Даггар узнал его.
— Крисс! — непослушными губами выговорил он.
Тот, что стоял над ним, вздрогнул. Обернулся и сказал:
— Скорее дайте вина. Того, что спрятано в дальнем гроте!
* * *Даггар очнулся снова, когда его несли на носилках. Он смутно помнил, что его уже несли когда-то давным-давно. По таким же сумрачным коридорам, во тьме, сквозь плеск воды и под содрогание стен.
Но стены не дрожали на этот раз, и лежать ему было куда удобнее, чем на жестких солдатских носилках.
Тогда, в какой-то другой, прошлой жизни его несли прямо к свету, который лился откуда-то издалека — ослепительный, невероятный свет, свет Солнца, которого он не видел тысячу лет.
Сейчас его снова подняли и понесли, и снова — к свету, который приносил не радость, а боль отвыкшим от света глазам.
Солнце ослепило его, да так, что Даггар застонал и снова на краткий миг потерял сознание. Он не почувствовал, как его уложили на горячую землю, прямо под лучи солнца, и снова пришел в себя, лишь когда ощутил тягучую боль во всем теле.
Когда он наконец открыл глаза, оказалось, что лежит он вовсе не на солнце, а в тени, под навесом из шкур, укрепленных на невысоких шестах. Но это были не шесты — это были связанные берцовые кости каких-то тонконогих горных животных.
Рядом с ним сидел на камнях Крисс, и кто-то еще. Они были одеты по-разному — и в старое солдатское обмундирование, кое-как починенное с помощью шерстяных ниток, кусков кожи, и в порядком износившееся одеяние пастухов, и даже в плохо выделанные шкуры.
— Я знал, что ты не умер, Даггар, — сказал Крисс, — Ты помнишь меня?
— Да… — прошептал Даггар.
— Ты помнишь, как мы выбирались из горевшего дворца нуаннийских жрецов?
— Да… По коридорам, которые заполняла вода…
— Дворец падал. Он погружался в воду. Но мы успели…
Он протянул Даггару каменную чашу, приставил к губам. Это была вода. Чистая, терпкая вода из горного ключа.
— Я знал, что ты жив, — снова сказал Крисс. — Хотя они (он кивнул на тех, что сидели и стояли вокруг) уверяли меня, что душа твоя давно уже отлетела во власть Аххумана. А бренное тело высохло и стало мумией наподобие тех, которые делают таосские бальзамировщики… Тебя поили с помощью пустотелой кости: ее всовывали в глотку и лили в нее козье молоко. Тебя обмывали дождевой водой. Иногда ты будто бы просыпался — и снова засыпал. И это продолжалось долго, очень долго…
Даггар напился, прикрыл глаза: его качало, словно он все еще плыл на носилках над черной кипящей водой, заполнявшей гигантский дворец.
— Где же мы теперь? — с трудом шевеля непослушными губами, спросил Даггар.
— На горе Тцара. Это святилище в трех днях пути от Хатабатмы.
— А хуссарабы?
— Они тоже здесь, — горько усмехнулся Крисс. — Они окружили гору, но не в силах взять ее штурмом, берут измором. Уже несколько месяцев, как мы здесь, Даггар. У нас нет еды, наши младенцы не выживают, а их матери похожи на скелеты… Здесь, — Крисс повел рукой вокруг, словно Даггар мог видеть сквозь фигуры людей, — здесь последние из непокоренных. Все, кто боролись до конца, и остались в живых.
— Женщины?
— И женщины тоже. Тысячи людей, из разных племен и народов, которых объединило одно — ненависть к степнякам. Мы и сдаться уже не можем: по приказу каана все, кто оказывал сопротивление, должны быть умерщвлены… Здесь аххумы, киаттцы, арлийцы, намутцы, здесь есть даже каффарцы и жители южных островов… Отдыхай, Даггар. Когда ты наберешься сил, ты узнаешь обо всем, что было, пока ты спал нечеловеческим сном.
* * *Гора была изрыта пещерами, в которых когда-то жили, молились и умирали монахи — мертвых, их хоронили в стенах, выдалбливая в мягком песчанике прямоугольные склепы.
Сейчас эти пещеры были забиты людьми. Пещер не хватало, и часть людей, нагромоздив из камней укрытий, разбило шатры и палатки прямо на склонах.
У палаток горели костры, бегали голопузые чумазые дети, матери толкли в ступах изъеденное мышами зерно, собранное в давно опустевших монастырских хранилищах. Далеко внизу, у подножья, раскинулся город хуссарабов. Он был выстроен как военный лагерь, и кольцом окружал гору со всех сторон. Прямые улицы пересекали его, шатры стояли в правильном геометрическом порядке. Сверху город казался игрушечным, и улочки — не толще нити.
Гора была обрублена по периметру, так, что подножье заканчивалось отвесной стеной. Под стеной хуссарабы вырыли рвы, а за рвом возвели каменный вал, защищавший лагерь.
Это была осада, рассчитанная на то, что осажденных убьют голод и болезни.
Осада продолжалась седьмой месяц. Все монастырские запасы уже давно истощились. Оставались еще козы, да птицы, но и птицы залетали сюда все реже. Наступала пора решительных действий. И Даггар понял это, обойдя гору, пещеры, разглядев оборону хуссарабов.
* * *Эту пещеру охраняли ночью и днем. Когда-то, еще в первые дни осады, Крисс приказал постепенно углублять давно пересохший колодец, находившийся в пещере.
