Татьяна Устименко - Звезда моей души(СИ)
- Воспитанники уже собрались в церемониальном зале. Так почему ты все еще находишься здесь, неразумное дитя мое?
Я покорно обернулась на голос Брата Флавиана, стараясь не встречаться с ним взглядом. Меня преследовало острое чувство вины, вызванное моими ночными проделками. Но монах сам взял меня за подбородок и заставил поднять голову.
- Ты выглядишь озабоченной, Йона, и у тебя очень заспанный вид...
"Еще бы, - мысленно усмехнулась я. - Если бы вы полночи просидели на крыше часовни, то выглядели бы ничуть не лучше меня", - но вслух я произнесла совсем другое.
- Скажите, наставник, чем руководствуются люди, выбирающие свой дальнейший жизненный путь?
Возможно, мне просто померещилось, но тогда мне показалось что на благообразном лице монаха, всегда выглядевшего немного ленивым и даже туповатым, благодаря своим трем подбородкам - внезапно промелькнуло недоумение, мгновенно перешедшее в восхищение. Брат Флавиан наклонился и отечески поцеловал меня в лоб:
- Поздравляю тебя, моя дорогая девочка, ты начала взрослеть. Теперь ты задумываешься не только об играх и уворованной с грядок землянике, но видишь несоизмеримо дальше собственного носа, в отличие от своих друзей - равнодушно плывущих по течению жизни. Но учти, умным быть трудно, а подчас - и опасно. Знания обостряю чувство справедливости и стократно усиливают стремление к добру. Знания становятся обременительным грузом, ибо чем больше ты узнаешь об истинном устройстве мира, тем больше лишнего ты знаешь...
- Лишнего для кого? - с любопытством спросила я, сразу же уловив некую странную недоговоренность, прозвучавшую в словах монаха.
Но Брат Флавиан лишь опечаленно вздохнул, уклончиво уходя от ответа:
- Не спрашивай меня, Йона. Чужой опыт никогда не способен заменить свой собственный, дающийся нам ой как нелегко. Запомни - молодость отважна и безрассудна, поэтому именно она толкает нас на необдуманные поступки, побуждая безоговорочно принимать сторону добра или зла. Но, делаясь старше, люди утрачивают бескомпромиссность юности и начинают видеть серое - не принадлежащее ни добру, ни злу и при этом - вбирающее в себя и то, и другое. Наш мир - сер, но люди не умеют становиться серыми, а потому у каждого из нас складывается свой индивидуальный путь к богу, и рано или поздно тебе тоже придется определиться со своим выбором. Воздержаться же и остаться в стороне - не удавалось еще никому...
"К которому богу?" - хотелось воскликнуть мне, но главный колокол важно загудел, возвещая о начале церемонии Выбора учеников.
- Беги в мыльню, умойся и причешись, - наставник ласково хлопнул меня ниже поясницы, - а то твои волосы напоминают растрепанное воронье гнездо!
Не смея ослушаться полученного приказа, я помчалась приводить себя в порядок, но все же услышала последнее наставление Брата Флавиана, высказанное задумчивым шепотом:
- Знай, дитя мое, что в критических ситуациях у нас уже нет времени на принятие обдуманного и верного решения, а есть только несколько мимолетных секунд для его исполнения...
Признаюсь честно, тогда я еще не понимала всей сути вложенного в эту фразу смысла, затвердив ее будто некое неоспоримое, непреложное правило. К тому же, я торопилась, поэтому не приняла близко к сердцу слова Брата Флавиана, отлично знавшего о том, что давать советы детям - занятие в высшей степени бесполезное и неблагодарное, ибо советы - это то единственное, добавки чего молодежь не попросит никогда и ни за какие коврижки. Поэтому, постигать истинную сущность откровений моего мудрого наставника мне предстояло намного позднее, причем - весьма запутанным и болезненным способом...
Попав в мыльню, я торопливо побрызгала себе на лицо холодной водой, и испытующе всмотрелась в собственное отражение, кривовато покачивающееся в полупустом медном тазу. Будто впервые в жизни я оценивающе разглядывала свои высокие скулы, чуть впалые щеки - плавно переходящие в слегка выступающий вперед подбородок и гладкий, бледный лоб. Детские ямочки исчезли с них уже пару лет назад, а вот мелкие рыжие веснушки остались на прежнем месте, чему я были только рада. Я очень любила свои сиреневые с золотистыми крапинками глаза, считая их единственной достойной внимания деталью. Нет, я вовсе не причисляла себя к безнадежным уродинам, но вот нос на мой вкус выглядел слишком тонким, а губы, наоборот, казались излишне пухлыми. Да еще эти заостренные эльфийские уши, будь они прокляты... И почему я такая нескладная?! Маленькая, тонкокостная, с недоразвитой мальчишеской фигурой... А мои буйные, иссиня-черные, не поддающиеся укладке локоны!.. Я попыталась быстренько сотворить что-нибудь приличное со своими непослушными волосами: сначала заправила за уши, потом попробовала распустить спереди по плечам, но - поняв тщетность всех ухищрений, просто стянула их вовремя обнаружившейся в кармане лентой. Спаси меня, бог Шарро, только бы не опоздать к началу церемонии, ведь чаще всего мы опаздываем в двух случаях - специально, и когда очень торопимся успеть!
Ход времени - неумолим. Именно время без остановки вращает скрипучее колесо нашего существования, сменяя времена года, сезоны природных изменений и поколения людей. Под влиянием времени в наш мир приходят все новые эпохи, а старые уходят в небытие, исчезают навсегда - оставляя после себя воспоминания, которые постепенно превращаются в легенды. Легенды обрастают невероятными деталями и становятся мифами, но даже они забываются, особенно в том случае если эпоха, породившая их - получает название Проклятой. И вот однажды, в некий год именно такой эпохи, поименованный Годом великого исхода - в глубине песчаной Пустоши зародился Голос, не принадлежащий ни эльфу, ни человеку. Он преданно прислуживал утратившим свою власть Неназываемым, хотя ни во что не вмешивался и пристально наблюдал за пошатнувшимся равновесием добра и зла. Этот Голос не был началом чего-то важного, ибо у бескрайнего течения времени нет ни начала, ни конца. Однако, сей странный Голос все-таки стал невольным предтечей всего, происходящего здесь и сейчас...
Голос свободно проник за мощную стену Блентайра, лентой обернулся вокруг высоченной башни - хозяйски поглаживая ее идеально подогнанные камни и лениво колышущиеся флаги, венчающие крышу. Данное здание выглядело изысканно-грациозным и одновременно с тем являлось наглядным выражением чьей-то непоколебимой воли, тяжко давлевшей над столицей словно неумолимый рок судьбы или карающий замах пудового кулака власти. Возможно, для всех тех людей, кто жил и умирал в Блентайре на протяжении всех трех тысяч лет его существования, это сравнение казалось всего лишь мрачной метафорой, но - на самом деле, только весьма немногие из видевших эту башню, знали, что творится внутри нее. Похожая на устремленную прямо в небо иглу и населенная наимудрейшими из самых мудрейших людей Лаганахара, сия башня носила имя Звездной, но увы - не являлась таковой по сути, ибо ее сердцевина подверглась разрушению гордыней, завистью и лицемерием, а поэтому - давно прогнила насквозь.
