Виктория Угрюмова - Некромерон
— Помилуйте, ваше величество. Вор — это так, к слову. У нас есть серьезная, вполне основательная причина. Как вы отнесетесь к сообщению о том, что в замке да Кассар собирают армию? Прошу заметить, не простую армию, а состоящую из подземных жителей, коварных и жестоких троглодитов, притом усиленную специальными отрядами минотавров. Представляете, какая мощь скапливается в руках одного человека? И прямо на подступах к столице.
— Только этого нам не хватало! — всплеснул руками Юлейн. — А что, это правда?
— В какой-то мере. Об этом пишут во всех солидных газетах.
Все, что пишут в газетах — абсолютная правда. За исключением тех редких происшествий, которые вам доводилось наблюдать лично.
Эрвин КноллКороль подумал, что кого-кого, а минотавров он на дух не переносит. Слышать спокойно не может об этих тупых рогатых тварях. После позавчерашней паялпы особенно. Но все-таки связываться с родственниками-некромантами не хотелось.
— Вы же сами только что говорили об опасностях, подстерегающих всякого, кто ввяжется в распрю с чародеями! — воскликнул окончательно запутавшийся Юлейн. — Если мы не можем воевать с простым противником, то как же вы собираетесь победить Кассаров? Помнится, мне читали перед сном летописи — там говорилось, что они просто поставили на уши всю Тиронгу, когда дошло до дела.
— А вот тут нам и повезло, — буквально расцвел маркиз. — Боги любят ваше королевское величество и всячески пекутся о вашем благополучии. Ваш кузен Зелг — единственный и последний из своей семьи. На нем кривая ветвь Кассаров, уродующая ваше генеалогическое древо, пресекается. К тому же — и это главное — он единственный в своем колдовском роду не постигал тайны черной магии. Десять лет изучал математику и медицину в трех университетах, а в некромантии разбирается так же, как новорожденный младенец. Это будет победоносный поход, государь, и о нем станут слагать песни и легенды. А несколько веков спустя вашим далеким потомкам будут читать на ночь истории о том, как великий король Юлейн Благодушный совершил подвиг во имя своей страны, пренебрег кровными узами во имя долга и чести и навсегда очистил Тиронгу от скверны. И возможно, там, в этих летописях, вас будут называть не Благодушным, а Благочестивым. Или Благородным. Или Непобедимым.
— Давайте остановимся на Непобедимом, — постановил король. — Мне кажется, это звучит просто, серьезно и убедительно.
Глава 4
А теперь вернемся немного назад, дабы привести хронологию хотя бы в относительный порядок.
Итак, на Малые Пегасики надвигалась гроза.
Мадам Горгарога полетела в свое благоустроенное гнездо; циклоп Прикопс поспешно уносил в пещеру горшки с нежными растениями, которым могла повредить повышенная влажность воздуха; у лабиринта Эфулернов две молодые минотаврихи снимали с веревок вещи, вывешенные для просушки. А дедушка Атентаров устраивался под навесом на берегу маленького пруда с золотыми рыбками, чтобы всласть налюбоваться дождинками, которые уже начали падать на зеркальную гладь воды. Он был неисправимым романтиком, хотя принимал участие в двенадцати военных кампаниях в качестве наемника. Ребятня обожала его рассказы о подвигах непобедимой тяжелой пехоты минотавров и почтительно просила подержаться за огромную, потемневшую от времени булаву.
Тяжелая сверкающая капля скатилась по щеке бронзовой, в зеленой патине, статуи кентавра, которая одиноко стояла у входа в заброшенный храм. И казалось, что кентавр тоскует по недостижимым лесным чащам, крутым горным склонам и безбрежному желтому морю степей. По свободе, что не дана изваянию, ноги которого кандалами обвивает густой плющ. Кентавр давно уже врос в землю, и никто не знал, отчего он стоит тут, в тишине и забвении, у древнего святилища Горгонид.
Крылатая кобыла, задумчиво жующая виноградную гроздь, на секунду отвлеклась от своего занятия и уставилась влажными глазами на козлоногого сатира, который подрабатывал сторожем при винограднике. Сатир рьяно относился к своим обязанностям, ибо то, что списывалось на усушку и утруску — то бишь истребление несносными копытными, охотно употреблял сам. И как легкий десерт, и для производства бульбяксы высочайшего качества, чистой, будто слеза младенца, которому еще рано пить горячительные напитки и который не может смириться с такой вопиющей несправедливостью. Впрочем, крылатые лошади сатира нисколько не боялись и рассматривали его крики, вопли, подпрыгивания и гневное топотание как некое диковинное представление.
Но вот лошадь фыркнула, запрядала ушами, несколько раз переступила с ноги на ногу и наконец, расправив великолепные серые в яблоках крылья, неохотно оторвалась от земли. Сатир даже застыл на месте от удивления. Неужели он сделал нечто такое, что испугало упрямого вредителя? Он растерянно повертел головой и тут же испытал одновременно облегчение и разочарование. Облегчение оттого, что все было в порядке вещей, а разочарование оттого, что не он выиграл сию великую битву.
У темного зева старинного лабиринта стоял, выпрямившись во весь свой великанский рост, могучий минотавр. Он тревожно всхрапывал и втягивал носом воздух. В носу сверкало толстое золотое кольцо.
Бурно вздымалась покрытая медно-рыжей шерстью грудь, весело сверкали миндалевидные глаза цвета спелого граната. В руках минотавр держал увесистый рулон свежей прессы.
Сатир окинул красавца тоскующим взглядом: некоторым повезло родиться наследниками славного рода, да еще и выглядеть при этом, будто выставочный образец своего вида. А ведь чем он так хорош, если вдуматься? Те же копыта, те же уши, тот же мохнатый торс. Разве что рога побольше да хвост подлиннее. Козлоногий изогнулся, заглядывая себе за спину, покрутил коротким пухлым хвостиком: вполне эротично. Но дамы почему-то вздыхают не о нем.
Минотавр вступил в пору цветущей молодости, но, невзирая на юный возраст, был существом степенным, обстоятельным и рассудительным. И потому с нескрываемым интересом изучал газету — раздел новостей и рубрику «Для тех, кто хочет сделать карьеру».
Был бы тут его младший братец — горячий, нетерпеливый и темпераментный, он бы кинулся изучать конкурсы и специальные предложения для самых доверчивых.
— Такангор! Сынок, почта пришла?
При первых звуках этого трубного голоса какая-то замечтавшаяся ворона сперва подпрыгнула ошалело на ветке, а затем рванула вверх и вбок, унося ноги и крылья подальше от греха.
— Пришла, — лаконично ответил минотавр.
— А «Королевский паникер»?
