Роман Артемьев - Рассказы
Такого белого, пусть и не пушистого.
Такие разные герои
Коротенькая зарисовка. Навеяно "Старшей Эддой".
Такого соседи никак не ожидали. На лужайке перед домом уважаемой семьи Торвальдов, лет пять назад приехавших откуда-то из Швеции, паслись две белые лошади! Их хозяйки, высокие, рослые девицы, неуловимо смахивавшие на Хельгу Торвальд, находились внутри. Всадницы полчаса назад вынырнули откуда-то из-за угла, прогарцевали перед ошарашенными добропорядочными американскими гражданами и уверенно остановились у низенького белого штакетника, возле которого уже стояла Хельга. Хозяйка дома что-то приветственно сказала на тарабарском языке, судя по жестам, пригласила войти в здание. Гостьи завели лошадей на лужайку, привязали их к перилам веранды на длинную веревку, сами же прошли в дом.
Соседки попытались под благовидными предлогами рассмотреть новоприбывших поближе, но Хельга дальше крыльца никого не пустила. Оставалось ждать и строить предположения.
— Бросай ты его, — от души посоветовала Брунгильда. — На кой он тебе сдался? Маленький, плюгавенький, в толстенных очках.
— Лысеть начал, — улыбнулась Хельга. — Головой мне в плечо упирается.
— Во-во. Что отец скажет, когда увидит?
— Не знаю. Рано его с отцом знакомить, время еще не пришло.
— И не знакомь, — обрадовалась Бруня. — Лучше другого найди. Дрив, скажи.
Сигрдрива, увлекшаяся чаем с шоколадками, открыла зажмуренные от удовольствия глаза.
— Пусть сама решает.
— Чего!?
— Спасибо, Дрива.
— Не за что, — мило улыбнулась сестра. — Ты еще молодая, имеешь право на ошибку.
— Ага, и будет с ней, как с тобой! — путано высказалась Брунгильда.
— Ни о чем не жалею, — скулы Сигрдривы отвердели. — Пусть отец злился, меня наказал, ожоги эти лечить пришлось — все равно по-моему вышло, отняла мужчину у разлучницы. Соединились, вместе навек! Кто ж знал, что он таким козлом окажется. И все равно не жалею.
— Мой не такой, — тихо сказала Хельга.
— Ты имеешь в виду, что не возражает против твоего участия в турнирах? — все три женщины синхронно оглядели внушительную коллекцию кубков и наград, выставленную на полке. — Не распускает руки, не требует, чтобы ты сидела дома и только и делала, что за детьми присматривала, пока он с дружками напивается?
— Он меня любит.
— Я тоже думала, что мой меня любит, — усмехнулась Сигрдрива. — Кто ж знал, что мы под словом "любовь" совсем разные вещи понимали.
— Правильно, одной лучше, — вставила веское слово Бруня. — Мужика окрутила, отцу показала, он убедился, что все в порядке, порадовался — и вперед, ищи другого.
На нее посмотрели как на ребенка, сморозившего глупость на приеме у епископа. Переглянулись, понимающе улыбнулись и ничего не сказали.
— Что? Что вы так смотрите?
— Не обращай внимания, тебе показалось. Мартин сейчас вернется, останетесь?
— Не, я лучше домой, — протянула Бруня. — Посмотрю, как там дела.
— Я в Сочи еду. На Кавказе работа найдется, там всегда жарко. Извини, Хельга.
— Не извиняйся, я все понимаю, — примиряющее улыбнулась хозяйка дома.
Минут через двадцать в гараж заехала машина, худощавый мужчина, больше всего напоминающий среднестатистического клерка, торопливо прошел в кабинет. Усевшись за компьютером, он крикнул жене:
— Хельга!
— Что?
— Бросай все, мы едем в Хельсинки.
Хельга, ничем не выдав своего удивления, вошла в комнату с маленьким подносом в руках:
— Пока не поешь, никуда не поедем. Что делаешь?
— Так, кое-какую почту отправляю. Через час мы должны быть в аэропорту. Извини, милая, форс-мажорная ситуация.
— Как в прошлый раз?
— Угу. И в позапрошлый. Собирайся.
— Все уже собрано, — вздохнула жена. — Твой чемодан в шкафу, инструкции в банк я отправила. Я пойду переоденусь, посуду можешь не мыть.
— Ну у тебя и чутье, — в изумлении покачал головой Мартин. — Все как в прошлый раз.
— И в позапрошлый.
Муж расслабился только в самолете, по его прикидкам, они успевали. Из Нью-Йорка до Хельсинки, оттуда на машине в Санкт-Петербург, на границе встретят коллеги. Можно не волноваться, впереди минимум полугодичный отпуск, который они проведут где-нибудь на тихой-тихой даче. Надоели ему шумные города, лучше уж подмосковный санаторий. Еще можно в Швецию съездить, через пару месяцев, когда шум утихнет. Давно надо Олиных родственников навестить, нехорошо получается — десять лет женаты, а знаком с одним только братом. Хермод, кстати сказать, парень со странностями, одна его прическа чего стоит, но неплохой, компанейский. Любого уболтает. Только смотрел как-то странно. Жена потом обмолвилась, Мартин здорово похож на какого-то их родича, тот пожизненное получил и в тюрьме сидит.
— Мне показалось, или у нас перед домом лошадиные копыта потоптались?
— Недалеко открылась конно-спортивная школа, они заезжали, приглашали покататься.
— Хорошее, наверное, дело, — задумчиво пробормотал Мартин. — Надо будет попробовать.
— Попробуй, — иронично кивнула жена. — В жизни пригодится, по крайней мере, перед моим стариком не опозоришься.
— Я как раз думал, надо бы его навестить. Отчет сдам, познакомишь с родными?
— Боюсь, после знакомства с моими родственниками, особенно отцом, твой образ жизни кардинально изменится.
— Ты хочешь сказать, мне придется выйти в отставку?
— Что-то вроде того. Не сомневайся, Отец всегда добивается того, чего хочет. Имей в виду, муж его дочери должен быть настоящим героем!
— Героя мне не дадут, — печально вздохнул мужчина. — Не заслужил. В лучшем случае "За заслуги перед Отечеством" нацепят.
— Значит, придется подождать.
Валькирия улыбнулась. Ее избранник, пусть не умеет махать мечом, да и выглядит не слишком сильным, тоже кое-чего стоит. Недаром Хермод не возражал.
Герои, они разные бывают.
Общественная нагрузка
Рассказ написан для конкурса "Скрижали Бездны: Зомби"
Некромант сидел на земле в окружении трупов и с аппетитом жевал бутерброд. Огромное поле, заваленное телами павших воинов, не вызывало у него никаких отрицательных эмоций, скорее наоборот. По прикидкам почтенного Элтаринэля, сегодняшняя ночь принесет ему как минимум сотню первичных заготовок, в просторечии трупов, что позволит выполнить задание главы Дома и освободит самого некроманта от простой, но нудной обязанности.
Дроу вытер пальцы белоснежным кружевным платочком и с одобрением посмотрел на своего молодого помощника, заканчивавшего стаскивать тела в центр начерченной на траве пентаграммы. Ританир служил живым опровержением тезиса о хрупкости и слабости темных эльфов, без видимых усилий ворочая закованные в кольчуги тяжелые тела. Причем одновременно успевал осуществлять первичную сортировку заготовок, отбирая относительно неповрежденные трупы, с наименьшим количеством ран.
